Прокл. Теология Платона

ПРОКЛ

ПЛАТОНОВСКАЯ ТЕОЛОГИЯ

Книга I

ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ТЕОЛОГИИ ПЛАТОНА

Содержание книги I

1. Предисловие, в котором определяется цель1 настоящего трактата, 1,1,5

а также приводятся похвальные слова самому Платону и тем, кто был

его преемниками в философии.

2. Каков план рассуждений в предлагаемом сочинении и какой уро­

вень подготовки следует предполагать у слушателей2.

3. Каков, согласно Платону, теологический <способ рассужде- 10

ний> 3, с каких положений он берет свое начало, на какие ипостаси

распространяется и задействования каких способностей души 4 требует

в первую очередь.

4. Перечень теологических методов, при посредстве которых Пла­

тон излагает учение о богах.

5. Каковы те диалоги, на основании которых следует по преиму- 15

ществу изучать теологию Платона и какие божественные чины рас­

сматриваются в каждом из них.

6. Возражение против реконструкции теологии Платона на осно- 1,2

вании того, что было сказано им во многих диалогах: такая теология

окажется неполной и внутренне противоречивой.

7. Ответ на приведенное возражение: имеющаяся в учении Платона

истина, относящаяся к богам, в общем виде рассматривается в одном-

единственном диалоге — в «Пармениде». 5

8. Изложение различных мнений по поводу «Парменида» и клас­

сификация возражений против них.

9. Опровержение воззрений тех, кто утверждает, будто «Парме-

нид» — логический диалог5, и полагает, что рассуждение в нем опи- 10

рается на изложение различных мнений и является эпихерематическим 6.

10. В чем более правильны суждения тех, кто считает, что гипотезы

«11арменида» посвящены началам сущих предметов, и какие уточнения

6 Прокл. Платоновская теология, книга I

15 следует внести в их представления, если принять во внимание учение

нашего вождя7.

11. Детальное аподиктическое рассмотрение логических выводов

второй гипотезы и их соотнесение с божественными чинами.

20 12. Цели гипотез, выявляющие их связь между собой и соответ­

ствие действительным предметам.

13. О каких общепринятых канонах, относящихся к богам, сообщает

Платон в «Законах»: об их наличном бытии, о промысле и о непоко­

лебимом совершенстве.

25 14. Каким образом в «Законах» вводится представление о наличном

бытии богов и при посредстве каких промежуточных логических вы­

водов рассуждение восходит к самим подлинным богам.

15. Как в «Законах» аподиктически исследован промысел богов и

каков, согласно Платону, способ осуществления этого промысла.

1,3 16. При помощи каких диалектических умозаключений (eftixei-

pfjaecov) в том же самом сочинении доказывается непоколебимость

промысла богов.

17. О каких аксиомах, относящихся к богам, сообщается в «Госу­

дарстве» и каково их соотношение между собой.

5 18. Что такое благость богов и почему они именуются причинами

всех благ; в этой же главе говорится о том, что само зло, как псев­

доипостась, упорядочивается и умеряется богами.

19. Что такое неизменность богов; в этой же главе обсуждаются

их самодостаточность и непоколебимая бесстрастность, а также то, как

10 применительно к богам следует понимать самотождественность и оди­

наковость (то ката аита mi бааитосх; exew).

20. Что такое простота богов и почему простое в них среди по­

следующего представляется многообразным.

21. Что такое истина в чине богов и откуда появляется ложь среди

божественных сопричастностей, распространяющихся на последующее.

15 22. Как, если исследовать приведенные в «Федре» аксиомы, от­

носящиеся ко всему божественному,— а именно что оно прекрасное,

мудрое и благое,— можно истолковать догматы, касающиеся благости;

рассмотрение описанных в «Филебе» стихий блага.

23. Что такое мудрость богов и о каких ее стихиях можно было

20 бы узнать от Платона.

24. О божественной красоте и о тех ее стихиях, о которых сообщает

Платон.

25. Какая триада соприкасается с триадой «благое», «мудрое» и

«прекрасное» и какие отправные точки для ее рассмотрения мы <мо-

25 жем найти в сочинениях> Платона.

<Глава 1> 7

26. Относительно рассмотренных в «Федоне» аксиом, касающихся

невидимой природы; что такое божественное, что такое бестелесное,

что такое умопостигаемое и как все это соотносится между собой.

27. Как в применении к божественному следует понимать одно- 1,4

родность, неразложимость и пребывание в одном и том же положении.

28. Почему среди богов необходимо располагать как отеческие, так

и материнские причины.

29. О божественных именах и об их правильности, о которой 5

<Платон> сообщает в «Кратиле».

££££££££££

<Глава 1> 1,5,5

Предисловие

Я полагаю, о наилюбезнейший среди друзей моих Перикл8, что

вся философия Платона изначально воссияла благодаря благой воле

лучших9, которая делает скрытый в них ум и истину, возникшую

вместе с сущим, очевидными для душ, пребывающих в становлении,— 10

разумеется, в той мере, в какой им позволено принять участие в столь

сверхъестественных и великих благах. Позднее она достигла своего за­

вершения и словно бы замкнулась в собственных пределах и потому

осталась не понятой большинством утверждающих, что они философ­

ствуют и стремятся ревностно упражняться в охоте за сущим*, а 15

потом вновь выступила на свет. И прежде всего, как я полагаю, ми-

стагогия, соответствующая самому божественному, в чистоте распола­

гающаяся на священном престоле ** и извечно сочетающаяся с самими

богами 10, была открыта свыше для тех, кто порой в состоянии вкусить 1,6

от нее, через одного человека; назвав его предводителем и иерофантом п

подлинных таинств, которые вершат покинувшие околоземные места

Души, а также совершенных и непоколебимых зрелищ ***, в коих уча- 5

ствуют души, удостоившиеся подлинно счастливой и блаженной жизни,

я

 не слишком погрешил бы против истины. Столь величественно и

неизреченно воссияв изначально благодаря ему, словно бы в священном

* «Федон», 66с2. *** Там же, 250Ь8-сЗ.

* «Федр», 254Ь7.

8 Прокл. Платоновская теология, книга I

храме, эта мистагогия прочно заняла свое место в недоступных для

10 входа частях последнего12, неведомая для большинства посещающих

его. В предписанные периоды времени она, конечно же, отправляется

подлинными жрецами, избравшими для себя жизнь, соответствующую

этой мистагогии, так, как это для нее возможно, и все это место оза-

15 ряется повсеместным сиянием божественных зрелищ.

Я бы, пожалуй, назвал экзегетами платонической эпоптейи, открыв­

шими для нас проникнутые святостью толкования и обладающими при-

20 родой, близкой нашему вождю, египтянина Плотина и его преемников

Амелия и Порфирия, а в третий черед — их последователей Ямвлиха

и Феодора13, ставших, как мне кажется, для нас словно бы изваяни­

ями *, даже если позднее другие, следуя этому божественному хору,

1.7 и привели свою мысль, посвященную учению Платона, в вакхический

восторг. Восприняв от них наиисконнейший и наичистейший свет ис­

тины, пребывающий незапятнанным в лоне души, наш идущий за бо-

5 гами вождь всего прекрасного и благого14 позволил нам, помимо всей

остальной философии Платона, постигнуть и то неизреченное, что он

почерпнул у своих предшественников, и тем самым сделаться его спут­

никами на дорогах мистической истины, относящейся к богам.

Если бы мы вознамерились подобающим образом отблагодарить его

10 за оказанное благодеяние, то нам не хватило бы всего имеющегося в

нашем распоряжении времени15. И, коль скоро необходимо не только

самим воспринять от других выявленное ими благо платонической фи­

лософии, но и оставить тем, кто будет жить позднее, описания тех

блаженных зрелищ**, зрителями каковых, как мы утверждаем, нам

15 самим довелось сделаться16, и по возможности ревностно распростра­

нять учение нашего вождя, наисовершеннейшего среди всех, живущих

в наше время, и достигшего вершин философии, нам, пожалуй, стоит

воззвать к самим богам***, чтобы они зажгли в наших душах свет4*

самой истины и чтобы спутники и служители 5* лучших направили

20 наш ум и руководили им на пути к полной, божественной и высшей

цели платонического учения. В самом деле, как я полагаю, любому, в

ком есть хоть капелька здравого смысла 6*, подобает начинать всякое

свое дело с <молитвы> богам 17, и тем более тогда, когда речь идет

25 о них самих. Ибо мыслить божественное в состоянии лишь те, кто

1.8 был посвящен в таинства самим светом богов, а донести его до других

* «Государство», 361d5. Ср.: 4* Ср.: Там же, 39Ь4.

540сЗ-4. >* «федр», 252сЗ, с5.

** Ср.: «Федр», 250Б6—7. 6* «Тимей», 27с1—2.

*** Ср.: «Тимей», 27dl.

Глава 2 9

могут только люди, направляемые богами, те, кому при всем многооб­

разии мнений и при всей изменчивости, проявляющейся в словах, уда­

стся сохранить особенное значение божественных имен.

Итак, мы, имея в виду сказанное и следуя совету Платона в «Ти- 5

мее», просим богов быть нашими вождями при изложении учения о

них. О, если бы они, выслушав нас благосклонно и милостиво *, на­

правили бы ум души нашей и обратили его к очагу Платона18 и на 10

высоту ** данного умозрения! Оказавшись там, мы, конечно же, смог­

ли бы воспринять подобающую богам истину и достигнуть наилучшего

завершения той родовой муки 19, в которой мы пребываем по поводу

божественного, тщась узнать хоть что-нибудь о богах, доверяясь другим

и испытывая самих себя на предмет силы. 15

Глава 2

Первая часть

Введение

План изложения и требования к подготовке для читателей

Впрочем, пусть здесь будет положен конец вступительным словам.

Однако необходимо также описать план предстоящего изложения — а

именно то, каким его следует ожидать,— и обозначить должный уро- 20

вень подготовки слушателей, при котором они будут в состоянии об­

ращать внимание не на наши слова, а на саму боговдохновенную фи­

лософию Платона, которая посвящена высшим предметам ***. В са­

мом деле, способ изложения, разумеется, следует определять, принимая 1,9

во внимание уровень подготовки слушателей20, подобно тому как в

ходе таинств <жрецы,> искусные в их совершении, заранее обустра­

ивают приличествующие богам вместилища, а не пользуются для обес­

печения их присутствия всегда одними и теми же неодушевленными

предметами, животными или людьми; напротив, в каждом случае для 5

совершения обряда они привлекают то, что по природе в состоянии

участвовать в нем21.

Итак, в первом приближении мое изложение будет разделено на

три части. Сперва я рассмотрю все те общие умозрительные представ-

* «Федр», 257а7. *** «Федр», 270а1-2.

* Там же, 247Ы. Ср.: «Государст­

во», 568dl.

10 Прокл. Платоновская теология, книга I

10 ления о богах, которых придерживается Платон, применительно к каж­

дому из них подытоживая и исследуя силу и значимость выдвигаемых

аксиом. После этого я перечислю всеобщие чины богов, давая опре­

деления их собственным признакам и выходам за свои пределы так,

15 как это положено у платоников, а также соотнося все рассуждения о

них с гипотезами теологов 22. В заключение я поочередно расскажу об

упоминаемых в Платоновых сочинениях сверхкосмических и внутри-

космических богах, связывая посвященную им теорию со всеобщими

родами божественных устроений.

20 Во всех случаях мы предпочтем ясность, отчетливость и простоту

в рассуждениях противоположному, переходя от символического изло­

жения к явному учению о богах, а иконическое поясняя нашими соб­

ственными примерами. И то, что было написано <Платоном> как свое­

го рода откровение (&7iO(pavTiKu)Tepov), мы будем испытывать при

25 посредстве логических рассуждений о причине *, те же выводы, ко­

торые были сделаны в ходе аподиктического рассмотрения, мы иссле­

дуем, вновь поверив ** само наличие заключенной в них истины и

1,10 сделаем ее понятной для слушателей 23. Мы отыщем ясный смысл того,

что сказано загадочно, на основании изложенного в других местах, и

исходить при этом мы будем отнюдь не из произвольных гипотез, а

из подлинных сочинений Платона, проверяя при этом соответствие

5 представляемых слушателям рассуждений самим действительным пред­

метам. Благодаря всему этому нам станет ясен единый и законченный

образ теологии Платона, а равным образом и пронизывающая все его

божественные мысли истина, как и единый ум, породивший всеобщую

10 красоту названного и мистическое распространение данной теории.

Вот каково будет, о чем я и говорил, мое рассуждение. Что же ка­

сается слушателя ныне подлежащих рассмотрению догматов, то пусть

он [1] будет украшен этическими добродетелями, умерит все низменные

и неподобающие порывы души, опираясь на одно лишь понятие добро-

15 детели, и придет к гармонии с одним лишь образом разума. В самом

деле, как говорит Сократ, нечистому не подобает прикасаться к чис­

тому ***; и, разумеется, всякий дурной человек нечист, чист же про­

тивоположный. [2] Пусть он владеет всеми логическими методами и

пусть предстанет как знаток множества непреложных умозрительных

20 положений, касающихся как анализа, так и противоположной последне­

му диарезы, что, как я полагаю, и предписывает Парменид Сократу 4*.

* «Менон», 98аЗ-4. *** Там же, 67Ь2.

** «Федон», 97е1, 3-4, 98ЬЗ. 4* Ср.: «Парменид», 135с8-136с5.

Глава 3 11

Действительно, без подобной искушенности * в рассуждениях понима­

ние учения о божественных родах и заключенной в них истины весьма

затруднено, да и попросту невозможно. [3] В-третьих же, наконец, 25

пусть он будет сведущ в физике и во всех многочисленных бытующих 1,11

в ней мнениях, с тем чтобы, обычным образом исследовав при посред­

стве изображений причины сущих вещей, он смог легко перейти к изу­

чению природы обособленных и первичных ипостасей. Стало быть, как

мы и сказали, пусть он не минует ни истины, заключенной в феноме- 5

нальном, ни, в свой черед, путей учения ** и получаемого на них об­

разования; в самом деле, именно на этих путях мы в первую очередь и

познаем нематериальную божественную сущность.

[1] Связав все перечисленное с умом-вождем, ознакомившись с диа­

лектикой Платона, проявив заботу о нематериальных и обособленных 10

от телесных сил энергиях и предавшись созерцанию сущих вещей с по­

мощью мышления с рассуждением ***, [2] пусть он с должной неуто­

мимостью обратится к толкованию божественных и блаженных догма­

тов, любовию, как гласит оракул, отверзнув пучины души 4*, ибо не­

возможно изыскать лучшего союзника в постижении данной теории, 15

чем любовь 5*, как в одном месте говорит Платон. [3] Пусть он под­

натореет в истине, пронизывающей все, пробудит умопостигаемые очи

к ее восприятию, укрепит себя устойчивым, непоколебимым и верным

видом знания о божественном, убедится в том, что не следует удивлять- 20

ся ничему другому и обращать на него внимание, поверив ему, и при

посредстве неустрашимого мышления и силы неизбывной 6* жизни'гю-

спешит к божественному свету, короче говоря, выкажет такой образ

деятельности и одновременно спокойствия, каковой подобает иметь тому 25

будущему корифею 7*, о котором в «Теэтете» говорит Сократ.

i Глава 3 U2

Определение теологии

Итак, вот сколь значительна, как мне представляется, данная ги­

потеза, вот каков план рассуждений о ней, и вот какова должная сте-

:

 Там же, 136е2. 5* «Пир», 212БЗ-4.

«Тимей», 53с2—3. 6* Псевдо -Аристотель. О мире,

4* Там же, 28а1. 397Б23.

«Халдейские оракулы», фр. 7* «Теэтет», 173с7.

П2.1 24. Ср.: Там же, фр. 43.

12 Прокл. Платоновская теология, книга I

5 пень подготовки тех, кто будет изучать ее. Однако, прежде чем я начну

рассмотрение предметов, которые мы должны исследовать, я хочу ска­

зать кое-что и о самой теологии, и о принятых в ней подходах, а также

о том, каким теологическим типам * дает определение Платон и какие

он оставляет без внимания, с тем чтобы, после того как мы определим

10 это, нам легче было бы понять отправные точки аподиктических рас­

суждений в соответствующих местах.

Так вот, все те, кто когда-либо соприкасался с теологией, именуя

богами первое по своей природе, утверждают, что теологическая наука

занимается именно таким первым **. И одни ***, принимая во вни-

15 мание лишь телесную ипостась бытия, а все роды бестелесного распо­

лагая по их сущности на втором месте, доказывают, что начала сущих

телесны и что также телесна наша собственная способность их

познания 25. Другие 4* же ставят все тела в зависимость от бестелесного

20 и располагают наипервейшее наличное бытие в душе и душевных силах

и потому, как я полагаю, называют богами лучшие из душ, а теологией

именуют ту науку, которая посвящена им и познает их26. Далее, все

1?13 те3*, кто говорит о происхождении множества душ от другого, более

важного, начала и полагает ум вождем 6* всего, утверждают, что вы­

сшей целью является единение души с умом, считают, что умной вид

жизни по своей ценности превосходит все остальные и, разумеется,

5 отождествляют теологию с исследованием умной сущности 27.

Стало быть, все, как я и говорил, называют богами самые первые

и более всего самодовлеющие начала сущих вещей, а науку о них —

теологией. И одно лишь боговдохновенное учение Платона, в котором

10 отрицается возможность быть началом для всего телесного (потому что

все делимое и протяженное по природе не в состоянии ни воспроиз­

водить, ни сохранять себя, а, напротив, бытием и способностью к дей­

ствию или претерпеванию обладает благодаря душе и ее движениям)

и доказывается, что душевная сущность, зависящая от умной ипостаси,

15 является более почтенной, нежели тела (так как все движущееся во

времени, даже если оно самодвижно, водительствует в большей мере,

нежели движимое иным, но стоит ниже вечного движения), как было

сказано, обосновывает то, что отцом28 и причиной как для тел, так и

для душ является ум и что вокруг него существует и действует все,

* «Государство», 379а5—6. 4* Анаксагор. Ср.: Там же, 1214.

** Ср.: Аристотель. Метафизика, 10—11.

1074Ы—13. 3* Перипатетики. Ср.: Там же, 1214.

*** Стоики. Ср.: Прокл. Комментарий 11—12.

к «Пармениду», 1214.9-10. ** «Законы», 631d5; 963a8.

Глава 3 13

проводящее свою жизнь в обсуждениях и описаниях29, а затем пере- 20

ходит к другому началу, полностью обособленному от ума, более всего

бестелесному и неизреченному, тому, благодаря которому всему суще­

му, даже если бы ты имел в виду низшее, необходимо иметь ипостась.

В самом деле, отнюдь не все по своей природе участвует в душе, но

лишь то, что обладает в самом себе более или менее отчетливой жизнью, 25

и не все в состоянии вкушать от ума и сущего, но только то, что 1,14

гипостазировано в качестве эйдоса. Кроме того, начало всего должно

служить предметом участия для всех сущих, коль скоро оно не от­

сутствует ни в одном из них*t будучи причиной всего того, о чем

говорится как о том, чему в каком бы то ни было смысле присуща

ипостась.

Обнаружив с помощью богов это скрытое в недоступных для по- 5

стижения глубинах первейшее начало всех вещей, которое предшествует

даже уму, и выделив три соответствующие причины и монады, поту­

сторонние телам,— я имею в виду душу, первейший ум и стоящее выше

ума единство,— <Платон> 30 произвел от них, выступающих в каче­

стве монад, собственные для них числа — единичное, умное и душевное 10

(ибо всякая монада возглавляет однородное с ней множество31) — и

поставил в зависимость тела от душ, души — от умных эйдосов, а по­

следние — от генад сущего; при этом все перечисленное он соотнес с

единственной не допускающей участия в себе генадой. И, дойдя до 15

нее, он счел, что достиг верхнего предела созерцания всех вещей и что

именно такова соответствующая богам истина, которая занимается рас­

смотрением генад сущего и описанием их выходов за свои пределы и

собственных признаков, а также того, как сочетаются с ними сущие и

чины эйдосов, которые зависят от этих единичных ипостасей. Теория 20

же, обращающаяся к уму и его видам и родам, является второй после

науки, занимающейся самими богами. Та же самая теория изучает те

умопостигаемые виды, которые могут быть познаны душой в ее об- 25

разном броске 32, а теологическая наука, поскольку она выше даже та­

кого броска, стремится проводить различение неизреченных и невыра­

зимых наличествовании, а равным образом и их соотнесение с единой 1,15

причиной. Потому-то, как я полагаю, душе присуще умное своеобразие,

способное постигать умные виды и свойственные им различия, высший

же чин ума, как гласят <оракулы>, его цвет** и наличное бытие,

соприкасается с генадами сущих, а при их посредстве — с самим со- 5

кровенным единством всех божественных генад. В самом деле, несмотря

«Парменид», 144Ы-2. ** «Халдейские оракулы», фр. 1.1.

14 Прокл. Платоновская теология, книга I

на то что у нас имеется множество познавательных способностей, бла­

годаря одной лишь названной нам по природе свойственно соединяться

с божественным и участвовать в нем. Действительно, род богов * нельзя

постигнуть ни при посредстве чувственного восприятия, поскольку он

10 обособлен от всех тел, ни при помощи мнения и размышления, так

как последние делимы и занимаются разнообразными предметами, ни

мышлением вместе с рассуждением **, ибо им соответствует знание

о подлинных сущих, наличное же бытие богов словно бы парит ***

над сущими вещами и обладает собственной определенностью в един-

15 стве их всех33. Итак, божественному остается — если, конечно, оно

каким-то образом познаваемо — быть воспринимаемым в самом налич­

ном бытии души и при его посредстве становиться известным в той

мере, в какой это возможно. Мы ведь имеем обыкновение говорить,

что подобное познается подобным 4*: чувственно воспринимаемое, ес-

20 тественно, ощущением, представляемое — мнением, рассудочное —

рассуждением, а умопостигаемое — умом; стало быть, единичное также

познается единым, а неизреченное — неизреченным. В самом деле, Со­

крат в «Алкивиаде» совершенно правильно говорит о том, что душа,

приближаясь к самой себе, в числе прочего созерцает бога3*; дейст-

25 вительно, склоняясь к собственному единству и к центру своей сово­

купной жизни и оставляя без внимания множественность и разнооб-

1,16 разие содержащихся в себе разнородных сил, она восходит на сам выс­

ший наблюдательный пункт6* сущих. Это ее состояние подобно

следующему: говорят, что в ходе наисвященнейших таинств34 мисты

на первом шаге встречаются с многообразными и многоформенными

богами, пекущимися о становлении, пройдя же неуклонно такое посвя-

5 щение и найдя себе защиту в виде обрядов, они достигают в чистоте

самого божественного сияния и, словно нагие 7*, как могли бы сказать

<оракулы>, принимают участие в божественном. Точно так же, как

я полагаю, душа, в ходе умозрительного рассмотрения всего исследуя

10 то, что ниже ее самой, изучает всего лишь тени и призраки сущих35,

обращаясь же к себе, она раскрывает собственные сущность и логосы.

И сперва она замечает только саму себя, а затем, идя вглубь в соб­

ственном знании, обнаруживает в себе также и ум, и чины сущих;

достигнув же своего сокровенного нутра и некой недоступной для входа

* «Федр», 246d7. 5* Ср.: «Алкивиад I», 133Ь7—сб.

** «Тимей», 28а1. 6* «Политик», 272е5. Ср.: Максим

*** Плотин. Эннеады, 1.1.8.9. Тирский. Речи, XI.6 (Hobein).

4

* Аристотель. О душе, 405Ы5. 7* «Халдейские оракулы», фр. 116.2.

Ср.: Метафизика, 1000Ь5-6.

Глава 4 15

своей части, она, смежив очи *, начинает созерцать там род богов ** 15

и генады сущего. В самом деле, в нас есть все — но так, как это

свойственно душе,— и потому нам по природе положено познавать все,

пробуждая заключенные в нас силы и образы всего 36.

Самое лучшее в данном действии — это в спокойствии своих спо- 20

собностей возвышаться к божественному, двигаться вокруг него***,

вечно собирать4* совокупное душевное множество в подобающее

единство и, отбросив все то, что следует за единым, обосновываться

подле него и соприкасаться с неизреченным и потусторонним всем

сущим 5*. В самом деле, душе положено совершать свое восхождение 25

до тех пор, пока она не достигнет самого начала сущих. Оказавшись

же там и обозрев тамошнее место, она двинется оттуда вниз, прони- 1,17

зывая сущее и разворачивая его во множество видов; исследовав мо­

нады и числа, она умным образом познает то, как именно отдельные 5

вещи зависят от собственных генад, и будет считать, что обладает наи­

совершеннейшим знанием о божественном, поскольку узрела однород­

ность выходов богов за свои пределы в виде сущих и различие сущих

вокруг богов.

Глава 4

Способы изложения учения о божественном у Платона

Итак, пусть будет именно таков соответствующий мнению Платона 10

теологический путь в рассуждениях, а сама теология —Исаким-то таким

занятием, которое делает явственным наличное бытие богов, отличает

их непознаваемый и единичный свет от своеобразия участвующего в

нем, созерцает 6* и возвещает достойным людям об этом блаженном

действии, предоставляющем все соответствующие блага разом. Вслед 15

за этим кратким обзором наипервейшего умосозерцания давайте рас­

смотрим те способы, которыми Платон учит нас мистическим умозри­

тельным представлениям о богах. В самом деле, учение о божественном

он, очевидно, излагает не всегда одним и тем же способом, а, напротив,

порой представляет соответствующую истину так, как это свойственно

боговдохновеннохму человеку, порой же — диалектически; иногда он со- 20

Плотин. Эннеады, 1.6.8.25. 4* «Федон», 67с8.

* «Федр», 246d7. 5* Ср.: «Государство», 509Ь9.

Ср.: Плотин. Эннеады, 6* «Федон», 84Ы.

VI.6.8.44-45.

16 Прокл. Платоновская теология, книга I

общает о неизреченных собственных признаках богов символически, а

иногда — совершая восхождение от изображений богов к ним самим

и изыскивая в них первые действующие причины всего.

25 Действительно, в «Федре», словно бы исполнившись божествен-

1.18 ной одержимости * и заменив свое человеческое мышление на стоящее

выше его безумие, <Платон> боговдохновенными устами излагает

множество неизреченных догматов относительно умных богов, а также

свободных вождей Всего, которые ведут множество внутрикосмических

5 богов к умопостигаемым и обособленным монадам всего,— в особен­

ности же относительно самих богов, правящих космосом, когда воспе­

вает их мысли и околокосмические действия, руководство душами и

все то другое **, о чем боговдохновенно сообщает в своих рассуждениях

10 Сократ, говоря об этом вполне определенно и называя причиной соб­

ственной одержимости местных богов***.

В «Софисте» <Платон>, словно бы ведя диалектическое состяза­

ние по проблемам сущего и обособленной от сущих ипостаси единого,

15 высказывает недоумение по поводу мнений древних мужей и показы­

вает, каким образом все сущие зависят от собственной причины и пер­

вого сущего, а чувственно воспринимаемое участвует в обособленной

генаде всего; рассматриваемое им единое есть единое, обладающее свой­

ствами, а не единое-само-по-себе: оно является словно бы ослабленным

20 единым, или объединенным, а не собственно единым4*. Подобным

образом и в «Пармениде», в первых гипотезах5*, он диалектически

описывает выходы сущего за пределы единого и превосходство послед­

него, причем, как говорит он сам, при посредстве наисовершеннейшего

деления, применяемого в данном методе 6*.

25 Далее, когда <Платон> в «Горгии» рассказывает миф7* — кото­

рый является не просто мифом, но истиной 8*,— о трех демиургах и

1.19 о демиургическом жребии среди них37 и когда в «Пире» он говорит

о единстве Эрота9*, а в «Протагоре» —об устроении жизней смерт­

ных благодаря богам10*, он тем самым символически зашифровывает

истину, относящуюся к божественному, и в рамках прозаического опи-

5 сания делает собственную цель понятной наиболее близким из своих

слушателей.

* «Федр», 238dl. 6* См.: Там же, 135d7-136c5.

** См.: Там же, 243е9-257Ь7. 7* См.: «Горгий», 523а1-524а7.

*** См.: Там же, 238c5-d3; 241el- 8* Там же, 523а2.

5; 263dl-2. 9* См.: «Пир», 203Ы-е5.

4

* См.: «Софист», 242Ь6-245е2. ю* См.: «Протагор» 320c8-322d5.

5

* См.: «Парменид», 137с1—155еЗ.

лава 4 17

Если хочешь, вспомни и об учении <Платона>, относящемся к

гатематическим наукам, и об обсуждении божественного в этических

[ли физических сочинениях; много таких примеров можно обнаружить

i «Тимее», «Политике» и в других диалогах. На основании сказанного 10

ебе, разумеется, станет ясен и иконический путь, на котором делаются

юпытки познать божественное. В самом деле, все <рассматриваемое

\ этих местах> предстает как изображения силы божественного: на-

фимер политик — небесной демиургии *, фигуры пяти стихий, о ко­

торых идет речь в геометрических рассуждениях,— собственных при- 15

шаков богов, начальствующих над частями Всего**, деления же ду-

иевной сущности — это всеобщие устроения богов ***. Ибо я

допускаю следующее суждение: уподобляя образующиеся политии бо-

кественному, он обустраивает их при посредстве совокупного космоса

л содержащихся в нем сил. Итак, все перечисленное указывает нам в 20

зиде изображений — благодаря подобию здешнего божественному —

яа выходы этого божественного за свои пределы, на его чины и

цемиургию 38.

Стало быть, вот каковы, согласно Платону, способы построения

геологического учения. На основании сказанного ясно также, что числу 1,20

их необходимо быть именно таковым. В самом деле, те, кто опирается

в беседах о божественном на его наглядную очевидность, говорят либо

символически и мифологически, либо иконически, те же, кто открыто

сообщает собственные мысли, ведут свои рассуждения либо так, как

это принято в науке, либо при посредстве исходящего от богов вдох- 5

новения. Тот, кто стремится рассуждать о божественном при посред­

стве символов,— это орфик и вообще некто, близкий к сочиняющим

мифы о богах39. Тот, кто ведет речь при помощи изображений,— пи­

фагореец, поскольку математические понятия и были изобретены пи­

фагорейцами с целью припоминания божественного40: они пытались

перейти к нему на основании этих понятий как изображений, поскольку, 10

согласно утверждениям тех, кто стремился исследовать их воззрения,

они возводили числа и фигуры к богам4*. С человеком, который от­

крывает саму по себе истину о богах при посредстве божественного

вдохновения в ходе высших посвящений, все совершенно ясно3*; в 15

* См.: «Политик», 269с4—274е4. 91.6 Couvreur; Дамаский. Коммен-

** См.: «Тимей», 53с4—55с6. тарий к «Пармениду», II, 127.7 —

*** См.: Там же, 34bl0-36d7. 17 Ruelle.

4

* См.: Порфирий. О воздержании, 3* Это теурги. Ср.: Прокл. Коммен-

11.36, р. 165.3—8 Nauck; Гермий. тарий к «Тимею», III.6.8—15.

Комментарий к «Федру», 90.22—

2 Зак. 3700

18 Прокл. Платоновская теология, книга I

самом деле, такие люди, разумеется, не считают достойным описывать

своим знакомым божественные чины или присущие тем собственные

признаки, окутывая их покровом таинственности, но прямо возвещают

об их силах и числах, будучи побуждаемы к этому самими богами.

20 Наконец, тот, кто опирается на науку,— это последователь философии

Платона; действительно, как я полагаю, лишь Платон из тех, о ком

мы сказали, попытался разъяснить и расположить в некотором порядке

выход божественных родов за свои пределы, их отличие друг от друга,

а также общие собственные признаки их совокупных устроений и те

25 частные, которые относятся к каждому из них.

1,21 Итак, сказанное мы должны будем иметь в виду по преимуществу

тогда, когда будем соотносить свои вводные аподиктические рассмот­

рения с «Парменидом» и со всеми принятыми в нем делениями *. Ныне

же давайте скажем, что Платон допускает не всякую драматургию ми-

5 фологических сюжетов, а лишь ту, которая несет на себе следы красоты

и блага ** и находится в гармонии с божественной ипостасью. В самом

деле, изначален такой способ мифологизирования, при котором пред­

положения о божественном высказываются аллегорически и истина

10 словно бы окутывается множеством покровов, а природа предстает в

виде изображений 41. Такая мифология ставит в соответствие с умопо­

стигаемым чувственно воспринимаемые образы, с нематериальным —

материальные, а с истинным — призрачные и обладающие ложным бы­

тием. В то время как древние поэты считали должным строить неиз­

реченные божественные теологии скорее как трагедии и потому гово-

15 рили р скитаниях и распрях среди богов, о войнах и терзаниях, о гра­

бежах и прелюбодеяниях и о многих других похожих символах скрытой

истины божественного, Платон, отвергая подобный способ мифологи­

зирования, говорит, что его никоим образом не следует применять при

20 воспитании <молодежи>, и призывает к тому, чтобы речи о богах,

имеющие форму мифов, создавали их образ, в большей мере заслужи­

вающий доверия в смысле истинности,— а именно философский. Такие

речи должны представлять божественное как причину всех благ, но не

какого бы то ни было зла, как непричастное никакой изменчивости и

25 всегда сохраняющее свой чин непоколебимым, как предвосхищающее

в себе источник истины и не служащее для другого причиной ни для

какой лжи; именно о теологии такого типа говорил в «Государстве» ***

1,22 Сократ. Стало быть, все мифы Платона, защищая истину неизречен-

* См.: Наст, соч., 1.7-12. *** См.: Там же, 376е2-383с7.

:

* «Государство», 462аЗ—4. 

 

Глава 4 19

ного, не требуют для себя внешнего нестройного обоснования изна­

чального знания о богах, которое непередаваемо и неложно и сущест­

вует в нас от природы,— напротив, речь в них идет о таком изобра­

жении космического состояния, при котором богам соответствует 5

зримая красота, та же, которая еще более божественна, заключена в

самих невидимых жизнях и силах богов.

Таким образом, во-первых, <Платон> мифы о божественных пред­

метах с их кажущейся противоестественностью, нелогичностью и не- 10

стройностью привел к порядку, определенности и к сочетанию следов

красоты и блага именно таким способом. Во-вторых, существенно то

его требование, которое он выдвигает в «Федре» *, когда обосновывает

необходимость того, чтобы не смешивать посвященную богам мифоло­

гию с рассуждениями о природе,— не соотносить такую мифологию

ни с чем привходящим и не подменять тем самым теологию физической 15

теорией42. В самом деле, божественное само по себе обособлено от

всеобщей природы и потому рассуждения о богах, разумеется, следует

полностью освободить от влияния любых физических учений. Дейст­

вительно, «трудов у благого мужа много,— говорит <Платон>,— а

удачи не слишком» **, если он делает своей целью изыскать в ми­

фологических аллегориях изображения физических свойств, например, 20

при помощи мудрости отождествить химеру, Горгону *** и каждое

подобное существо с физическими тварями. Ведь, приводя названный

пример, именно такую оценку дает Сократ тем людям, которые говорят,

что в предании о том, как играющую Орифию сбросило со скал по- 25

рывом северного ветра, в мифологической форме представлено похи­

щение ее, смертной, Бореем, полюбившим ее; действительно, как я 1,23

полагаю, соответствующие богам мифологемы должны всегда содер­

жать в себе тайные смыслы, более священные, нежели явные. Таким

образом, если какие-нибудь люди будет давать нам физические тол­

кования мифов Платона и соотносить высказанные в них гипотезы со

здешними вещами, то мы скажем, что они полностью отклонились от 5

самого философского мышления и что экзегетами 4* преданий и за­

ключенной в них истины являются лишь те, кто отыскивает в них следы

божественной, нематериальной и обособленной ипостаси и, созерцая

ее, занимается анализом и синтезом мифов, которые соответствуют на- 10

шему изначальному знанию о божественном.

* См.: «Федр», 229Ь4-230а6. *** Там же, 229d2-e4.

"* Там же, 229d4. <* «Тимей», 29Ь5.

20 Прокл. Платоновская теология, книга I

Глава 5

Диалоги Платона, в которых излагается его теология

Итак, после того как мы перечислили все те способы, которыми

Платон излагает свою теологию, и сообщили, какие анализ и синтез

15 мифов соответствуют истине о богах, пусть именно такой вывод и будет

у нас сделан. Давайте же теперь рассмотрим, откуда, по преимуществу

из каких диалогов, как мы полагаем, нам следует почерпнуть догматы

20 Платона о богах, а также на какие их черты нам следует обратить

внимание, с тем чтобы быть в состоянии отличить подлинные его диа­

логи от лишь приписываемых ему и подписанных его именем.

Так вот, как было сказано, во всех диалогах Платона путеводной

нитью является божественная истина и во всех них — в одних скрытно,

25 а в других явно — заложено семя умозрительных представлений о наи-

1,24 первейшей философии: священных, очевидных, сверхъестественных и

побуждающих тех, кто в какой бы то ни было степени способен вос­

принять их, к познанию нематериальной и обособленной сущности бо-

5 гов. И, подобно тому как демиург всех космических вещей заложил в

каждую частицу Всего и в природу образ непознаваемого наличного

бытия богов*, чтобы все вещи возвращались к божественному благо­

даря своему родству с ним 43, точно так же, я полагаю, и боговдохно-

венный ум Платона словно бы вплел представления о богах в общую

ткань всех его произведений и не оставил ни одно из них без упоми-

10 нания о богах, с тем чтобы подлинным почитателям божественного на

основании любого из них можно было бы совершить свое восхождение

в припоминании обо всем <божественном>.

Если же нам необходимо поставить на первое место те диалоги из

всей их совокупности, в которых по преимуществу представлено мисти­

ческое учение о богах, то я не преминул бы выделить такие: «Федон»

15 и «Федр», «Пир» и «Филеб», а рядом с ними поставить следующие:

«Софист», «Политик», «Кратил» и «Тимей». В самом деле, всем этим

диалогам, так сказать, случилось быть наполненными совокупным бого-

вдохновенным знанием Платона. На втором месте вслед за перечислен-

20 ным я, со своей стороны, расположил бы мифы из «Горгия» ** и «Про-

тагора» ***, а также те рассуждения в «Законах», которые посвящены

промыслу богов 4*, и все те, которые повествуют нам о Мойрах, об их

* Ср.: «Халдейские оракулы», фр. *** См.: «Протагор», 320с8—322d5.

108.1. 4* См.: «Законы», 899d4-907b9.

** См.: «Горгий», 523а1—524а7.

Глава 5 21

матери или о круговращении Всего в десятой книге «Государства» *. И,

если угодно, на третьем месте поместил бы все те суждения из «Писем»,

которые можно отнести к знанию о богах**. В самом деле, именно 25

здесь сказано о трех царях, а также приведено очень много других бо- 1,25

жественных догматов, достойных включения в теорию Платона.

Итак, рассматривая перечисленные диалоги, необходимо исследо­

вать описанные в каждом из них устроения богов и из «Филеба» по- 5

черпнуть учение о едином-благе, о двух первых началах и о появляю­

щейся вслед за ними триаде ***, ибо именно там ты сможешь отыскать

все названное, о чем неявно сообщает нам Платон; из «Тимея» следует

взять теорию умопостигаемого, боговдохновенное учение о демиурги- 10

ческой монаде и наиболее полную истину о внутрикосмических богах 4*;

из «Федра» — сведения обо всех умопостигаемо-умных родах и о чинах

свободных богов, которые сверху непосредственно примыкают к не­

бесным сферам 5*; из «Политика» — о небесной демиургии, о двух кру- 15

гооборотах Всего и об их умных причинах6*; из «Софиста» — обо

всем подлунном становлении и о своеобразии владеющих им по жребию

богов. Далее, множество священных умозрительных представлений об

отдельных богах мы сможем обнаружить в «Пире», «Кратиле» и «Фе- 20

доне». В каждом из этих диалогов большего или меньшего внимания

удостаиваются божественные имена, на основании которых тем, кто

искушен в божественных предметах, при помощи обыкновенной логики

легко уловить собственные признаки соответствующих богов 44.

Необходимо также указать на созвучие каждого из догматов нача­

лам учения Платона и мистическим преданиям теологов45. В самом 25

деле, вся эллинская теология является потомком орфической мистаго-

гии. Первым научился божественным оргиям у Аглаофема46 Пифагор; 1,26

позднее Платон почерпнул совершенное знание о них из пифагорейских

и орфических книг. Действительно, возводя в «Филебе» теорию двух

видов начал к пифагорейцам, он называет их живущими вместе с 5

богами7* и подлинно блаженными. Во всяком случае, пифагореец

Филолай47 записал для нас множество удивительных мыслей о богах

и воспел свойственный им выход за свои пределы в виде сущих и их

тайное творчество8*. В «Тимее», излагая учение о подлунных богах 10

См.: «Государство», 616Ы— 5* См.: «Федр», 246е4—247е6.

621Ь8. 6* См.: «Политик», 268d-274e.

*** См': <<Письма». ЗШ2-313с6. 7* «Филеб», 16с8.

См.: «Филеб», 20b6—dll; 23c9— 8* Ср.: Прокл. Комментарий к «Ти-

dl; 64a7-65a6. мею», 84.2-5; 176.28-30.

<-м.: «Тимей», 27с1—43а6.

22 Прокл. Платоновская теология, книга I

и о порядке их следования, <Платон> ссылается на мнения теологов

и именует их детьми богов *, представляет истину о богах как отече­

скую и в заключение сообщает об устроениях, возникающих благодаря

всеобщему, в связи с описанным теологами выходом за свои пределы

15 умных царей и подлунных богов**. Далее, в «Кратиле» <Платон ссы­

лается на Гомера, Гесиода и Орфея как на свидетелей> 48 порядка

божественных устроений***, а в «Горгии» — на Гомера, описываю­

щего триадическую ипостась демиургических <монад> 4*. Короче го­

воря, он повсюду ведет свои рассуждения о богах, словно бы следуя

20 началам, принадлежащим теологам, лишая трагическое искусство права

на созидание мифов и полагая наипервейшие гипотезы общими для них.

1,27 Глава 6

Возражение против реконструкции теологии Платона

на основании того, что было сказано им в разных диалогах

Пожалуй, в ответ на такие наши выводы можно было бы выдвинуть

следующее возражение: мы неверно реконструируем теологию Платона,

отдельные фрагменты которой встречаются во всех перечисленных диа­

логах, и пытаемся отобрать одни положения из одних, а другие — из

5 других диалогов, тем самым словно бы стремимся соединить множество

потоков <мысли> в один, хотя они и не берут свое начало из одного

и того же истока.

Действительно, если бы подобное имело место, то мы пытались бы

почерпнуть разные <теологические> догматы из различных сочинений

10 Платона, несмотря на то что он ни в одном из них не рассматривает

общего учения, относящегося к богам, и не дает определения того места,

где располагаются совершенные и всеобщие божественные роды, так

же как и их соотношения между собой. В самом деле, мы были бы

похожи на тех, кто пытается составить из частей целое, не принимая

15 во внимание самой предшествующей частям целостности, и словно бы

соткать совершенное из несовершенного, не обращая внимания на то,

что несовершенное должно иметь для своего возникновения первую

причину, каковой является совершенное 5*. Например, «Тимей» будет

* «Тимей», 40d9—el. 4* См.: «Горгий», 523аЗ—4.

** См.: Там же, 40d6—41a6. Ср.: 5* См.: Прокл. Первоосновы теоло

«Орфика», фр. 107. гии, § 67—70.

*** См.: «Кратил», 402М-сЗ.

Глава 6 23

учить нас теории умопостигаемых родов, «Федр» же — представлять

первые умные устроения, сообщая об их порядке. Но выводов о том, 20

как сочетается умное с умопостигаемым, о том, каково происхождение

последующего от предшествующего, и вообще о том, каким образом

среди божественных устроений совершается переход от единого начала

всего ко множеству внутрикосмических богов и как в однородном и

нерасторжимом нисхождении всеобщего наряду с рождением богов по- 25

является нечто промежуточное между единым и совершенным числом,

мы сделать не сможем. 1,28

Кроме того, выдвигающие подобное возражение могли бы сказать

следующее: «Разве есть хоть что-нибудь священное в той науке о бо­

жественном, о которой вы говорите? Ведь эти собранные из многих 5

мест догматы просто нелепо называть платоническими, поскольку, как

вы сами говорите, они появились в философии Платона из чуждых

источников *; потому вы не сможете показать единую и целостную

истину относительно божественного».

А еще они, пожалуй, могли бы сказать и так: «Лишь те, кто жил

после Платона, словно бы соткав в своих сочинениях единый и совер- 10

шенный образ теологии, поведали о нем своим слушателям. Следова­

тельно, вы можете на основании сказанного в „Тимее" изучать общую

теорию природы, а в „Государстве" или „Законах" — прекраснейшие

догматы, описывающие нравы, которые будут вполне соответствовать 15

единому образу философии. Стало быть, не имея в своих руках одного

лишь сочинения Платона о первой философии, которую можно было бы

назвать вершиной всей его теории, вы отсечете самих себя от совершен­

нейшего знания о сущем, если, конечно, не пожелаете с излишней про- 20

стодушностью приукрасить свои рассуждения мифологическими из­

мышлениями, не обращая внимания на то, что их анализ вполне естест­

вен только в тех случаях, когда в Платоновых диалогах о них сообщается

эпизодически, например в „Протагоре" — с целью изучения политики

и ее аподиктического рассмотрения **, в „Государстве" — ради иссле­

дования справедливости ***, а в „Горгии" — имея в виду изучение ду- 25

шевного здоровья (xf\q acocppoauvric;) 4* 49. В самом деле, Платон имеет 1,29

в виду отнюдь не сами <мифологемы>, а некие основополагающие цели,

когда связывает мифологию, скажем, с исследованием этических догма­

тов, с тем чтобы мы в ходе своих словесных битв не просто упражняли

умное начало души, но чтобы божественное в ней, совершенное вслед- 5

** «Федр», 235c8-dl. *** Ср.: «Государство», 614Ь2 ел.

Ср.: «Протагор», 320c8-322d5. 4* Ср.: «Горгий, 523а1-524а7.

24 Прокл. Платоновская теология, книга I

ствие своего родства с мистическим, также достигало знания о сущем.

Действительно, путем обычных рассуждений нас, похоже, вынуждают

к восприятию истины, при посредстве же мифов мы испытываем неиз-

10 реченные претерпевания и выявляем некие неложные 50 понятия, отдавая

должное мистическому в самих себе. Потому-то, как я полагаю, Тимей

высказывает ту вполне справедливую мысль, что в своем описании бо­

жественных родов и рождения среди них последующего от предшеству­

ющего необходимо следовать за сочинителями мифов, словно за детьми

богов, хотя бы они даже и не пользовались доказательствами *. В самом

15 деле, подобный вид говорения является отнюдь не аподиктическим, но

боговдохновенным; он был изобретен древними вовсе не с целью при­

нуждения, а ради убедительности; потому он и опирается не на пустое

научение, а на изыскание по следам свойств, соответствующих дейст­

вительным предметам. Если же вы пожелаете рассмотреть причины не

только мифов, но и теологических догматов, то обнаружите, что по Пла­

тоновым диалогам рассеяно множество последних, однако цель их

20 упоминания — этические или физические исследования. Действительно,

в „Филебе" <Платон> говорит о беспредельном и о пределе** ради

рассмотрения наслаждения и жизни, согласной с умом, ибо речь здесь,

как я полагаю, идет о родах, иных иным, причем ясно, какие являются

25 какими. В „Тимее" же догматы, касающиеся умопостигаемых богов ***,

изучаются в целях задуманного исследования природы, причем, разу-

1,30 меется, потому, что изображения всегда необходимо познавать на осно­

вании парадигм, и нематериальные парадигмы соответствуют матери­

альным предметам, умопостигаемые — чувственно воспринимаемым, а

обособленные — природным видам. Далее, в „Федре" <Платон> вос-

5 певает сверхнебесное место и поднебесную глубину4*, как и все, под­

падающее под этот род, ради изучения любовного безумия, пути при­

поминания для душ и путешествия из нашего мира в горний. Как было

сказано, важнейшей целью всегда является физика или политика, умо­

зрительные же представления о богах привлекаются ради изыскания

10 названного или его тщательного изучения.

Так разве будет у вас соответствующая теория священной и сверхъ­

естественной и более всего достойной занятий ею, если в ее рамках не

идет речи ни о ее целостности, ни о законченности, ни о главенству­

ющем положении в учении Платона, а, напротив, если все подобное

15 в ней опущено и насильственно, но не естественно, занимает не ис-

* См.: «Тимей», 40d6—41аЗ. *** Ср.: «Тимей», 39еЗ—40а2.

** Ср.: «Филеб», 16с5-17а5; 23с1- 4* Ср.: «Федр», 246е4-247е6;

30е8. 249Ь6-256е2.

Глава 7 25

конное, а эпизодическое положение в ней — как в драматических про­

изведениях?»

Глава 7

Ответ на приведенное возражение: общий очерк теологии

Платона приводится в диалоге «Парменид»

Вот в каких примерно вопросах можно было бы высказать недо­

вольство в связи с предстоящими рассуждениями. Я, со своей стороны, 20

дам справедливый и ясный ответ на такие возражения и скажу, что

Платон в своих рассуждениях о богах всегда следует древним откро­

вениям и самой природе действительных предметов и порой с целью

рассмотрения причины подлежащих исследованию вещей восходит к 25

началам догматов и оттуда, словно со сторожевой башни *, созерцает 1,31

природу этих вещей, а порой теологическое знание является его непо­

средственной целью. В самом деле, в «Федре» его рассуждение по­

священо умопостигаемой красоте и участию в прекрасном, пронизыва- 5

ющем благодаря горнему все вещи, а в «Пире» оно касается положения

Эрота.

Если же необходимо рассмотреть совершенную, целостную и связно

изложенную — от высшего до совокупного числа — теологию в одном-

единственном Платоновом диалоге, то, как ни парадоксально так го­

ворить, поскольку сказанное ясно лишь тем, кто происходит из нашего 10

собственного дома51, все равно нужно решиться на это, раз уж мы

начали соответствующие рассуждения. Следует сказать в ответ тем,

кто задает приведенные вопросы вот что: «„Парменид" — это тот диа­

лог, который вы требуете и изложенные в котором мистические умо­

зрительные представления вы сможете себе только вообразить. Дей­

ствительно, все божественные роды в нем происходят в определенном 15

порядке от наипервейшей причины и выказывают взаимную связь меж­

ду собой. И высшие чины из них, родственные единому и перводей-

ствующие, удостоились единичного, простого и таинственного вида на­

личного бытия; низшие, будучи раздробленными, множественны и по

числу превосходят стоящие над ними, а по силе уступают им; проме- 20

суточные же, в согласии с самим своим смыслом, являются более слож­

ными, чем причинствующие для них, но более простыми, нежели их

порождения. Короче говоря, здесь в должной мере представлены все

«Государство», 445с4.

26 Прокл. Платоновская теология, книга I

25 аксиомы теологической науки и показаны все последовательно возни­

кающие устроения божественного; здесь, словно в гимне 32, воспевается

возникновение богов и того, что хоть в каком-то отношении существует,

от неизреченной и непознаваемой причины всего.

1.32 Итак, „Парменид" возжег для почитателей Платона целостный и

совершенный свет * теологической науки, и вслед за ним все выше­

перечисленные диалоги ** получили по жребию части божественной

5 мистагогии; все они, так сказать, причастились боговдохновенной муд­

рости и пробудили наши естественные мысли по поводу божественного.

И целостное их множество необходимо связывать с названными диа­

логами Платона, те же в свой черед — с единой и совершенной теорией,

представленной в „Пармениде". В самом деле, если мы будем при-

10 держиваться именно такого мнения, я полагаю, мы приведем несовер­

шенное в соприкосновение с совершенным и части — с целыми, а также

соотнесем рассуждения с теми действительными предметами, которые

служат для них образцами и экзегетами которых они являются ***,

как говорит у Платона Тимей».

Глава 8

Два способа истолкования диалога «Парменид»

Вот какой ответ, как я и говорил, мы дадим на рассмотренное воз-

15 ражение. Соответствующую Платонову теорию мы отнесем на счет од­

ного «Парменида», точно так же как всю науку о природе заключает

в себе «Тимей», что признается всеми — даже теми, кто менее всего

способен к пониманию53. Теперь, как мне кажется, мне предстоит всту­

пить в двойное состязание с теми, кто уже пытался толковать учение

20 Платона — с мужами, двумя способами оспаривающими сказанное.

Одни считают правильным оценивать замысел «Парменида» как своего

рода упражнение и говорят, что рассуждения о каких-либо неизречен-

25 ных и умных догматах никоим образом не соответствуют цели этого

1.33 диалога54. Другие же, более почтительные, чем эти, а именно друзья

идей 4*, утверждают, что первая гипотеза относится к первому богу,

а вторая — ко второму и ко всей умной природе, что же касается

5 третьей, то ей соответствует последующее — либо лучшие роды, либо

души, либо что-то еще (а что именно — это для настоящего рассуж-

* «Тимей», 39Ь4. *** «Тимей», 29Ь4—5.

** См.: Наст, соч., 1.5. 4* «Софист», 248а4.

Глава 9 27

ю

яения значения не имеет). Таким образом, они придают особый смысл

первым трем гипотезам и придерживаются того мнения, что ни выде-

дять, ни специально рассматривать множества богов, роды умопости­

гаемо-умного, так же как и все те, которые предшествуют космосу и

располагаются в нем, не стоит; действительно, хотя во второй гипотезе

в числе прочего речь идет и об умном сущем, сама природа ума остается

единой, простой и нерасторжимой55.

Итак, тот, кто сочтет нужным придерживаться того же толкования

«Парменида», что и мы сами, должен будет опровергнуть два этих 15

мнения. Борьба с ними не требует равного приложения сил, напротив,

те, кто утверждает, что «Парменид» представляет собой всего лишь

логическое упражнение, уже давно подверглись критике со стороны

тех, кто придерживается боговдохновенного способа его толкования.

Те же, кто не различает множества сущего и чины божественного,—

это, как говорит Гомер, мужи стыдливые и весьма опасные * 56. Ради 20

самой философии, сложившейся вокруг Платона, нам, вслед за вождем

святой и мистической истины57, необходимо усомниться в их правоте

и установить то, в какой мере их представления относительно гипотез

«Парменида» соответствуют рассматриваемым предметам. Тем самым 25

мы, пожалуй, при посредстве основанного на разуме рассуждения **

постигнем также всю теологию Платона.

Глава 9 1,34

Первый подход: «Парменид» представляет собой всего лишь

упражнение в логике

Итак, давайте сперва обратимся к мнениям тех, кто сводит замысел

данного диалога к логическому упражнению и отрицает присутствие в

нем истины действительных вещей, и посмотрим, не смогут ли их пред­

ставления все-таки хоть как-то соответствовать воззрениям Платона 58. 5

I ак вот, всякому ясно, что Парменид предлагает применять в рас­

суждениях диалектический метод и, после того как будет разобран один

пример, точно так же использовать его и для каждой из сущих вещей

(это касается, скажем, тождественности, инаковости, подобия, непо­

добия, движения и покоя и т. д.)***; он заповедал своим ученикам 10

Гомер. Илиада, III.172; ** «Федон», 79аЗ.

XVIII.394; Одиссея, VIII.22. *** См.: «Парменид» 136а4-137а6.

Ср.: «Теэтет», 183е5-184а1.

28 Прокл. Платоновская теология, книга I

исследовать природу каждого сущего именно таким путем и при этом

назвал его великим состязанием *, сказал, что для него, человека

столь преклонных лет **, он нелегок, и уподобил себя Ивикову ко-

15 ню ***. Он представляет все доказательства того, что будет вести из­

ложение данного метода в связи с действительными предметами 4*,

а не как пустого и выражающегося только в словах. Стало быть, разве

можно утверждать, что такие определения относятся к пустым логи­

ческим умозаключениям, хотя великий Парменид, несмотря на свое

20 беспокойство о том, что они требуют значительных усилий 3*, довел-

таки свое рассуждение о них до конца? 6* Разве в обычае у стариков

1.35 проводить свое время в пустых словопрениях, а любителю созерцания

истины 7*, несмотря на заключительный вывод о том, что и другого

не существует, взошедшему на высший наблюдательный пункт единого

сущего, обнаруживать столь великие рвение и силу? 8* Да ведь тогда

5 можно было бы лишь посмеяться над Парменидом, вовлеченным Пла­

тоном вместо созерцания наиумнейших зрелищ души в состязания, под­

ходящие лишь для юношей.

Если хочешь, давай в дополнение к сказанному рассмотрим еще и

то, какие именно заверения сделал Парменид и что он сказал по поводу

10 того, чем именно он будет заниматься, когда приступил к своему рас­

суждению. Разве не посвящено оно сущему-самому-по-себе, так же

как и генаде всех сущих, которую он имеет в виду скрытно от боль­

шинства 9*, поскольку предписывает сводить множества сущих к еди-

15 ному и нерасторжимому единству? Значит, если таково единое сущее,

которому он посвятил также свою поэму, а оно есть либо <...> высшее,

которое стоит во всех отношениях выше слов, произносимых при вы­

сказывании своего мнения, то какая нужда отождествлять догматы,

посвященные умопостигаемому, и относящиеся ко мнению эпихеремы?

В самом деле, логические выводы подобного вида столь же не подходят

20 для рассмотрения гипотезы о подлинных сущих, сколь несовместимо с

диалектическими упражнениями мышление о незримых и обособленных

причинах. Напротив, все перечисленное отличается друг от друга хотя

бы потому, что сам ум располагается превыше мнения, чему и учит

1.36 нас Тимей10*,— да и не только Тимей, но также демонический Аристо­

тель59, который, дав описание подобной способности, предписывает

* «Парменид», 137а2. 6* «Федр», 263е2.

** Там же, 137а5. 7* «Государство», 475е4.

*** Там же, 136е9. 8* «Парменид», 135с2.

4* Там же, 137Ь2. 9* «Федр», 249d3.

5

* Там же, 136с6. 10* См.: «Тимей», 51d3—еб.

Глава 9 29

не проводить с ее помощью исследования как того, что совершенно

нам неизвестно, так и того, что вполне понятно *. Следовательно, Пар-

менид, полагающий науку о сущих потусторонней истине мнения, о 5

которой говорят ставящие ощущение выше ума, далек от того, чтобы

возводить знание, связанное с мнением, которое является двусмыслен­

ным, разноречивым и непостоянным, к умопостигаемой природе или

же рассматривать подлинное сущее вместе с подобной мнящейся муд­

ростью (5о^оаоф!а) и пустыми упражнениями. В самом деле, в знании 10

разноречивое | должно гармонировать [постигаться различными мето­

дами] 60 t с простым, разнородное — с однородным, а умопостигае­

мое — с воспринимаемым мнением.

Далее, давайте не оставим без внимания и то, что данный <эпи-

херематический> способ рассуждений совершенно чужд самому пред­

принимаемому Парменидом исследованию. Действительно, оно посвя- 15

щено всем сущим и порядку всеобщего, а также выходу за свои пре­

делы, берущему свое начало от единого, и возвращению к нему, тот

же метод, который основан на эпихеремах, весьма далек от научной

теории. Следовательно, разве не получилось бы, что Платон сообщает

о несвойственной Пармениду гипотезе, если бы он сказал, что тот по 20

следам изыскивает само вполне двусмысленное упражнение, что весь

этот поток рассуждений изливается лишь ради проверки заключенной

в нем самом силы? Да ведь во всех других своих диалогах он вкла­

дывает в уста каждого философа гипотезы, вполне подходящие собст­

венным занятиям того: устами Тимея он излагает физическое учение, 1,37

устами Сократа — представления о государственном устройстве, устами

гостьи из Мантинеи — об Эроте, а устами элейского гостя 89 — о су­

щем 62. Более того, каждый из названных философов излагает у Пла­

тона те представления, которых он сам по преимуществу придержи- 5

вался. Стало быть, разве могло бы получиться так, что Парменид в

своей поэме при изложении собственного учения предстает мудрецом,

постигающим сущее, а на Платоновой сцене — вожаком юношеской

музы? Пожалуй, и сам Платон не пожелал бы быть обвиненным в 10

таком отсутствии сходства в своих сочинениях. Ведь он порицал поэтов

именно за то, что они приписывают сыновьям богов ** страсть к на­

живе и чувственную жизнь***. Так стоит ли и нам придерживаться

того убеждения, что вождь истины сущих использоваал эпихеремы,

применимые к сфере мнения, ради пустых словопрений?

^р.: Аристотель. Топика, ** «Государство», 391d5.

Ю4аЗ-8; 105а7-9. *** Ср.: Там же, 391с7-е2.

30 Прокл. Платоновская теология, книга I

15 Если же для того, чтобы опровергнуть мнения большинства их тех,

кто говорит об эпихерематическом методе, следует призвать в свиде­

тели происходившей беседы и произносившихся в ее ходе речей самого

Платона, то мы должны припомнить по твоему желанию либо то, что

было написано в «Теэтете», либо то, что было сказано в «Софисте»,

ибо на основании данных диалогов наша правота станет вполне оче­

видной.

20 Итак, в «Теэтете» Сократ, которого юноша просит опровергнуть

воззрения тех, кто говорит о неподвижном сущем, отказывается сделать

это применительно к Пармениду, а причину подобного своего отказа

называет следующую. «Одного Парменида,— говорит он,— я опаса-

25 юсь больше всех остальных вместе взятых... Ибо еще очень юным

1.38 я встретился с этим мужем, тогда уже весьма престарелым, и

мне открылась некая во всех отношениях благородная его глубина.

Потому я боюсь, что и слов-то его мы не поймем, а уж тем более

упустим из виду заключенные в них его мысли» *. Стало быть, мы

5 совершенно правильно утверждали, что происходившая беседа была по­

священа отнюдь не упражнению в логике и не такова была цель всех

рассуждений,— напротив, она была посвящена науке о наипервейших

началах63. В самом деле, разве мог бы Сократ у того, кто имеет в

виду лишь названную способность и пренебрегает знанием о действи­

тельных предметах, засвидетельствовать некую во всех отношениях

10 благородную глубину ** в рассуждениях? Разве может быть что-либо

почетное в том, чтобы выработать метод, применимый к каждой вещи

во мнении и погрузиться в соответствующее изыскание эпихерем? ***

Далее, в «Софисте» <Сократ> просит элейского гостя детально

рассмотреть предложенные ему предметы и обнаруживает, что сам он

15 хорошо знаком с более глубокими рассуждениями. «Скажи-ка нам,

говорит он,— вот что: как ты привык в длинной ли речи, об­

ращенной к самому себе, исследовать то, что ты желаешь дока­

зать, или задавая кому-нибудь вопросы, как это, например, делал

20 в своей великолепной беседе Парменид, чему и я был свидетелем в

молодости, в то время как тот был уже весьма преклонных

лет?» 4* Так какая нам нужда, в то время как сам Сократ говорит,

что речь <Парменида> великолепна 5* и что ему присуща некая во

1.39 всех отношениях благородная глубина 6*, не доверять исследованию

* «Теэтет», 183еЗ—184аЗ. 4* «Софист», 217с2—7.

** Там же, 184а1. 5* Там же, 217с5.

"** Ср.: Аристотель. Топика, 6* «Теэтет», 184а1.

100а18-20; 101а30-34 и др.

Глава 9 31

Парменида и изгонять его за пределы сущности * и сущего 64 и сво­

дить к вульгарному и пошлому пустословию эпихерем, не принимая в

расчет ни ориентированность подобных суждений на юношей, ни рас­

смотрение гипотезы о едином сущем, ни иные доводы против данного

представления?

Точно такой же подход я, пожалуй, мог бы счесть подходящим и

при рассмотрении диалектической способности, каковую (и то, каким

образом она, этот купол, венчающий все математические науки**,

возводит *** изучающих ее к самому благу и к первейшим генадам)

Сократ обсуждает в «Государстве». Он говорит: она очищает зрение

души 4*, приближает к подлинному сущему и к единому началу всего

и позволяет завершить свой путь подле беспредпосылочного *>*. В са­

мом деле, если сила диалектики столь велика, а цель ее пути столь

высока, то не следует отождествлять с этим методом относящееся к

мнению эпихерематическое умозаключение. Действительно, такое умо­

заключение распространяется на человеческие мнения 6* а диалекти­

ческий метод — на то, что большинство называет пустословием 1*\

первое полностью оставляет в стороне присутствующее в математиче­

ских науках знание, а второй — словно бы купол 8* этих самых знаний,

и при их посредстве совершается само путешествие 9* к нему; первому

соответствуют наглядное и очевидное, выступающие как примеры для

соответствующего упражнения, а второй обращается к сущему 10*, все­

гда совершая движения вверх И*, и прекрасным образом завершает свой

путь подле природы блага12*.

Следовательно, мы никак не сможем свести этот метод, опирающий­

ся на самые точные из наук, к относящейся к сфере мнения эпихерема-

тике. В самом деле, эта самая эпихерематика стоит куда ниже аподик-

тики, и поскольку она опирается на фантазию, то служит излюбленным

методом в эристике 13* 65. Что же касается нашей диалектики, то в боль­

шинстве случаев она опирается на диаретику и на анализ как на первые

действующие науки, подражающие выходу сущих за пределы единого

и

 их возвращению к нему, но порой при охоте за сущим 14* она поль-

10

15

20

1,40

10

* «Горгий», 472Ь5—6.

«Государство», 534е2—3.

*** Там же, 521с2.

4

* Там же, 533d2.

D

* Там же, 511Ь6.

** Там же, 533Ь4.

«Парменид», 135d5.

* «Государство», 534е2.

9* Там же, 532Ь4.

Ю* Там же, 490а8-9.

и

* Ср.: «Пир», 211сЗ.

12

* Ср.: «Государство», 517b8—cl.

13

* Ср.: Аристотель. Топика,

100а27-101а4; «Филеб», 17аЗ-5.

14

* «Федон», 66с2.

32 Прокл. Платоновская теология, книга I

зуется также определениями и аподиктическими суждениями66. Итак,

поскольку диалектика прибегает к аподиктике, прежде нее — к методу

построения определений, и прежде последнего — к диаретике, а эпихе-

рематика совершенно оставляет в стороне неопровержимые аподикти­

ческие суждения, разве нет необходимости разграничить эти способно-

15 сти между собой, и не сравнивать исследование Парменида, опирающе­

еся у нас на диалектику, с пустым набором эпихерем, но соотнести его

рассуждения с подлинным, а не кажущимся сущим?

Глава 10

Второй подход: «Парменид» представляет собой исследование,

относящееся к сущему

20 Итак, сказанного достаточно для опровержения воззрений тех, кто

не согласен с нашими гипотезами в первом смысле. В самом деле, если

бы они не поверили даже этим рассуждениям, то попытки всякого иного

их убеждения и приведения к пониманию теории действительных пред­

метов были бы тщетны. Что же касается любителей созерцания * су-

25 щих, по следам изучающих науку о первейших причинах в связи с

1,41 самим замыслом Платонова «Парменида», то моя полемика с ними

более обширна и трудна; если хочешь, мы поведем ее с использованием

многих вполне понятных рассуждений. И прежде всего давайте опре­

делим то, на чем строится наше возражение этим людям. Такое рас-

5 смотрение, как мне кажется, конечно же, прояснит и само мистическое

учение Платона о божественном.

Так вот, Парменид в данном диалоге построил свое упражнение в

виде девяти гипотез, о чем мы подробно говорили в своем комментарии

к этому сочинению**. Первые пять из них*** исходят из понятия

10 «единое»; на основании данной гипотезы в них могут быть сделаны

выводы относительно всех сущих, так же как и о средних чинах все­

общего и о завершениях выхода за свои пределы действительных пред­

метов. Следующие четыре4*, в согласии с самим указанием диалек-

15 тического метода, толкуют положение «единого не существует» и, как

результат этой гипотезы, вследствие отрицания единого предполагают

* «Государство», 475е4. *** См.: «Парменид», 137с4—160Б4.

* См.: Прокл. Комментарий к 4* См.: Там же, 160Б4—166с5.

«Пармениду», 1035.6—23;

1039.5-1041.41.

laea 10 33

лное отвержение бытия всего сущего и всего того, что лишь кажется

ществующим. И одни из этих гипотез, естественно, по самому своему

гыслу подразумевают все предметы логического вывода, а другие,

ли нужно об этом говорить, приводят к результатам, во всех отно-

ениях более невозможным, чем само невозможное. Как я полагаю, 20

^которые и до нас понимали то, что с необходимостью должно по­

учаться как результат этих гипотез, поскольку об этом обыкновенно

говорили в написанных к данному диалогу комментариях*67. Так

)т, по поводу первой гипотезы почти все согласны между собой в 25

зоем предположении, что Платон в ней воспел неизреченность, не- 1,42

ознаваемость и потусторонность всему сущему сверхсущностного на-

ала всего. Что же касается той гипотезы, которая следует за ней, то

гнюдь не все толкуют ее одним и тем же способом. Напротив, древние,

равным образом и те, кто воспринял философскую традицию от

1лотина68, утверждают, что здесь показана умная природа, происхо- 5

лщая от сверхсущностного начала сущего, и пытаются отнести все

огические выводы, которые сделаны в этой гипотезе, к единой и со-

;ершенной силе ума**. Наш же предводитель на пути божественной

[стины, собеседник ***, если следовать словам Гомера, самого Пла- 10

она, заключив неопределенность теории древних в определенные рамки

1 заменив то, что было смешано в ней применительно к различным

шнам, на умную раздельность, в незаписанных беседах и проводив-

лихся на них занятиях предписывал, словно бы расчленив само деление 15

\огических выводов по суставам, сопоставлять их с божественными

/строениями, и первые, простейшие среди таких выводов, соотносить

z первыми сущими, промежуточные — с промежуточными, каковое их

положение будет соответствовать тому, которое они занимают среди

сущих, а последние, наиболее сложные,— с последними. В самом деле, 20

природа сущего отнюдь не является единой, простой и нерасторжимой.

Напротив, подобно тому как среди чувственно воспринимаемого есть

одно вот это великое небо, которое содержит в себе множество тел,

словно монада, объемлет его, а в самом таком множестве имеется опре­

деленный порядок выхода за свои пределы, и существуют первые, про- 25

межуточные и последние чувственно воспринимаемые предметы, и

прежде них в душевном устроении от одной души возникло их мно­

жество, и одни из душ располагаются ближе к собственной общности, 1,43

* См.: Прокл. Комментарий к *** Сириан. См.: Гомер. Одиссея,

«Пармениду», 1051.34—1064.12. XIX.179 (собеседник великого

* Ср.: Плотин. Эннеады, Зевса).

V.1.8.23-27.

3 Зак. 3700

34 Прокл. Платоновская теология, книга I

а другие дальше от нее, и промежуток между этими предельными со­

стояниями также заполняют души,— так вот, точно так же, разумеется,

и среди подлинных сущих одним, однородным и тайным, родам необ-

5 ходимо находиться в единой и первой причине всего, другим —

разворачиваться в совокупное множество и во всеобщее число, а

третьим — образовывать их взаимную связь, занимая среднее положе­

ние. И собственные признаки первых ни в чем не соответствуют соб­

ственным признакам вторых, а собственные признаки находящихся

ниже — собственным признакам в большей мере единичных; напротив,

10 их силы не равны и в этом выходе за свои пределы благодаря пред­

шествующим возникают определенный порядок следования и явлен-

ность последующих. Короче говоря, единое сущее совершает выход за

свои пределы начиная с генады, предшествующей сущим, и при этом

порождает всякий божественный род — и умопостигаемо-умной, и

15 сверхнебесный, и тот, который достигает внутрикосмического; соответ­

ственно и каждый из логических выводов должен обозначать в позна­

нии некий собственный признак божественного. Если же все они вместе

взятые соответствуют выходам единого сущего за свои пределы, то,

мне кажется, нет ничего удивительного в том, что какие-то из них в

большей мере соответствуют одним, а какие-то — другим из этих вы­

ходов за свои пределы, ибо собственные признаки отдельных устроений

20 отнюдь не обязательно присущи всем богам и, напротив, те, которые

имеются у них всех, разумеется, будут с необходимостью присутство­

вать у каждого.

Стало быть, если бы мы сочли выделение у Платона божественных

чинов лишь эпизодическим и не показали бы, что и в других диалогах

он вполне очевидно воспевает выходы богов за свои пределы, начиная

25 с высшего и заканчивая низшим чином, порой в мифологических пре­

даниях, а иногда другими теологическими способами, то мы не добились

1,44 бы успеха и в попытках приписать ему соответствующее членение су­

щего, а вместе с ним и выхода единого за свои пределы. Если же мы

покажем, что и в других диалогах, как мы поясним ниже, он в надле-

5 жащей мере воспевает все царства богов 69, то разве не окажется весьма

вероятным следующее: при том, что даже в более всего доступном лишь

посвященным рассуждении (в первой гипотезе 70) он сообщает и об обо­

собленном превосходстве единого над всеми родами сущего, а затем и

о самом сущем, о душевной сущности, об эйдосе и, если уж об этом

10 говорить, то и о материи,— так вот, не может быть, чтобы он не сказал

ни слова ни о божественных выходах за свои пределы, ни и о соответ­

ствующем их порядку их разделении? В самом деле, если бы нужно

было созерцать лишь низшее, то каким образом прежде всех других мы

Глава 10 35

смогли бы соприкоснуться с наипервейшим началом? И если бы <...>

мы сочли нужным объявить обо всем множестве наших собственных

гипотез, то разве мы могли бы пропустить род богов * и деления, су- 15

шествующие в нем? И если бы речь шла обо <всех> природах — от

первого до самого последнего в порядке их нисхождения, то разве могли

бы мы оставить без внимания и не познавать те всеобщие устроения

божественного, которые располагаются между единым и тем, что хотя

бы в каком-то отношении несет на себе отблеск божественного? 71 Итак,

все перечисленное доказывает то, что в науке о богах общего рассуж- 20

дения недостаточно.

Действительно, в «Филебе» Сократ советует любителям созерца­

ния ** сущих при посредстве диаретического метода всегда исследовать

монады всеобщих устроений, а вслед за ними и происходящие от них

диады, триады и все остальные числа, каковы бы они ни были***. 25

Если сказанное верно, то, разумеется, и Пармениду, использующему 1,45

в своей беседе о едином сущем общие диалектические правила, необ­

ходимо не только не рассматривать множество прежде единого, но и

не ограничиваться единой монадой сущих и вообще не располагать все

множество единого сущего непосредственно вслед за единым, потусто­

ронним всем сущим. Напротив, сперва в качестве промежуточного ему 5

следует рассмотреть таинственное сущее, более всего родственное еди­

ному (таковы те роды богов, которые в результате выхода за свои

пределы среди в высшей мере объединенных оказались до некоторой

степени разделенными, а также те, которые из всех, завершивших

названный выход, обладают полным единством), и лишь в заключе- 10

ние — роды, возникшие при крайней раздельности сил, и уже саму

сочетающуюся с ними сущность, относящуюся к божественному чину.

Итак, если первая гипотеза посвящена тому единому, которое, как по­

казывает рассуждение, потусторонне всякому множеству, то, конечно

же, необходимо, чтобы следующая за ней толковала бы не о нерас-

члененном, а значит нерасторжимом, сущем, но обо всех устроениях 15

с

УЩих. Действительно, диаретический метод вообще отвергает возмож­

ность сопоставления совершенного множества с единым, чему нас и

Учит в «Филебе» Сократ.

Далее, тот же вывод мы можем сделать и на основании того спо-

с

°ба, которым проводится аподиктическое рассмотрение. В самом де- 20

Ле

, первые логические выводы оказываются совершенно ясными не-

* «Федр», 246d7. *** См.: «Филеб», 16с5-17а5.

«1 осударство», 475е4. Ср.: Наст.

соч., 1.9, 35.1-2; 10, 40.23-24.

36 Прокл. Платоновская теология, книга I

посредственно и делаются на основании малейших (насколько это

возможно), наипростейших, вполне ясных и словно бы общеизвестных

предпосылок72, те, которые делаются вслед за ними, доказываются

более пространно и разнообразно, к последним же <Платон> при-

25 ходит самым сложным из всех путем. Действительно, он всегда ис­

пользует предшествующие логические выводы при аподиктическом

рассмотрении непосредственно следующих за ними и для объяснения

умозрительной связи логических выводов между собой привлекает

1,46 примеры из геометрии и других математических наук. Итак, если сло­

ва несут в себе изображения действительных вещей, экзегетами ко­

торых они являются *, и поскольку в таком же положении оказы­

ваются сами разворачивающиеся доказательства, а тем предметам, о

5 которых идет в них речь, необходимо располагаться в соответствую­

щем порядке, то, как я полагаю, должно получиться следующее: пред­

меты, рассматриваемые первыми и на основании простейших исход­

ных посылок, во всех отношениях имеют облик начал и образуют

единство с единым, те же, которые всегда множественны и требуют

более подробного аподиктического рассмотрения, если позволено так

выразиться, в своем обособлении от единого** прошли больший

10 путь. В самом деле, к тому, в отношении чего делаются последующие

логические выводы, с необходимостью могут быть применены и пред­

шествующие; с тем же, чему соответствуют первичные, естественные

и простые, отнюдь не должны быть связаны и более сложные: те,

которые выдвигаются на основании множества посылок, и те, которые

располагается дальше от начала сущего. Следовательно, одни логи­

ческие выводы, похоже, указывают на более божественные чины,

15 другие — на менее божественные, и одни — на единичные, а дру­

гие — на множественные, и одни — на однородные, а другие — на

разнородные. Действительно, аподиктическое рассмотрение в каждом

случае исходит из причин, причем из первых. Значит, если предше­

ствующие логические выводы оказываются причиной последующих,

то во множестве таких логических выводов присутствует определен-

20 ный порядок следования причин и того, что этими причинами обу­

словлено, и смешивать их, так же как и рассматривать в одном лишь

нерасторжимом единстве, не подобает — ни в силу природы самих

исследуемых предметов, ни по характеру науки Платона.

* «Тимей», 29Ь4—5. Плотин. Эннеады, VI.6.1.1.

<Глава 11> 37

<Глава 11> 1,47

Детальное рассмотрение логических выводов второй гипотезы

«Парменида» в целях критики воззрений, тех, кто утверждает,

что она посвящена умному сущему

Давайте теперь проведем испытание рассмотренного подхода иным

путем и мысленно простучим его, словно сосуд, пытаясь понять, не

раздастся ли надтреснутый звук *. В самом деле, если хочешь, до­

пустим, что логические выводы данной гипотезы относятся к подлин- 5

ному сущему, и пусть она согласуется у нас с первой. Однако поскольку

такое сущее есть множество, а не только само единое, каково единое,

предшествующее сущим, так как сущее это единое, обладающее

свойствами ** (чему по данному вопросу и учит нас в «Софисте»

элейский гость и что мы сами имеем обыкновение постоянно повторять,

когда высказываем предположения, что первое есть единое, ум — это 10

единое многое, душа же — единое и многое ***, а тела — многое и

единое),— так вот, поскольку тысячекратно повторяется утверждение

о том, что наряду с единством в подлинном сущем присутствует и

множество, то что же мы скажем: рассматриваемые логические выводы

соответствуют лишь целому сущему, а частям — уже нет, или же что 15

они относятся и к целому, и к частям? <И если имеет место послед­

нее^ то мы вновь спросим этих людей, <утверждающих, что вторая

гипотеза «Парменида» посвящена умному сущему,> относят ли они

все названные выводы на счет каждой части сущего или же с одними

связывают одни, а с другими — другие? Итак, если они сочтут пра­

вильным соотнесение каждого логического вывода лишь с целым, то 20

сущее окажется состоящим из не-сущих частей, движущееся — из не­

подвижных, покоящееся — из лишенных покоя и вообще все — из та­

ких частей, которые ему противоположны. Тогда мы не смогли бы

уже высказать мнения, согласного с рассуждением Парменида, который

Утверждает, что все части единого сущего в каком-то смысле сущест­

вуют и каждая из них является как единым, так и сущим — подобно 25

Целому 4*. Если же мы отнесем все логические выводы к каждой части 1,48

и

 не останется ни одной из них, к которой все они не были бы при­

менимы, то не получится ли, что высший чин сущего, более всего еди­

ничная целостность, будет содержать в себе неохватное множество ча-

«Теэтет», 179d3—4; «Филеб», ** «Софист», 245Б7—8.

55с6—7. Ср.: Ямвлих. О египет- *** Плотин. Эннеады, V.1.8.25—26.

ских мистериях, VIII.5. 4* См.: «Парменид», 142с7-143аЗ.

38 Прокл. Платоновская теология, книга /

стей? Не будет ли он подразумевать и совокупное число*, и фи-

5 гуру**, и движение и покой***, и, вообще говоря, все виды

и роды? Ибо разве нельзя сказать, что все они отличаются друг от

друга? Стало быть, при таком допущении у нас в равной мере мно­

жественным окажется и то, что располагается рядом с единым, и то,

что находится вдали от него, и первейшее станет множеством отнюдь

10 не меньше, нежели низшее, а низшее будет единым также не меньше,

чем первейшее, что же касается промежуточного между двумя крайними

состояниями, то различить его при таком делении невозможно. Значит,

не подобает относить все множество логических выводов лишь к це­

лому, как не стоит и связывать их все со всеми частями сущего. Оста-

15 ется, конечно, только приписывать одни выводы одним частям, а

другие — другим.

Далее, исчисление логических выводов должно идти либо как по­

пало, либо в строгом порядке. Однако если мы будем говорить об их

неупорядоченности, то нам не удастся сделать наше рассуждение со­

ответствующим ни самой диалектике, ни тому способу проведения апо­

диктического рассмотрения, при котором последующие логические вы-

20 воды всегда основываются на предшествующих, ни самой науке Пла­

тона, всегда описывающей порядок, присущий действительным пред­

метам. Если же мы будем вести речь о строгой последовательности

логических выводов, то, как я полагаю, будет совершенно необходимо

начинать свое сообразное природе изложение либо с первых из них,

либо с последних. И если начинать с последних, то логический вывод

25 «единое сущее» 4* будет сделан после всех других, а «движущееся во

времени»5* — раньше. Однако это невозможно, ибо <единое,> при-

1,49 частное времени, заведомо должно участвовать в едином сущем, но

участвующему в последнем нет необходимости быть причастным вре­

мени; следовательно, единое сущее потусторонне времени. Итак, если

рассуждение начинается с единого сущего и завершается тем <еди­

ным^ которое причастно времени, то оно совершает свой путь сверху

5 вниз и от высших чинов подлинного сущего переходит к низшим. Таким

образом, первые логические выводы следует соотносить с высшими

чинами, промежуточные, в согласии с тем же самым рассуждением,

со средними, а последние, очевидно, с низшими, если, конечно, как

10 было показано, необходимо одни логические выводы связывать с од-

* См.: «Парменид», 143с1-144а9. 4* См.: Там же, 142Ы-с7.

** См.: Там же, 144е7-145Ь5. ** См.: Там же, 151e3-155d6.

*** См.: Там же, 145е7-146а8.

<Глава И> 39

ними чинами, другие — с другими и начинать подобное соотнесение с

высшего.

Как я полагаю, достаточным подтверждением нашей правоты в дан­

ном вопросе является сам порядок следования гипотез. В самом деле,

первая* из них посвящена единому, которое образует обособленный

от всякого множества наипервейший чин, и с нее начинают развора­

чиваться все рассуждения. Стало быть, следующая гипотеза ** касается

второго чина, соответствующего подлинным сущим и той генаде, ко­

торая служит для них предметом сопричастности, третья же *** —

третьего, связанного с душой — со всякой или нет, так как именно это

прекрасно доказал наш вождь 73 на основании тех рассуждений, кото­

рые во второй гипотезе посвящены всеобщим душам4*. Значит, если

порядок следования трех названных гипотез соответствует природе дей­

ствительных предметов, то очевидно, что первые логические выводы

второй гипотезы близки к выводам той, которая ей предшествует, а

последние — той, которая идет после нее. И впрямь, что еще могло

бы быть представлено при посредстве отнюдь не бесконечного числа

подобных рассуждений, если не единое сущее5*, которому посвящен

первый логический вывод второй гипотезы, более всего родственное

самому единому; и разве делимое единое, причастное времени 6*, ко­

торое является последним из рассмотренного в ней, не ближе всего к

душе? Действительно, жизнь во времени свойственна частным душам

наравне со всеобщими, а единое сущее первым участвует в едином и

оказывается множественным вследствие связи безучастной генады с

сущим. Если, в то время как данная гипотеза оказывается средней, ее

крайние логические выводы соответствуют таким же выводам соседних

гипотез, то и средние мы, разумеется, соотнесем со средними выво­

дами других гипотез>. Ведь рассуждение в ней, которое начинается

с

 единого сущего, проходит путь через все следующие за ним роды,

пока в нем не будет достигнута природа, участвующая во времени.

Далее, то, что было сказано выше, мы считаем должным показать

и

 на основании общепринятых положений, с которыми согласны все

изощренные толкователи божественных учений Платона. В самом деле,

А

 1лотин, исследовав в книге «О числах» 7* вопрос о том, возникли ли

с

УЩие прежде чисел или, напротив, числа прежде сущих, определенно

Гов

°рит, что самое первое сущее, поскольку оно породило божественное

* См.: «Парменид», 137с4-142а8.

* См.: Там же, 142Ы-155еЗ.

* См.: Там же, 155е4-157Ь5.

"* См.: Там же, 151e3-155d6.

5* См.: Там же, 142М-с7.

6* См.: Там же, 151e3-155d6.

7

* См.: Плотин. Эннеады, VI.6.9;

16.

40 Прокл. Платоновская теология, книга I

20 число, появилось прежде чисел 74. И если он дает правильное толкование

и сущее является началом, порождающим первое число, а число произ­

водится на свет сущим, то не следует ни смешивать чины, соответству­

ющие этим родам, ни сводить их к единой ипостаси, ни (учитывая то,

что Платон ведет речь о едином сущем и о числе в разных местах)

1.51 относить оба соответствующих логических вывода к одному и тому же

чину. Действительно, причинствующее и причинно обусловленное никак

не могут обладать ни равной силой, ни одинаковым положением — на­

против, они обособлены друг от друга и относящееся к ним знание не

есть ни единая природа, ни единое слово. Вслед за <Платоном> и

5 Порфирий в трактате «О началах» 75 во многих прекрасных рассужде­

ниях доказал, что ум вечен и тем не менее имеет в самом себе нечто

предвечное; <и предвечное> в уме соприкасается с единым (ибо оно

потусторонне всякой вечности), а вечное занимает в нем второе, точнее,

10 третье положение, так как, я думаю, между предвечным и вечным на­

ходится сама вечность *. Однако говорить об этом пока рано; тем не

менее на основании сказанного мы сделаем тот вывод, что и ум, разу­

меется, несет в себе что-то лучшее, чем вечное; сделав такой вывод, мы

спросим, является ли ум отцом слова ** и потому оказывается не толь-

15 ко единым сущим ***, но и целым и частями4*, и всяким множе­

ством 5*, и числом 6*, и фигурой 7*, и движущимся и покоящимся 8*,

или же мы должны относить к нему только часть логических выводов,

а другие — нет. Так вот, все такие логические выводы связать с ним

невозможно, поскольку, например, любое умное движение совершается

в вечности и то же самое относится к покою. Если же одни выводы к

20 нему применимы, а другие — нет, то ясно, что в самом уме необходимо

исследовать иные по отношению к нему чины и с каждым из них следует

связывать тот логический вывод, который более всего ему подходит, ибо

1.52 ум по своему числу не един и не атомарен, как это порой казалось

некоторым древним <философам> 76, а, напротив, объемлет совокуп­

ный выход единого сущего за свои пределы. Третьим был живший позд­

нее этих мужей божественный Ямвлих, который в сочинении «О бо-

5 гах» 77 уличил их в том, что они располагают роды сущего 9* в умопо­

стигаемом на том основании, что число и разнообразие этих родов сви-

* Ср.: Порфирий. История филосо- 4* См.: Там же, 142с7—d9.

фии, фр. 18, р. 15.1-14 Nauck; 5* См.: Там же, 142d9-143a3.

Прокл. Первоосновы теологии, 6* См.: Там же, 143с1—144а9.

§ 87-88. 7* См.: Там же, 144е7-145Ь5.

** «Пир», 177d5. 8* См.: Там же, 145е7-146а8.

*** См.: «Парменид», 142Ь5-с7. 9* См.: «Софист», 254d4-255e7.

<Глава 11> 41

детельствуют об их значительной удаленности от единого. Стало быть,

тому, кто пытается строить какое-либо учение, подобает прежде всего

объяснить, где эти роды следует располагать; и в самом деле, их про­

изводят на свет в низшем чине умного те боги, которые располагаются

там 78. Почему роды сущего и существуют среди них, и не существуют, 10

станет ясно в дальнейшем *. Если же, как и полагает названный муж,

умопостигаемое обособлено от родов сущего, то, разумеется, тем более

это касается подобия и неподобия**, а также равенства и неравен­

ства ***. Следовательно, отнюдь не каждый из логических выводов в

равной мере соответствует всем частям сущего и относится не ко всей 15

широте умопостигаемого или умного. Таким образом, на основании того,

что сказали лучшие из экзегетов при построении своей собственной фи­

лософии, становится понятным не только то, каково все множество бо­

жественных устроений, но и каково деление Платоновых рассуждений

на естественные составные части 4*.

Далее, если и об этом нужно упомянуть, то, высказывая свои апо- 20

рии по множеству вопросов, мы не могли бы назвать ни одной ра­

зумной причины для этих самых апорий, напротив, мы будем скрывать

от самих себя то, что мы напрасно относим какие-то недомолвки на 1,53

счет данного сочинения Платона. В самом деле, во-первых, почему

имеется именно столько логических выводов, а не больше и не меньше?

Действительно, всего их дважды семь 79; мы не сможем дать какого-

либо объяснения причины того, что их именно столько, если одно- 5

временно с действительными предметами не проведем деления и самих

рассуждений. Во-вторых, мы никогда не окажемся в состоянии найти

причину ни определенного порядка следования логических выводов, ни

того, почему, в согласии с самим смыслом соответствующей науки, од­

ни выводы делаются раньше, а другие позже, если порядок следования

логических выводов не соответствует выходу сущих за свои пределы. 10

Наконец, в-третьих, в связи со сказанным, почему одни выводы до­

казываются на основании того, что было аподиктически рассмотрено

непосредственно перед ними, а другие — на основании исследованного

несколько выше? Действительно, логический вывод о целом и час­

тях-* является следствием рассмотрения единого сущего6*, вывод же

0

 бытии в самом себе и в другом7* делается сразу после заключения

0

 фигуре8*, но доказывается он как результат рассмотрения целого 15

См.: Наст, соч., III.19. 5* См.: «Парменид», 142c7-d9.

* См.: «Парменид», 147cl-148d4. ** См.: Там же, 142Ь5-с7.

* См.: Там же, 149d8-151e2. 7* См.: Там же, 145Ь6-е6.

4

* «Федр», 265е1. 8* См.: Там же, 145а4-Ь5.

42 Прокл. Платоновская теология, книга I

и частей*. Или: почему иногда выводы опираются на две рассмот-

' ренные выше посылки, а порой — лишь на одну? В самом деле, в

каждом из приведенных вопросов мы выскажем непонимание и не смо­

жем рассмотреть ни число логических выводов, ни их порядок, ни род-

20 ство между собой, если не будем, следуя, как это положено в диа­

лектическом космосе, самой природе вещей, иметь в виду всю данную

гипотезу о едином сущем, проходящую в своем движении сверху до­

низу и рассматривающую все промежуточные роды в совокупности.

Далее, если мы будем говорить о том, что все логические выводы

делаются только так, как это принято в силлогистике, то чем мы будем

25 отличаться от ведущих речь всего лишь об обычных эпихеремах и утвер-

1,54 ждающих, будто весь рассматриваемый диалог посвящен всего-навсего

упражнению <в логике>? Если же исследование проводится не только

силлогистически, но и аподиктически, то, конечно же, необходимо су­

ществовать и промежуточной причине, по своей природе предшествую-

5 щей логическому выводу. Значит, если мы считаем логические выводы

предшествующих рассуждений промежуточными по отношению к по­

следующим, то, разумеется, будут существовать и действительные пред­

меты, которым посвящены эти самые рассуждения, занимающие подоб­

ное же положение по своему бытию, и порождения положенного в осно­

ву окажутся причинами и словно бы прародителями для последующего.

И если дело обстоит именно так, то разве мы согласимся, что у всего

10 названного одни и те же своеобразие и природа? Действительно, при­

чина и то, что возникает благодаря ей, отличаются друг от друга.

Впрочем, с теми, кто утверждает, будто всегда исследуется одна и

та же природа**, может случиться вот что еще: они не заметят, что в

15 первых трех логических выводах <второй гипотезы> *** единое не от­

торгнуто от сущего, в четвертом 4* оно отделяется только впервые, а во

всех следующих 5* рассматривается само по себе — отдельно от сущего.

Потому разве нет необходимости в том, чтобы соответствующие чины

различались между собой? В самом деле, нерасторжимое, поскольку оно

20 еще скрыто и неделимо, скорее родственно единому, разделяющееся

занимает второе вслед за ним положение, а разделенное прошло еще

более длинный путь в своем обособлении от наипервейшего.

И если ты захочешь сравнить данную гипотезу со следующей за

ней по количеству рассуждений и обнаружишь, насколько она длиннее,

* См.: «Парменид», 144е8—145а4. *** См.: «Парменид», 142Ь5—143аЗ.

:

* Ср.: Дамаский. Комментарий к 4* См.: Там же, 143а4—Ь8.

«Филебу», § 103. 5* См.: Там же, 143с1-155еЗ.

<Глава 12> 43

? и это пусть покажет тебе, что она отнюдь не посвящена единой и 25

неделимой природе. В самом деле, рассуждения о божественном ста­

новятся короче применительно к более близким к началу и причинст- 1,55

вующим предметам, поскольку их таинственность превосходит очевид­

ность, неизреченность — познаваемость, а больше их оказывается и

разворачиваются они тогда, когда достигают более близких нам боже­

ственных устроений. Действительно, наличное бытие того, что родст- 5

венно неизреченному, непознаваемому и обособленному в недоступных

для входа, святынях, в значительной мере чуждо словесному выраже­

нию, то же, что прошло более длинный путь, и нам вполне знакомо

и для фантазии 80 доступнее, нежели то, что ему предшествует.

<Глава 12> 10

Общее рассмотрение гипотез диалога «Парменид»

Вот какой вывод, подтвержденный нами многими способами, сле­

дует сейчас сделать: необходимо, чтобы вторая гипотеза описывала все

божественные устроения; чтобы в ее рамках исследование переходило

от высшего, наипростейшего и единичного к совокупному множеству

божественных родов и к всеобщему числу, которым и завершается вся 15

последовательность подлинных сущих, соотнесенных с генадами богов

и выделяющихся на основании их неизреченных и невыразимых соб­

ственных признаков. И если мы, не поддавшись соблазну впасть в

какие-либо заблуждения, согласимся с этим, то на основании именно

этой гипотезы нам, разумеется, и следует постигать связь божественных 20

устроений, происхождение последующих среди них от предшествую­

щих, своеобразие всех божественных родов и то, какова их общность

между собой и какова их проявляющаяся в должной мере обособлен­

ность; потому отправные точки для постижения истины подлинных су­

щих или заключенных в них генад в оставшихся диалогах необходимо 25

искать именно в этой гипотезе. Ведь здесь мы будем рассматривать 1,56

Целостные выходы богов за свои пределы и их всесовершенные устро-

ен

ия, описание которых дается в полном согласии с теологической на­

укой. В самом деле, поскольку выше * было показано, что все рас- 5

суждение Парменида посвящено изысканию по следам содержащейся

в

 Действительных предметах истины и не является пустой и искусст­

венной демонстрацией рассуждений, разумеется, необходимо, чтобы со-

См.: Наст, соч., 1.9, 34 и далее.

44 Прокл. Платоновская теология, книга I

ответствующие девять гипотез, которым дает толкование человек, поль­

зующийся диалектическим методом и рассматривающий их с точки зре­

ния божественной науки, были посвящены действительным предметам

10 и некоторым природам — первым, промежуточным или последним.

Итак, если сам Парменид согласен с тем, что все его рассуждение

будет посвящено единому и его соотношению с самим собой и с

другим*, то ясно, что ему необходимо начинать свое рассмотрение с

15 высшего, а заканчивать низшим среди всего, поскольку наличное бытие

единого пронизывает все действительные предметы — от самого вы­

сшего до более всего неотчетливой их ипостаси. Однако, коль скоро

первая гипотеза ** при посредстве апофатических суждений показывает

неописуемое 81 превосходство первого начала и оставляет его совершен-

20 но обособленным от всякой сущности и всякого знания, очевидно, что

та, которая следует за ней *** — хотя бы потому, что она выдвигается

непосредственно вслед за той,— описывает совокупное устроение бо­

гов. В самом деле, во всей этой гипотезе <Платон> рассматривает

не только умное, так же как и не только сущностное в них, но и

собственно-божественную идиому наличного бытия. Действительно,

25 разве могло бы единое, в котором участвует сущее, быть чем-то другим,

1,57 нежели божественным в каждом сущем, тем, благодаря чему все они

соединяются с не допускающим участия в себе единым? Ибо тела со­

прикасаются с душой при посредстве собственной жизни, а души при­

общаются к всеобщему уму и первейшему мышлению при помощи соб-

5 ственного мыслящего начала, и точно так же, разумеется, и подлинные

сущие восходят к обособленному единству благодаря собственному еди­

ному и в результате не оторваны от первейшей причины.

Поскольку данная гипотеза начинается с единого сущего и сперва

в ней на основании понятия единого делается вывод о высшем чине

10 умопостигаемого, а завершается она исследованием сущности, участ­

вующей во времени, и божественные души в ней причисляются к низ­

шему божественному устроению, разумеется, необходимо чтобы третья

гипотеза 4* в своих разнообразных логических выводах изучала все мно­

жество частных душ и свойственных им различий. Вот какого состояния

15 достигает отдельная и бестелесная ипостась. Вслед за ней идет ипо­

стась, делимая в отношении тел и не обособленная от материи; четвертая

гипотеза 5* исследует ее в ее зависимости от высшего — от богов. Вы-

* См.: «Парменид», 137Ь4; 136а6- *** См.: Там же, 142М-155еЗ.

7. 4* См.: Там же, 155е4-157Ь5.

** См.: Там же, 137с4-142а8. 5* См.: Там же, 157Б6-159Ы.

<Глава 12> 45

ход за свои пределы в виде материи (единой или разнородной) ока­

зывается завершающим; пятая гипотеза* рассматривает его подобно 20

первой — при посредстве апофатических суждений, но подобие это

неподобно **82. Тем не менее в одном случае такие апофатические

суждения оказываются своего рода лишенностями, а в другом — об­

особленными причинами всего возникшего. И удивительнее всего то,

что гипотезы крайней в этой пятерке пары являются именно апофати-

ческими, причем одна в положительном, а другая в отрицательном

смысле, гипотезы следующей пары катафатические, причем одна как 25

парадигматическая, а другая как иконическая, средняя же гипотеза,

относящаяся к душевному чину, слагается и из катафатических, и из 1,58

апофатических логических выводов, образующих с катафатическими об­

щий ряд, и не содержит в себе единого эпизодически, так, как в ней

описывается другое, оказывающееся всего лишь множественным, и рав­

ным образом не возносит единое над сущностью в отличие от того, 5

что ей предшествует, но предполагает его пребывание в сущности:

вследствие движения и множественности данное единое словно бы было

поглощено *** сущностью 83.

Стало быть, перечисленные гипотезы исследуют все сущие — как

отделенные, так и неотделимые — и причины целостностей — как об­

особленные, так и пребывающие в самих действительных предметах— 10

при допущении наличного бытия единого. Другие же четыре4*, до­

бавленные к ним, в которых единое словно бы отброшено прочь, опи­

сывают все сущее и возникающее как уже никоим образом не сущее,

разумеется, с тем чтобы показать, что единое оказывается причиной

Для его бытия и спасения и что благодаря именно ему все сущие уча- 15

ствуют в природе сущего и обладают любым своим наличным бытием

в соотнесенности с ним. Короче говоря, по поводу всех сущих мы де­

лаем вот какой вывод: если единое есть, то есть и все они — вплоть

До низшей ипостаси, а если единого нет, то нет и никакого сущего. 20

Следовательно, единое — это причина, гипостазирующая и спасающая

все сущее, каковой вывод делает и Парменид в конце диалога5*.

* См.: Там же, 159Ь2-160Ь4. *** «Орфика», фр. 167.

Сириан. Комментарий к «Метафи- 4* См.: «Парменид», 160Ь5—166с2.

зике», 153.5—6. Ср.: «Парменид», 5* См.: Там же, 166с2—5.

159е2-6.

46 Прокл. Платоновская теология, книга I

1.59 <Глава 13>

Вторая часть

О божественных атрибутах

Три атрибута божественного в «Законах»

Впрочем, по поводу гипотез «Парменида» и принятого в данном

диалоге деления, так же как и о теории каждого <божественного чи-

на>, нами было сказано вполне достаточно в комментарии к этому

5 диалогу* и в настоящее время не следует продолжать рассуждение по

данному поводу. Поскольку в связи с рассмотренным мы будем изучать

общую теологию — то, на каком основании и благодаря чему мы можем

ее постигнуть, а также попытаемся свести воедино и частную, <ис-

следовав то,> из каких диалогов можно узнать об ее положениях,—

так вот, сперва мы должны исследовать общие, относящиеся ко всем

10 божественным устроениям, священные догматы Платона и показать,

что каждый из них определен у него в согласии с правилами наисо­

вершеннейшей науки. В самом деле, общие догматы предшествуют ча­

стным и по своей природе более понятны.

Итак, давайте в первую очередь обратимся к догматам, аподикти-

15 чески рассмотренным в «Законах» ** 84, и скажем, почему они стоят

на первом месте в истине, относящейся к богам, как и то, почему они

являются важнейшими среди всех остальных мистических умозритель­

ных представлений о божественном. Так вот, утверждается, причем

самим Платоном, что в число таких догматов входят три следующих:

[1] то, что боги существуют; [2] то, что они вершат свой промысел

обо всем; [3] то, что они отправляют правосудие над всем и не до-

20 пускают никакого уклонения к худшему. То, что перечисленные дог­

маты являются самыми первыми из всех тех, которые рассматриваются

в теологии, ясно каждому. В самом деле, что будет более соответст­

вовать руководящей деятельности богов, как не их наличное бытие,

благовидный промысел или неизменная и непоколебимая сила? Разве

не при посредстве названных способностей боги единовидно производят

1.60 на свет последующее, сохраняют его в чистоте и обращают к самим

себе, упорядочивая другое и не испытывая никакого воздействия со

* См.: Прокл. Комментарий к ** См.: «Законы», 893Ы—899d3;

«Пармениду» (книга VI и далее, 899d4-905dl; 905dl-907b9.

до нас дошли комментарии до 141е

по тексту диалога).

<Глава 14> 47

стороны худшего, поскольку сами они никак не изменяются, при всем

разнообразии того, промысел о чем они вершат? Мы могли бы узнать, 5

каким образом определено по своей природе все названное, если бы

попытались постигнуть в рассуждении тот научный подход, который

Платон применяет при рассмотрении каждого из перечисленных дог­

матов, и прежде всего то, с какими именно непреложными определе­

ниями он связал само бытие богов, а также все проблемы, связанные 10

с этим самым бытием.

<Глава 14>

/. Бытие богов,

Итак 85, необходимо, чтобы среди всех сущих одни только приводили

в движение, другие только двигались, а третьи, занимающие проме­

жуточное положение, одновременно и двигались и приводили в дви­

жение, причем последние должны либо приводиться в движение одним,

а двигать другое, либо быть самодвижными. И четыре соответствующие 15

ипостаси будут располагаться последовательно одна за другой: та, о

которой говорится только как о движущейся и испытывающей воздей­

ствие со стороны других, первых действующих, причин; ей предшествует

та, которая приводит в движение другое и в свой черед приводится в

движение другим; по ту сторону этих ипостасей располагается само-

движная, берущая начало с самой себя и вследствие приведения в дви- 20

жение самой себя предоставляющая некий вид движения другому; вы­

сшей же ипостасью всего того, что участвует в действующем или пре-

терпевательном движении, будет неподвижная86. В самом деле, все

самодвижное, поскольку совершенство его жизни заключается в пере­

ходе от одного состояния к другому и в разделении, зависит от иной, 25

предшествующей, причины, всегда одинаковой и пребывающей в одном

и

 том же состоянии; жизнь последней протекает не во времени, а в 1,61

вечности, ибо время есть образ вечности *. Стало быть, если все, что

приводится в движение самим собой, движется во времени, а вечный

ВИ

Д движения оказывается потусторонним совершающемуся во времени,

т

° самодвижное по своему положению среди сущих будет вторым, но 5

отнюдь не первым. Далее, приводящее в движение одно и приводимое

в

 Движение другим с необходимостью зависит от самодвижной природы,

п

Ричем это относится не только к нему, но и ко всякому образованию,

* «Тимей», 3165.

48 Прокл. Платоновская теология, книга /

приводимому в движение иным, что и доказывает афинский гость*87.

Действительно, он говорит следующее: если бы все движущееся при

10 своем возникновении осталось неподвижным **, то в случае, если бы

среди сущих не присутствовало и самодвижного, не было бы и первого

пришедшего в движение. В самом деле, неподвижное — это то, чему

по своей природе не свойственно двигаться каким бы то ни было спо­

собом, и потому оно не может быть первым пришедшим в движение,

что же касается движимого иным, то оно будет нуждаться в другой,

движущей, силе. И только самодвижное, поскольку оно начинает свое

15 действие с самого себя, будет приводить в движение себя, а затем и

другое 88. Ведь именно оно закладывает в движимое иным способность

к движению, подобно тому как неподвижное предпосылает всем сущим

возможность приводить в движение. Наконец, третье, всего лишь дви­

жущееся, мы поставим в зависимость прежде всего от того, что само

движется благодаря другому, но при этом также приводит в движение

20 иное, так как необходимо, чтобы в числе всего прочего и последова­

тельность движущихся сущих, простирающаяся в определенном порядке

сверху донизу, обладала бы и чем-то средним.

Так вот, все тела относятся к тем сущим, которым по природе

свойственно всего лишь двигаться и испытывать воздействие, поскольку

25 по самой своей ипостаси, разделенной и причастной величине и объему,

они не способны сотворить ничего, коль скоро всему, создающему дру­

гое и приводящему его в движение, по природе свойственно делать

1,62 это благодаря бестелесной силе89. А среди бестелесных сущих одни

делимы по телам, другим же такое деление, связанное с низшим среди

сущих, не свойственно. Стало быть, бестелесные сущие, разделяющиеся

в отношении обладающих объемом тел, представляет собой либо ка-

5 чества, либо материальные эйдосы, относящиеся к таким сущим, ко­

торые приводятся в движение чем-то одним и приводят в движение

что-то другое. В самом деле, так как они располагаются в уделе бес­

телесного, то участвуют в способности приводить в движение, а по­

скольку разделяются по телам и до некоторой степени лишены связи

10 с собой, распадаются вместе с положенным в основу и наполняются

от него бездеятельностью, то нуждаются в движущей силе, причем не

находящейся в каких-то чуждых вместилищах, но обладающей ипос­

тасью в самой себе. Итак, где же, как мы скажем, будет располагаться

то, что приводит в движение само себя? Действительно, тому, что имеет

хоть какое-то отношение к объемам и протяженностям или же разде-

* См.: «Законы», 895а6—ЬЗ. ** Там же, 895а6.

<Глава 14> 49

ленному среди них и необособленно существующему подле них необ­

ходимо быть лишь в одном состоянии из двух: либо только двигаться, 15

либо<, будучи приводимым в движение> одним, приводить в движение

другое; впереди такого сущего, как было сказано выше, должна идти

во всех отношениях самодвижная сущность, располагающаяся в самой

себе, а не в чем-либо другом, и опирающаяся в своих действиях на

саму себя, а не на другое. Следовательно, как на небесах, так и среди

здешних, весьма склонных к изменчивости, стихий есть какая-то другая 20

природа, обособленная от тел, благодаря которой у последних имеется

первичная способность к движению. И если бы на самом деле было

необходимо исследовать то, чем является подобная сущность, то мы

<поступили бы> совершенно правильно, последовав за Сократом* и

рассмотрев, что же это за сущее, которое присутствует в движимом 25

иным и предоставляет ему вид самодвижности, а также, разумеется,

и то, к каким именно из зримых предметов мы относим движение по

внутренним причинам. В самом деле, бездушное всегда приводится в 1,63

движение иным и, будучи подверженным воздействию, по самой своей

природе испытывает его со стороны некой внешней силы, которая, при­

водя его в движение, словно бы совершает над ним насилие. Значит,

остается лишь, чтобы некий вид самодвижного имело одушевленное и

чтобы оно было вторым самодвижным, а находящаяся в нем душа — 5

первым, и чтобы она приводила в движение саму себя и двигалась

благодаря самой себе, а также благодаря собственной силе предостав­

ляла телам подобие жизни и происходящего по их воле движения. Итак,

если прежде движимого иным должна существовать самодвижная сущ- 10

ность и душа есть первое самодвижное, благодаря которому у тел по­

является словно бы призрак самодвижности, то она будет потусторон­

ней телам и движение всякого тела окажется делом души и словно бы

потомком движения, присущего душе. Следовательно, необходимо, что­

бы небо в целом и все располагающееся на нем тела обладали разно- 15

образными движениями, свойственными каждому небесному телу, и

чтобы они, совершая свое движение в согласии с природой (а всем им

по природе присуще круговращение), заключали в себе водительству­

ющие души, по своей сущности превосходящие тела и движущиеся в

самих себе, которые озаряют эти тела свыше своей способностью к 20

Движению.

Итак, этим душам, которые выстроили космос в целом и распола­

гающиеся в нем части в определенном порядке и превратили все те-

* См.: «Федр», 245с5-246а2.

3

<IK. 3700

50 Прокл. Платоновская теология, книга I

лесное, само по себе не участвующее в жизни, в движущееся и жи­

вущее, словно бы вдохнув в него причину движения, необходимо при-

25 водить в движение все либо в согласии с разумом, либо как-то иначе,

о чем даже говорить не положено. Ведь если вот этот космос и все

упорядоченное в нем, движущееся равномерно и по своей природе пе-

1.64 ремещающееся вечно (что подтверждают как математические науки,

так и наблюдения за природой), зависят от души, которая сама дви­

жется и приводит в движение другое без участия разума, то сам порядок

круговращений космоса, движение, совершающееся словно бы по еди-

5 ному замыслу, упорядоченное расположение тел и все другие явления

природы не будут иметь покоящейся причины, которая способна упо­

рядочивать отдельные вещи одинаковым и тождественным образом.

Однако все неразумное по своей природе упорядочивается другим, по­

скольку само по себе оно неопределенно и беспорядочно. Конечно же,

10 говорить о неразумии применительно к небу в целом, как и к его вра­

щению, совершающемуся вечно, одинаково, в одном и том же порядке

и описывающему одни и те же круги, никоим образом не стоит — ни

с учетом самой природы действительных предметов, ни в согласии с

нашими собственными врожденными представлениями.

15 Далее, если душа разумна и направляет все, используя для этого

рассудок, и, напротив, все то, что вовлечено в вечное круговращение,

своим руководителем имеет соответствующую душу и среди всего нет

ничего, что не участвовало бы в ней (ибо ни одно из тел, как в одном

месте говорит Теофраст, не заслуживает внимания, если оно лишено

подобной способности*), то обладает ли она этой разумностью, со-

20 вершенством и благодетельностью в силу сопричастности или по своей

сущности? И если перечисленные качества соответствует ее сущности,

то в силу необходимости такова всякая душа, коль скоро любая душа

по своей природе самодвижна. Если же они связаны с сопричастностью,

то душе будет предшествовать другой ум, существующий в действи­

тельности, который по самой своей сущности способен к мышлению,

25 поскольку благодаря собственному бытию владеет единичным знанием

обо всем. Тогда необходимо, чтобы душа, обретающая свою сущность

1.65 в согласии с рассудком, несла в себе то, что в смысле сопричастности

выступает как ум, и чтобы имелись два вида разумности: первая, при­

сущая самому божественному уму, и вторая, происходящая от первой

и свойственная душе. В качестве подтверждения сказанного обрати,

* Ср.: Теофраст. «О небе» (ссылка из «Комментария к „Тимею"» Прокла,

II.122.16—17): «Ибо нет ничего достойного без души».

<Глава 14> 51

если хочешь, внимание на присутствие в теле умного сияния. В самом

деле, почему вот это совокупное небо шарообразно и движется по кругу, 5

причем совершает такое движение вокруг одного и того же центра и

в едином и определенном порядке? Почему оно по самой своей природе

всегда обладает одним и тем же внешним видом и непоколебимой силой,

если не принимает участия в видообразовании, выполняющемся по воле

ума? Действительно, душа — хорег движения 90, то же, что является

причиной устойчивого состояния и превращает необоснованную тягу 10

движущегося к отклонению от своего пути в тождественность и в

жизнь, определенную в согласии с единым смыслом, а также в кру­

говращение, пребывающее в одном и том же состоянии, очевидно, будет

потусторонним душе.

Следовательно, тело и все вот это чувственно воспринимаемое есть

движимое иным, душа же самодвижна, поскольку с ней связаны все 15

телесные движения, а впереди нее идет ум, который неподвижен. Не

думай, что это мое неподвижное таково, каким, как мы утверждаем,

является бездействующее, безжизненное и лишенное дыхания*,— на­

против, оно есть изначальная причина всякого движения и, если угодно,

источник всякой жизни, возвращающейся к самой себе и обладающей 20

своей ипостасью среди иного91. Именно в силу этих причин Тимей и

сказал, что космос — это живое, одушевленное и мыслящее суще­

ство **: вследствие жизни, появляющейся в нем по его собственной

природе благодаря душе и там разделяющейся, он именуется живым

существом, из-за присутствия в нем божественной души — одушевлен­

ным, а по причине умного начальствования — мыслящим. Действитель- 25

но, хорегия жизни, гегемония души и участие ума и образуют небо в 1,66

Целом.

Если же этот самый ум по своей сущности является именно умом,

поскольку, как утверждает Парменид, мыслить и быть одно и то

Же *** а в смысле сопричастности — богом (именно это, как мне ка- 5

ж

ется, и имеет в виду афинский гость, когда в дополнение называет

ег

о божественным: «Душа,— говорит он,— восприняв божественный

Ум* пестует все и ведет к правильности и разумности»**),— то,

разумеется, необходимо, чтобы и <небо> в целом зависело от его бо­

жественности и единства и во всем этом космосе движение существо- 10

Ср.: «Халдейские оракулы», Прокл. Комментарий к «Пармени-

Р. 62.2 Kroll. ду», 1152.33.

** «Тимей», 30Ь7-8. 4* «Законы», 897Ы-2

'* Парменид. О природе, фр. 3. Ср.:

Плотин. Эннеады, V.1.8.17;

52 Прокл. Платоновская теология, книга I

вало бы благодаря душе, вечное постоянство и тождественность —

вследствие ума, единое же единство и совместное дыхание *, присут­

ствующие в нем, симпатия и совершенная мера,— от генады92, бла­

годаря которой сам ум имеет облик единого, едина душа, а каждая

15 существующая вещь цела и совершенна по своей природе, и все по­

следующее вместе с совершенством, заложенным в его собственной

природе, благодаря чину, всегда располагающемуся выше ее, принимает

участие в другом, лучшем, своеобразии. В самом деле, телесное, будучи

движимым иным, благодаря душе обретает подобие самодвижнои силы

20 и потому оказывается живым существом; душа, будучи самодвижнои,

участвует в жизни в качестве ума и, действуя во времени, вследствие

соседства с этим умом обладает неисчерпаемостью энергии и неусып­

ностью жизни; ум же, владеющий жизнью в вечности, по своей сущ­

ности являющийся энергией ** и воплотивший в себе совокупное

25 мышление, покоящееся здесь и сейчас, во всех отношениях боговдох-

1,67 новенен вследствие причины, предшествующей ему. Действительно, как

говорит Плотин, ему присущи две энергии: свойственная уму как та­

ковому и словно бы принадлежащая тому, кто опьянел от нектара ***;

в других своих сочинениях <мы сами также показали >, что вот этот

ум благодаря предшествующему ему не-уму есть бог4*, подобно тому

как душа в своем высшем состоянии, потустороннем душе как таковой,

5 будет умом, а тело, подчиненное предшествующей ему силе,— душой.

Итак, все, как мы и говорили, зависит от единого при посредстве ума

и души; ум единовиден, душа умовидна, тело космоса жизненно: все

соединяется с предшествующим. И среди последующего одни вещи

10 вкушают от божественного, находясь ближе к нему, а другие — рас­

полагаясь дальше от него: бог изначально, прежде самого ума, несется

на умной природе 5*, ум более всего божествен, поскольку прежде дру­

гого сам удостаивается божественного вдохновения, душа божественна

в той мере, в какой участвует в умном посредствовании, что же касается

тела, то оно божественно, когда причастно божественной душе (ибо

15 сияние <божественного> света пронизывает все — от высшего до

низшего — среди зависящего от него), а как простое тело — не боже­

ственно; напротив, душа благодаря созерцанию ума и собственной жиз­

ни божественна первичным образом.

* Плотин. Эннеады, II.3.7.16—18. 4* Ср.: Прокл. Комментарий к «Пар

:

* Аристотель. О душе, 431а18. мениду», 1047.1—24; Коммента-

* Ср.: Плотин. Эннеады, рий к «Тимею», 1,258.7—8.

VI.7.35.19—28; Прокл. Коммен- 5* Плотин. Эннеады, 1.1.8.9.

тарий к «Пармениду», 1080.7—12.

<Глава 14> 53

Конечно, то же самое рассуждение будет у меня относиться и к

каждой из всеобщих сфер, и к расположенным в них телам. В самом

деле, все они подражают всеобщему небу, коль скоро и сами относятся 20

к уДелУ вечного; и подлунные стихии, не обладая полной сущностной

неизменностью, пребывают тем не менее в виде собственных целост-

ностей во Всем и содержат в себе отдельные живые существа. Дей­

ствительно, всякая целостность объемлет расположенные вслед за ней

частные ипостаси; значит, подобно тому как на небе наряду со всеоб- 25

щими сферами появилось определенное число звезд и точно так же, 1,68

как на земле вместе с целостностью возникло также некое множество

частных земных существ, как я полагаю, необходимо, чтобы и среди

всеобщего каждую стихию образовывали собственные для нее числа. 5

Ибо разве могло бы иметь место следующее: в крайних чинах целые

сочетаются с частями, хотя и возникают прежде них, а в промежуточ­

ных ничего подобного не происходит? Если же каждая из сфер есть

живое существо, которое всегда находится в одном и том же положении

и входит в состав Всего, подобно тому как обладающее жизнью вечно

и первичным образом участвует в душе, и как неизменно сохраняющее 10

свой порядок в космосе связуется умом, и как единое и целое, воз­

главляющее собственные части, освещается божественным единст­

вом,— то, следовательно, не только все, но и каждая из находящихся

во Всем вечных частей одушевлена и разумна, поскольку по мере сил

уподобляется самому Всему; действительно, каждая из таких частей 15

сама оказывается Всем, которое соотнесено с родственным ему мно­

жеством.

Итак, с тем чтобы нам сократить свое рассуждение, давайте скажем

вот что: телесная целостность Всего едина, а других целостностей, рас­

полагающихся ниже ее и выходящих за пределы единой, много 93; душа

Всего едина, и вслед за ней другие души вместе с ней в чистоте упо- 20

рядочивают всеобщие части; ум также един и умное число, стоящее

ниже его, служит предметом сопричастности для вышеназванных душ;

бог как хранитель всех внутрикосмических предметов вместе взятых

е

Дин, но имеется также множество других богов, получивших в удел

как умные сущности, так и души, зависящие от них, и все части кос- 25

моса . В самом деле, разумеется, не каждая из появившихся на свет 1,69

в сог

ласии с природой вещей порождает себе подобных, но всеобщие

и

 наипервейшие из внутрикосмических предметов предполагают в себе

Не

 Тишком отличающуюся от подобного порождения парадигму; дей-

Ср.: «Критий», 113Б7—cl.

54 Прокл. Платоновская теология, книга /

5 ствительно, подобное более всего родственно не подобному и по при­

роде может занимать положение его причины и то же самое касается

тождественного и иного и предела и беспредельности.

< Глава 15 >

2. Промысел богов

Впрочем, эти вопросы мы будем подробно рассматривать также и

10 в дальнейшем*; а сейчас давайте перейдем ко второму догмату, апо­

диктически рассмотренному в «Законах»,— что боги вершат промысел

в отношении одновременно как целых, так и частей **?*,—и сделаем

вывод, о каком неопровержимом представлении, относящемся к про­

мыслу богов, поведал нам Платон.

15 Итак, на основании вышесказанного всякому ясно, что все боги

оказываются причинами движения и что одни сущностны и жизненны

как самодвижущаяся, саможивущая и самодействующая сила, другие

умны и самим своим бытием побуждают все последующее к совершен-

20 ству жизни как исток и начало всех вторых и третьих выходов движе­

ния *** за свои пределы, третьи же единичны и собственным участием

обоготворяют все общие роды как первая действующая, совершенная

1,70 и непознаваемая сила, проявляющаяся в энергии, и отнюдь не полу­

чается так, что одним движением управляют они сами, а начальство­

вание над другим препоручают кому-то еще, или что они руководят

пространственным перемещением или качественным изменением пос­

ледующего, а сущностной или количественной изменчивостью здешние

5 предметы обладают сами по себе95. В самом деле, все то, что само

по себе оказывается причиной своей сущности, тем более является при­

чиной как собственных энергий, так и совершенства. Кроме того, са-

модвижное есть начало движения для всего, а бытие и жизнь всего

того, что располагается в космосе, возникают благодаря душе, которая

выступает для него в качестве причины не только пространственного

10 перемещения или движения какого-то другого вида, но и самого прихода

в бытие; тем более <бытие и жизнь всего космического> зависят от

умной сущности, которая обусловливает жизнь самодвижного и в ка­

честве причины возглавляет всякое временное действие, а в еще боль­

шей степени — от единичного наличного бытия, которое пронизывает

* См.: Наст, соч., III.1 — 7. *** «Федр», 245с9; «Халдейские ора-

** См.: «Законы», 899d4-905dl. кулы», фр. 49.3.

<Глава 15> 55

VM и душу» наполняет их всеми благами и распространяется даже на 15

низшее 96. Действительно, отнюдь не все части космоса могут участ­

вовать в жизни, так же как и в уме и в познающей силе, единому же

причастно все, даже материя: и целые, и части, и согласное с природой,

и противоположное ей, и нет ничего такого, что не участвовало бы в

подобной причине,—ведь то, что лишено единого, никогда не смогло 20

бы принять участие и в сущем97.

Стало быть, если боги производят на свет и своим непознаваемым

окружением сохраняют все, то разве допустимо, чтобы им не был свой­

ствен и промысел обо всем, который простирается на все — от высшего 25

до наиболее частного? В самом деле, потомству всегда свойственно

удостаиваться заботы со стороны собственной причины; все же, дви­

жимое иным, является потомством самодвижного, и то, что существует

во времени — во всеобщем или в здешнем, частном,— оказывается 1,71

произведением вечного, потому что вечное сущее есть причина того,

что существует иногда, а божественные и единичные роды, гипоста­

зирующие все множественное, обладают бытием прежде последнего,

и, вообще, нет такого множества сущностей или сил, которое не воз- 5

никло бы благодаря единому. Итак, все перечисленное должно быть

предметом промысла для предшествующих причин, поскольку жизнь

и движение по кругу во временных периодах оно обретает от душевных

богов, благодаря умным наполняется бытием и сущностью, а также

приобщается одновременно и к тождественности и к устойчивости соб- 10

ственного облика, а от самых первых богов получает собственное един­

ство, меру и предрасположенность к благу.

Таким образом, необходимо, либо чтобы боги знали то, что про­

мысел о собственном потомстве соответствует их природе и чтобы пер- 15

вая действующая причгина не только создавала последующее и прида­

вала ему жизнь, сущность и единство, но и предвосхищала все суще­

ствующие в нем блага, либо чтобы они, невзирая на свое бытие богами,

не ведали надлежащего состояния <своего потомства>. Последнее

предположение явно неверно; в самом деле, разве может быть свой­

ственно неведение прекрасного тем, кто является причиной красоты, 20

л

и неведение благ тем, кто саму определенность своего наличного бы-

Ия

 °брел в качестве причины блага? Напротив, если боги пребывают

введении, то получается, что души отнюдь не руководят * Всем в

ласии с умом, что умы не имеют отношения к душам и что пред-

ст

вующие им генады богов никоим образом не содержат в себе всех 25

Законы», 899а4.

56 Прокл. Платоновская теология, книга I

знании,— а ведь чуть выше мы согласились с тем, что это именно

1.72 так. Если же боги, будучи отцами *, вождями ** и архонтами ***

всего в космосе, знают, что им, коль скоро они таковы, свойственна

забота об управляемом ими, следующем за ними и порожденном ими,

5 то скажем ли мы, что они, зная это, способны исполнять природный

закон или же что они по слабости лишены возможности вершить про­

мысел в отношении собственных творений 4* или, если угодно, порож­

дений? 5* Разумеется, в данном вопросе никаких сомнений быть поп­

росту не может. В самом деле, если они не пекутся обо всем в силу

10 своей неспособности к этому, то какова причина такой неспособности?

Ведь они приводят в движение предметы, отнюдь не будучи внешними

им, и вовсе не получается того, что одни боги выступают как причина

сущности, а другим вверено управление тем, что первые произвели на

свет. Напротив, одни и те же боги направляют все, словно бы стоя

у кормила 6*, одни и те же боги выступают как хореги бытия, одни

15 и те же боги отмеряют жизненные меры, одни и те же боги наделяют

каждую вещь частицей энергии. Далее, окажутся ли они не способными

вершить промысел обо всем вместе взятом или же оставят без своего

попечения какие-то его части? И если бы они пеклись не обо всех

космических предметах, то что было бы: они обращали бы все свое

внимание на большие из них, а меньшие лишали бы своего попечения,

20 или наоборот: о меньших они заботились бы, а большие оставляли бы

без внимания? Так вот, если мы будем отрицать их равный промысел

обо всем, обосновывая это их слабостью, то почему же мы, относя на

их счет более сложное дело — рождение всего, не согласимся с тем,

25 что они выполняют более простое по своей природе действие — попе­

чение о том, что они гипостазировали? Действительно, поскольку им

1.73 свойственна способность выполнить более сложное действие, они, ра­

зумеется, в состоянии осуществить и более простое. Кроме того, если

бы они заботились о меньшем, а большее оставляли бы без внимания,

5 то разве правильным был бы сам способ осуществления подобного про­

мысла? В самом деле, всякой вещи по природе соответствуют скорее

большие родство и подобие в сопричастности тому благу, которое она

дарует. И если они направляют свой промысел и собственное совер­

шенство на первые внутрикосмические предметы, а распространить их

* «Политик», 273Ь2; «Тимей», 4* «Федон», 62b8; d3; «Законы»,

28сЗ. 902Ь8; 906а7.

** «Федр», 246е4; «Письма», 5* «Софист», 266БЗ—4; «Тимей»,

323d3-4. 24d5-6; 69c4.

*** «Федр», 246Ы; 247аЗ. 6* «Критий», 109с2.

<Глава 15> 57

на последние не в состоянии, то что же тогда разделяет присутствие

богов, пронизывающее все? Что рассекает их независтливую энергию? 10

Почему те, кто повелевает большим, слабы для того, чтобы руководить

меньшим? Или же: почему те, кто производит на свет сущность самого

малого, по причине своей слабости не будут властны над совершенством

этого малого? Да ведь сказанное противоречит тем представлениям,

которые были заложены в нас от природы. Стало быть, остается лишь 15

следующее: боги ведают надлежащее и обладают силой для доведения

подчиненной им формы до совершенства и для управления всем. Если

же они знают то, что соответствует природе,— а это для тех, кто по­

родил все, означает попечение обо всем, и в таком попечении благодаря

изобилию собственной силы они не встречают препятствия,— то име- 20

ется ли у них также свободная воля для осуществления промысла, или

же в дополнение к знанию и силе недостает лишь ее и вещи лишены

их попечения именно по этой причине? Однако, если бы, зная должное 25

и будучи в состоянии осуществить то, что они ведают, они не желали

бы окружить вниманием свое потомство, значит, они испытывали бы

недостаток благости и их независтливость оказалась бы лишь пустым

словом; если бы мы пришли к такому выводу, то тем самым поставили 1,74

бы под сомнение их наличное бытие, в котором они обретают свою

сущность. В самом деле, бытие богов получает свою определенность

благодаря благу и именно в благе боги обладают своей ипостасью. Про­

мысел же о том, что испытывает недостаток в благе, означает дарование

ему участия в последнем. Таким образом, отрицая промысел богов, 5

мы одновременно отвергаем и их благость; усомнившись же в их бла­

гости, незаметно для самих себя мы будем отрицать и их наличное

бытие, аподиктическое рассмотрение которого мы уже провели выше *.

Итак, необходимо, чтобы вследствие самого своего бытия боги были 10

благими и исполненными всяческой добродетели ** и потому ни по

лености, ни по слабости, ни по неведению не отступали от промысла

о последующем; именно в этом, как я полагаю, знание у них должно

быть наилучшим, сила — чистой, а воление — независтливым; потому-

то они, конечно же, и вершат свой промысел обо всем и не делают 15

никаких упущений в своей хорегии блага 98.

И пусть никто у меня даже и не высказывает предположения, будто

подобный промысел низводит богов до последующего и <уничтожает>

и

х обособленное превосходство или же делает жизнь для них, далеких 20

 тягостей смертных, полной хлопот и трудов". В самом деле, их

См.: Наст, соч., 1.14, 60 ел. ** «Законы», 900d2.

58 Прокл. Платоновская теология, книга I

блаженство отнюдь не стремится быть оскверненным трудностью осу­

ществляемого ими управления, коль скоро даже среди нас у благих

людей жизнь легка 10°, бездеятельна и беспечальна, а все труды и бес­

покойства возникают вследствие препятствий, которые ставит на их

25 пути материя. Впрочем, если следует описать сам способ осуществления

божественного промысла, то необходимо высказать предположение о

том, что он естествен, чист, нематериален и неизречен. Действительно,

1.75 боги управляют всем, отнюдь не отыскивая должное, не охотясь за

благом * для каждой вещи при посредстве спорных рассуждений101,

не рассматривая внешнее и не следуя за конечными результатами, как

это свойственно людям, занимающимся собственными делами. Напро-

5 тив, предвосхищая в самих себе меры всего, производя из самих себя

на свет сущности отдельных вещей и обращая внимание лишь на самих

себя, они направляют все по беззвучному пути **, доводят его до

совершенства и наполняют благами уже самим своим бытием. Тем не

10 менее они не действуют, подобно природе, непреднамеренно, в самом

лишь бытии получая какой-то результат, или же так, как поступают

частные души, следующие за своим волением и потому не допущенные

к сущностному созиданию,— они соединяют в себе то и другое в еди­

ном единстве и желают всего того, что могут благодаря бытию, и бла­

годаря ему же, будучи в состоянии созидать и созидая все, сочетают

15 в себе причину для такого созидания с независтливым волением. Так

разве могут быть им присущи хлопотливость или беспокойство? Разве

можно было бы сказать, что промысел — будь то для всеобщих душ,

будь то для умных сущностей, будь то для самих богов — становится

карой Иксиона? ***102 При таком допущении даже даровать какое

бы то ни было благо для богов было бы в тягость. Однако сообразное

20 с природой действие никогда не бывает тягостным; действительно, огню

отнюдь не в тягость согревать, снегу — охлаждать, и телу вообще —

действовать в согласии с собственными силами; не в тягость и пред­

шествующим телам природам питать, порождать или растить (ибо все

это — дела природ), и то же касается предшествующих природам душ,

25 так как многое они совершают на основании своего свободного выбора,

1.76 а многое — благодаря собственному бытию, когда возбуждают множе­

ственные движения одним лишь своим присутствием. Таким образом,

если по природе богам свойственно даровать благо и осуществлять про­

мысел, то мы скажем, что они совершают это с легкостью и при по-

* «Филеб», 65а1. *** См.: Аристотель. О небе, 284а

** Еврипид. Троянки, 887—888. 27—35.

Глава 16 59

средстве только самого бытия 103; и если бы такие действия не были 5

связаны с их природой, то боги не были бы по природе благими. Ведь

то, что дарует благо, само по себе также есть благо, подобно тому как

то, что гипостазирует другую жизнь, само есть жизнь а ум — умное

сияние; вообще говоря, все первое сущее в каждой природе и будет

тем, что порождает последующее.

Важнейшим положением теологии Платона, как я, со своей стороны, 10

утверждаю, является вот какое. Обособленная сущность богов не об­

ращается к последующему вследствие их попечения о худшем, и, с

другой стороны, их воплощенное в промысле присутствие во всем не

становится меньше из-за их неизбывного превосходства над всем на­

званным. Напротив, им одновременно соответствуют и отдельность их 15

собственной ипостаси, не смешивающейся со всей худшей природой, и

распространяющиеся на все забота о собственных потомках и их упоря­

дочение 104. Действительно, сам способ, которым они пронизывают все

эти порождения, не телесен в отличие от того, каким свет проходит

через воздух; он также в отличие природы не разделяется по телам и 20

в отличие от частной души не связан с воплощением в нечто худшее.

Наоборот, он обособлен от тела, не подразумевает воплощения, нема­

териален, несмешан, неудержим, единовиден; он подразумевает первое

действие и обособленность <от того, на что это действие направлено>.

Короче говоря, вот о каком способе осуществления промысла сейчас 25

идет речь. Ясно, что для каждого божественного чина он свой, ибо,

как говорят, душа заботится о последующим одним образом, ум —

другим, а предшествующий уму бог — тем, который превосходит оба 1,77

названных. И что касается богов, то один способ осуществления про­

мысла свойствен подлунным богам, а другой — небесным; по ту сторону

космоса также имеется много божественных чинов, и каждому из них

присущ собственный способ попечения о последующем.

Глава 16 5

3. Правосудие богов

Давайте перейдем к третьей из предложенных выше проблем * и

Рассмотрим, как применительно к богам мы будем понимать то, что

°ни непоколебимо все по закону ведут ** и никоим образом не от­

гоняются от этого определения и не выходят за пределы неизменной 10

* См.: «Законы», 905dl—907b9. ** Еврипид. Троянки, 888.

60 Прокл. Платоновская теология, книга I

правильности в своем промысле не только обо всех других предметах,

но и о человеческих делах.

Как я полагаю, любому ясно, что все то, что управляет сообразно

с природой, ставит во главу угла общее представление о счастье управ-

15 ляемого и с учетом этого представления руководит тем, что ему под­

чинено, и изменяет его к лучшему*. В самом деле, кормчий, управля­

ющий моряками и кораблем, пожалуй, не мог бы иметь в виду никакой

иной важнейшей цели, кроме как спасение судна и плывущих на нем,

а врач, задачей которого является лечение больных, когда он произ-

20 водит операцию или дает лекарство, разумеется, не имеет в виду какого-

то другого результата, нежели здоровье тех, кого он лечит; и стратег

или стражник, безусловно, не мог бы сказать, что цель его иная, чем

свобода тех, кого второй охраняет, или первый ведет в бой. И равным

образом никто из тех, кто поставлен начальствовать над кем-то или

78 заботиться о ком-то, не станет пренебрегать благом подчиненных, ради

которого он и назначен и, следуя которому, он располагает все дела

подначальных в надлежащем порядке. Итак, если мы уверены в том,

что боги — вожди всего и что их промысел распространяется на все,

5 и при этом согласны, что они благи и обладают всяческой

добродетелью **, то какая для них нужда пренебрегать счастьем тех,

о ком они заботятся? Или еще: разве будут они в своем промысле о

менее совершенном в чем-то уступать другим вождям, при том, что

среди последних одни всегда обращают внимание на лучшее для управ-

10 ляемых и это лучшее и полагают целью всего руководства ими, а другие

пренебрегают благом людей и радуются порочности куда больше, чем

добродетели, и меняют свое решение даже под влиянием даров него­

дяев? Разумеется, если ты захочешь назвать богов вождями, архонтами,

15 стражами *** или отцами, этих имен будет недостаточно, чтобы опи­

сать божественное. В самом деле, все <имена> богов священны и

достойны почитания в самом первом смысле. Тем не менее и в данном

случае одно имя по природе более священно и достойно почитания,

нежели другое, так как <имена> представляют собой словно бы низшее

подобие богов. Так что же следует сказать? От тех, кого я почитаю

20 мудрыми в божественных делах105, мы слышим о воспетых отеческих,

хранительных и водительных4*, а также о целительных5* силах. Стало

См.: Прокл. Комментарий к «Ти-

мею», 111,140.28; 262.27; Коммен­

тарий к «Государству», 11,153.26;

Олимпиодор. Комментарий к

«Горгию», 223.22.

Ср.: «Государство», 342е6—11.

:

* «Законы», 900d2.

'* Там же, 907а2.

См.: «Халдейские оракулы»,

р. 40; 37 Kroll.

Глава 16 61

быть, какая нужда полагать, что сообразные с природой призраки бо­

гов, занимаясь тем, чем им надлежит, имеют своей целью благоустро-

ение подвластного, но при этом сами боги, которым присущи всеобщая

благость, подлинная добродетель и непорочная жизнь, не соотносят 25

свое управление с человеческой добродетелью и порочностью и не до- 1,79

биваются того, чтобы во всем победила добродетель, а порок потерпел

поражение *,— напротив, они под влиянием служения негодяев отка­

зываются налагать справедливую кару, и преступают грань непреклон­

ного знания, а дары порока принимают за что-то более почтенное, 5

нежели добродетельное поведение? ** Действительно, такой способ

совершения промысла не будет подходить ни самим вождями, ни тем,

кто следует за ними. Ведь тогда подвластные, впавшие во зло, не смогут

искупить свои грехи, поскольку всегда будут пытаться предупредить 10

возмездие и изменить меру своей ответственности, а начальствующим

придется (хотя об этом даже и говорить не положено) заниматься по­

роками управляемых и пренебрегать подлинным их спасением, а сле­

довательно, быть причиной лишь для кажущихся благ и потому на

самом деле наполнять вот это Все и космос в целом беспорядком, 15

замешательством и неисцеляемой негодностью; тогда получится, что

они будут обладать теми же пороками, что и самые худшие правители

городов.

Далее, разве может получиться так, чтобы части по природе были

удостоены надлежащего управления прежде целых, человеческое —

прежде божественного, а призраки — прежде первых действующих 20

причин? Значит, коль скоро сами люди порой управляют человеческими

делами вполне правильно и в своей собственной среде одних почитают,

а другими пренебрегают, и всегда мерами добродетели исправляют дела

порока, то тем более необходимо, чтобы боги были непреклонными

вождями всего. Действительно, люди обладают добродетелью благодаря 25

своему сходству с богами; и если мы согласимся, что те, кто пренеб­

регает спасением и благом подвластных, так или иначе совершают нечто 1,80

подобное тому, что делает божественный промысел, мы разом отвер­

гнем всю истину,* относящуюся к богам и полностью завуалируем пре­

восходство добродетели. Ибо, как я полагаю, всякому ясно, что по­

добное богам счастливее, нежели то, что лишено такого подобия вслед- 5

твие своей чуждости им. Значит, если и в нашем мире присутствуют

испорченный вид промысла и неуклонное возмездие, то, разумеется,

и

 тем более присущи самим богам. И если бы дары смертных це-

«Законы», 904Ь4-5. ** Там же, 711Ь7.

62 Прокл. Платоновская теология, книга I

10 нились ими выше божественного правосудия, то и среди людей зем­

нородные блага приносили бы больше счастья, чем олимпийские *, а

лживые речи порока — больше, чем дела добродетели.

Глава 17

Три атрибута божественного в «Государстве»

Вот при посредстве каких аподиктических построений Платон из­

ложил нам в «Законах» учение относительно наличного бытия богов,

15 их простирающейся на все заботы и неизменной энергии; разумеется,

эти свойства, которые в применении к богам являются общеизвестными,

по своей природе в теологическом учении оказываются более всего

основополагающими и наипервейшими. Действительно, рассмотренная

триада относится ко всем божественным устроениям, начиная с вы-

20 сшего, с устроения таинственных родов, и заканчивая самыми частны­

ми, так как единовидное наличное бытие, попечительная сила,

обращенная на все последующее, и неуклонный и непоколебимый

ум**106 присущи всем богам — и предшествующим космосу, и нахо­

дящимся в нем. Давайте теперь вновь начнем с начала и рассмотрим

25 теологические аподиктические положения, представленные в «Государ­

стве» ***107. В самом деле, и они, конечно же, являются общими для

1,81 всех божественных устроений, в равной мере обладают особой значи­

мостью во всем учении о богах и указывают нам на их истину, близкую

к той, которая была рассмотрена выше.

5 Итак, Сократ, приписывая во второй книге «Государства» сочини­

телям мифов определенные теологические типы4*, советует своим пи­

томцам освобождаться в поэтической драматургии от тех трагических

страстей, которые эти самые сочинители мифов без колебаний припи­

сывают божественному, скрывая за ними, словно за занавесом, неиз-

10 реченное мистическое учение о богах. Так вот, как я и говорил, он,

давая истолкование этим типам и законам мифотворчества, которые в

рассказах, посвященных богам, подразумевают наличие некоего явного

содержания, а также тайной цели, каковой является изыскание боже­

ственной красоты и соответствия природе по их малейшим следам, пер-

* «Законы», 727е1. 4* См.: Там же, 379а2; 5; 380с2;

:

* Ср.: «Халдейские оракулы», фр. 4. 383а2; сб

* См.: «Государство», 378е4—

383с7.

<Глава 18> 63

вой отличительной чертой богов, которая должна быть выявлена во

всяком неложном рассуждении о них, называет их благость — то, что 15

они являются словно бы хорегами всех благ и никогда не выступают

как причина зла для какого-либо сущего *; вторая их черта — это то,

что они по своей сущности неизменны, не обладают множественными

формами, вводящими в заблуждение и словно бы околдовывающими,

и не являются творцами величайшего зла — лжи в делах или в словах 20

или же заблуждения и глупости **. Итак, соответствующих основных

положений два, при этом первое в свой черед содержит два логических

вывода: тот, что боги неповинны в зле, и тот, что они оказываются

причиной всех благ; второе также предполагает два логических вывода, 25

но уже других: тот, что все божественное неизменно, и тот, что оно

пребывает чистым от лжи и надуманного многообразия.

Таким образом, все рассмотрение опирается вот на какие три общих 1,82

представления о божественном: на его благость, неизменность

и истинность. В самом деле, именно среди богов располагаются

наипервейший неизреченный источник блага, вечная причина одинако­

вой и находящейся в одном и том же положении силы и первый ум,

который будет самими сущими наряду с истиной, расположенной среди 5

подлинных сущих.

< Глава 18>

/. Благость богов и псевдоипостась зла

Итак, разве нет необходимости в том, чтобы заключающее собст­

венное наличное бытие и всю свою сущность в благе, а также произ­

водящее все на свет благодаря своему бытию, было подателем всякого 10

блага, а отнюдь не какого бы то ни было зла? 108 В самом дел, если

6bi имелось какое-то первичное благо, которое не есть бог, мы, пожалуй,

могли бы указать на то, что божественное, разумеется, является при­

чиной благ, но отнюдь не оказывается хорегом всех благ для сущего.

Однако если не просто каждый из богов благ, но первое благовидное 15

и

 благодетельное есть бог (ибо оно не могло бы быть первым благом,

ес

Аи бы было чем-то вторым после богов, поскольку установившееся

Во

 второй черед всегда воспринимает от первого сущего своеобразие

ег

° наличного бытия109), то, конечно же, необходимо, чтобы божест-

^м.: «Государство», 379а7— ** См.: Там же, 380dl—383а6.

380с10.

64 Прокл. Платоновская теология, книга /

20 венное было причиной всех благ, причем даже тех, которые в своем

распространении среди последующего являются благом для низшего.

Ведь, подобно тому как причинствующая для жизни сила создала вся­

кую жизнь, а причинствующая для знания — любое знание, и как при­

чинствующая для прекрасного — все прекрасное: и то, которое заклю­

чено в логосах, и то, которое располагается среди зримого (<ибо>

25 каждая из первых действующих причин производит на свет от самой

1.83 себя все подобное и возводит к самой себе единую ипостась того, что

возникло в согласии с одним эйдосом), точно так же, как я полагаю,

первейшее, начальствующее и единовидное наличное бытие блага рас-

5 положило в себе и вокруг себя причины и совокупности всех благ вместе

взятых и среди сущего нет ни одного блага, которое не приобрело бы

соответствующей силы от него, как нет и ничего благодетельного, не

принимающего участия в названной причине в ходе возвращения к ней.

Действительно, все блага появляются, достигают совершенства и со-

10 храняются именно ею и единая последовательность и порядок всех благ

изливаются из нее, словно из истока.

Стало быть, вследствие причины, тождественной наличному бытию,

боги и являются хорегами всех благ, но ни одного из зол, так как

15 первое благо при посредстве самого себя гипостазирует все благое и

не служит причиной для противоположного ему удела, коль скоро, на­

пример, предоставляющее жизнь не есть также и причина безжизнен­

ности, а созидающее красоту отличается от некрасивой и безобразной

природы и ее причин. Далее, тому первому, что гипостазирует блага,

не положено быть причиной противоположных по своим свойствам

20 потомков — напротив, природа благ выходит за свои пределы чистой,

несмешанной и однородной. И божественная причина <всех> благ из­

вечно обоснована в самой себе, поскольку предоставляет всему после­

дующему независтливое участие в них; что же касается сопричастного,

25 то одно среди него сохраняет такое свое участие без ущерба для него

и, восприняв собственное благо в чистых лонах, вследствие избытка

силы неизбежно владеет подходящей ему его частью, а другое, нахо­

дящееся среди низшего, конечно же, благодаря своей природе вкушает

1.84 от благости богов (ибо то, что полностью лишено присутствия блага,

не способно существовать, как и изначально появиться); восприняв же

подобное истечение *, оно по своей природе не в состоянии сохранить

5 в чистоте и несмешанности такой снизошедший к нему дар, как и удер­

жать в устойчивости и вечной тождественности собственное благо. На-

* «Федр», 251Ы-2.

<Глава 18> 65

против, сделавшись слабым, частным и материальным и наполнившись

положенной в основание безжизненностью, оно располагает рядом с

упорядоченностью беспорядок, рядом с разумом — неразумие, а рядом

с добродетелью — противоположный ей порок. Любая вещь из общих 10

избавлена от подобного отклонения, поскольку в таких вещах всегда

властвует по природе более совершенное, частные же по причине ослаб­

ления своей силы отличаются от общих и всегда подразумевают наличие

множества, раздельности и разобщенности, забывают об участии в бла­

ге и располагают рядом с ним противоположное, то, что в смеси и 15

переплетении с благом занимает подчиненное положение. Действитель­

но, зло здесь не следует полагать несмешанным и совершенно свобод­

ным от блага110; напротив, даже если для части нечто является злом,

то для всего и целого оно, конечно же, будет благом, так как Все

всегда блаженно * и состоит из совершенных и пребывающих в сооб- 20

разном с природой состоянии частей. Противоречащее же природе зло

всегда сопутствует частному, и среди него же находятся безобразие,

несоразмерность, заблуждение и псевдоипостась ш. В самом деле, гиб­

нущее гибнет и покидает пределы собственной завершенности именно

для самого себя, а в целом оно не подвержено гибели и непреходяще;

и все то, что лишается блага, лишается его для себя и для собственной 25

ипостаси вследствие слабости своей природы, в целом же и как у части

Всего благо у него имеется. Ведь Все никак не может впасть в без- 1,85

жизненность, безобразие и безмерность, как не свойственна Всему и

лишенность вообще; напротив, всеобщее число, сочетающееся с благо­

стью целых, всегда совершенно: в нем повсюду присутствуют жизнь

и бытие, причем бытие совершенным — в той мере, в какой общее 5

образует каждую вещь112.

Таким образом, божественное, как и было сказано, <оказывается

причиной всех> благ, а псевдоипостась зла возникает отнюдь не вслед­

ствие силы, а из-за слабости того, что воспринимает сияние богов, и

Не

 среди общего, а среди частного, причем даже не среди всего. Дей- 10

ствительно, среди частного первые, умные, роды, существующие в веч­

ности, благи; промежуточные же и действующие во времени, сочета­

ющие участие в благе с временной изменчивостью и движением, не в 15

состоянии сохранить дар богов неподвижным, однородным и простым

и с

°бственным разнообразием словно бы затеняют его простоту, своей

м

ноговидностью — его однородность, а смешанностью — чистоту, ибо

н

и возникают отнюдь не от первых родов непосредственно и не об-

«Тимей», 34Ь8.

21 За

к. 3700

66 Прокл. Платоновская теология, книга I

ладают простой сущностью и однородными силами, а владеют теми,

20 которые словно бы срастаются из противоположностей *, как в одном

месте в «Федре» говорит Сократ. Низшие, материальные, роды тем

более отклоняются от собственного блага, так как они смешаны с без­

жизненностью и обладают призрачной ипостасью, поскольку полны не-

25 сущим, а также возникли из враждующего, и, меняясь и рассеиваясь

под действием окружающего, ни в один момент времени не останав-

1.86 ливаются и во всем проявляют себя как впавшие в погибель, несо­

размерность и безобразие ** и во всяческие случайности; они демон­

стрируют свою порочность не только в энергиях, но и в силах и сущ­

ностях, поскольку полны противоестественности и материальной

5 слабости. Действительно, оказавшись словно бы в чужой стране, они,

пока несут в себе вместе с собственным эйдосом общее 113, повелевают

подчиненной им природой; когда же они выходят за пределы собст­

венной целостности к частному и принимают участие в раздельности,

слабости, враждебности и генесиургическом делении, они с необходи­

мостью меняются во всех возможных отношениях.

10 Итак, не каждое сущее оказывается всеблагим (ибо если бы любое

сущее являлось таковым, то не было бы гибели и возникновения тел

и очищения и наказания для душ), однако зло не присутствует в общем

(так как в этом случае космос не стал бы блаженным богом ***, по­

скольку он образуется в основном из несовершенных частей), и боги

15 не есть причина зла на тех же основаниях, что и блага,— напротив,

такой причиной оказываются слабость того, что воспринимает благо,

ибо его ипостась располагается среди низшего. Ложно возникающее

среди частных предметов зло не бывает не смешанным хотя бы в каком-

нибудь отношении с благом, а, напротив, как-то участвует в нем и

становится меньше благодаря самому бытию блага. И, вообще, зло,

20 совершенно лишенное какого бы то ни было блага, возникнуть не мо­

жет, поскольку зло-в-себе потусторонне никоим образом не-сущему,

точно так же, как благо-в-себе — во всех отношениях сущему; кроме

того, зло не отпущено на волю в беспорядочности, ибо его исправляют

25 сами боги; вот почему Дике дарует очищение от душевной порочности,

а другой чин богов — от телесной114.

1.87 Все по возможности возвращается к благости богов. Всеобщие, со­

вершенные и благодетельные роды сущего пребывают в собственных

* «Федр», 246ЬЗ. Ср.: Гермий. ** «Горгий», 525а5.

Комментарий к «Федру», *** «Тимей», 34Ь8.

128.26-129.2.

<Глава 18> 67

пределах, а частные и менее совершенные упорядочиваются и распо­

лагаются должным образом, прислуживают полноте всеобщих, вновь

призываются к красоте 115, изменяются и вообще всеми способами вку- 5

шают от сопричастности благу в той мере, в какой это для них воз­

можно. В самом деле, для любой вещи нет большего блага, нежели

то, которое боги в надлежащих мерах предоставляют своему потомству.

Однако все — и каждая вещь по отдельности, и все они вместе взя­

тые — воспринимает такую частицу благ, в которой оно может участ- 10

вовать. Если одно наполняется большими, а другое — меньшими бла­

гами, винить в этом следует силу того, что восприемлет эти блага в

меру их подачи, ибо каждое наделяется благами в согласии с его соб­

ственной природой, а боги всегда предлагают все блага. Точно так же

и восходящее Солнце дарует свет <всем живым существам>, но каж- 15

дое воспринимает его по-своему, в согласии со своим положением, и

приемлет свет до такой степени, больше которой оно его воспринять

не смогло бы. Действительно, все сущее по закону ведется * и благо

не отсутствует ни в чем, но присутствует в каждой вещи в тех пределах,

которые подобают ей для участия в нем; как говорит афинский гость, 20

благодаря богам все находится в прекрасном состоянии и упорядочено

ими**.

Стало быть, пусть никто не говорит нам о служащих предпосылками

зла логосах самой природы или о его умных парадигмах, таких же,

как и парадигмы блага, не располагает злонамеренность *** души116

или созидающую зло причину среди богов и не вводит представлений 25

относительно изначального отстояния от блага или вечной вражды117. 1,88

Подобные воззрения чужды науке Платона и восходят к каким-то да­

леким от истины источникам — к варварским безумствам и к сочини­

тельству гигантов 118. И пусть тот, у кого есть такое желание, изыскивая

не выраженные в словах намеки, предается подобным измышлениям, 5

сами же мы все-таки не будем менять своего мнения из-за кажущейся

Двусмысленности наглядный очевидности. В самом деле, необходимо

исследовать ту истину, которая не имеет никакого отношения к подоб­

ным представлениям, а науку Платона располагать в незамутненных

л

°нах души, блюсти ее чистоту и не смешивать с противоречащими ей 10

Гениями.

Еврипид. Троянки, 888. *** Там же, 896е5-6.

С

м.: «Законы», 899d4-405dl.

68 Прокл. Платоновская теология, книга I

Глава 19

2. Неизменность богов

Впрочем, давайте теперь рассмотрим неизменность богов, а вслед

за ней их простоту — то, каковы они и почему в учении Платона эти

15 два свойства соотносятся с наличным бытием богов*.

Итак, боги обособлены от всего; как мы и говорили, наполняя по­

следнее благами, сами они всеблаги. И каждый из богов в собственном

20 чине наилучший, а весь род богов ** вместе взятый первенствует по

изобилию в нем блага. Опять-таки и в этом вопросе мы отвергнем

мнения тех, кто понимает лучшее в богах частным образом и говорит,

что если первое наилучшее, то последующее не может быть наилучшим,

поскольку порождаемому необходимо быть менее совершенным, нежели

25 порождающее. Разумеется, последнее с очевидностью правильно, ибо

1,89 среди богов должен соблюдаться строгий порядок следования причин

и потому необходимо определять их вторые и третьи выходы за свои

пределы. Тем не менее наряду с такими выходами и появлением по­

следующего от предшествующего должно рассматривать и самое лучшее

5 в каждом чине богов. Действительно, в собственном своеобразии каж­

дый такой чин удостаивается первого действующего и всеблагого пре­

восходства, и один бог — если мне необходимо пояснить свое рас­

суждение — это словно бы лучший мантик, другой — демиург, а тре-

10 тий — телесиург. Объясняя нам именно это, Тимей и называет первого

демиурга наилучшей среди причин (ибо <демиург> оказывается наи­

лучшей среди причин, а <космос> наипрекраснейшим среди

возникшего***), хотя демиургу и предшествует умопостигаемая па­

радигма и наипрекраснейшее из всего мыслимого 4*: она является од­

новременно и наипрекраснейшей и наилучшей именно как демиургиче-

15 екая парадигма, а твореи, и одновременно отец3* всего есть самый

лучший как бог-демиург. Разумеется, то же самое имеет в виду и Со­

крат в «Государстве», когда, рассуждая о богах, говорит: «Но похоже,

каждый из них, будучи, насколько это возможно, наипрекраснейшим

20 и наилучшим, пребывает всегда попросту в собственной форме» 6*.

В самом деле, занимая первое, и высшее, положение в собственной

* См.: «Государство», 380dl— 4* Там же, 30dl—2.

381е7. 5* Там же, 28сЗ.

** «Федр», 246d7. 6* «Государство», 381с8—9.

"** «Тимей», 29а5—6. Ср.: Там же,

30а7; 37а1-2.

Глава 19 69

последовательности, каждый бог вовсе не выходит за рамки своего

чина, а, напротив, сохраняет блаженство и благодетельность собствен­

ной силы, не заменяет свое наличное положение на худшее (ибо тому,

что обладает всяческой добродетелью, не положено изменяться к худ- 25

шему) и не переходит к последнему; ведь если бы было сделано по­

добное допущение, то встал бы вопрос о том, где могло бы возникнуть

то, что лучше наилучшего. Как мы сказали, каждый бог является наи- 1,90

лучшим в своем чине, и это относится ко всему роду богов. Следова­

тельно, необходимо, чтобы все божественное оставалось неизменным,

пребывая в себе в обычном состоянии *.

На основании сказанного то, что боги самодостаточны119, что они

пребывают в чистоте и во всегда одинаковом и тождественном состо- 5

янии, оказывается вполне очевидным. Действительно, если они не из­

меняются к лучшему, поскольку по своей природе уже являются наи­

лучшими, значит, они самодостаточны и не нуждаются ни в каком из

всех благ120. И коль скоро они никогда не воплощаются в худшем, то

пребывают в чистоте и замкнуты в собственном превосходстве. А раз 10

они непоколебимо оберегают свое совершенство, стало быть всегда на­

ходятся в одном и том же и одинаковом положении. Потому вслед за

сказанным мы должны рассмотреть, что такое самодостаточность богов,

непоколебимость и пребывание в одном и том же состоянии.

Итак, утверждают, что космос самодостаточен **121, поскольку

он есть совершенство, состоящее из совершенств ***, и целое, об- 15

разованное из целых, и так как он наполнен всеми собственными для

него благами породившим его отцом 4*. Однако, говорят, что подоб­

ные совершенство и самодостаточность являются частными и образу­

ются из многого, сошедшегося воедино; они наполняются обособлен­

ными причинами в силу своего участия в них. Утверждают также, что 20

Устроение божественных душ самодостаточно так, как если бы оно было

полно собственных добродетелей и всегда сохраняло меру своего бла­

женства лишенной какого-либо недостатка. Тем не менее такое само­

достаточное не слишком сильно, так как не обладает мыслями, обра­

щенными-на одно и то же умопостигаемое, а, напротив, действует во

в

ремени и обретает совершенство своего созерцания только в опреде- 25

генные периоды; стало быть, самодостаточность божественных душ и

с

°вершенство жизни несовместимы. Далее, говорят и о том, что само- 1,91

Достаточен умной космос, так как он расположил в себе и в вечности

«Тимей», 42е5—6. 4* Там же, 37с7. Ср.: «Политик»,

Там же, 33d2; 68e3. 269d9.

Там же, 32dl.

70 Прокл. Платоновская теология, книга I

совокупное благо, вобрал в себя свое собственное блаженство и ни в

чем не испытывает недостатка, поскольку предоставляет самому себе

5 разнообразные жизнь и мышление без всякого изъяна и ни по чему

отсутствующему не тоскует. Однако и он самодостаточен лишь в соб­

ственном чине, но не достигает самодостаточности богов, ибо всякий

ум благовиден, но не благ-в-себе, и не является в первую очередь бла-

10 гом; каждая генада богов, напротив, это и наличное бытие, и благость,

причем своеобразие наличного бытия изменяет выход всякой благости

за свои пределы (действительно, одно дело — это благость в ее теле-

сиургическом качестве, другое — как то, что связует всеобщее, и

третье — как то, что сводит все между собой) и каждый бог есть просто

благость f и самодостаточность, или так: f он обладает самодостаточ-

15 ностью и совершенством отнюдь не в силу сопричастности, не благодаря

какому-либо сиянию и не вследствие подобия чему-либо, а в самом

бытии тем, что он есть. В самом деле, ум самодостаточен в силу со­

причастности, душа — при посредстве сияния, вот это Все — благодаря

подобию божественному, боги же самодостаточны сами по себе и бла-

20 годаря себе, поскольку они наполняют себя всеми благами, точнее, яв­

ляются их плеромами.

Вот какую природу будет иметь самодостаточность богов. Что же

касается их непоколебимости, то какой, скажем мы, она является? Та­

кой ли, как у движущегося по кругу <небесного> тела? Действительно,

25 оно по своей природе также ничего не перенимает от худшего и избегает

генесиургической переменчивости, как и вторгающейся в здешний мир

1,92 беспорядочности; ведь природа небесных тел нематериальна и неиз­

менна. Однако такое тело, будучи великим и священным в пределах

телесных ипостасей, менее совершенно, нежели боги: всякое тело об­

ладает бытием, хотя бы даже вечным и непоколебимым благодаря дру-

5 гим, предшествующим, причинам. Далее, непоколебимость богов не яв­

ляется и такой, каковы непоколебимость, бесстрастность и неизмен­

ность душ. В самом деле, души образуют некую общность с телами

и являются сущностями, средними между неделимой и разделяющейся

в отношении тел *. В свой черед, и умные сущности не обладают

10 непоколебимостью на равных основаниях с богами, поскольку именно

в единстве с ними ум непоколебим, бесстрастен и не смешан ** с

последующим: занимая подобное положение в своей единовидности,

как множественный он несет в себе и лучшее, и худшее. И только

сами боги, определившие сочетание своих единств с соответствующим

* «Тимей», 35а1—3. Аристотель. О душе, 430а18.

Глава 19 71

превосходством над сущим, непоколебимы и бесстрастны в собственном 15

и изначальном смысле этого слова. Действительно, в них нет ничего

такого, что не было бы единым, сочетающимся с наличным бытием;

напротив, подобно тому, как огонь делает невидимым все чуждое ему,

а равным образом и противоположную ему силу, подобно тому, как

свет изгоняет всякую тьму, и подобно тому, как молнии пронизывают 20

все в чистоте,— точно так же и божественные генады превращают вся­

кое множество в единое, удаляя из него все то, что тяготеет к полному

рассеянию и раздельности, а все то, что причастно им, обожествляют,

хотя при этом и не принимают в себя от этого участвующего ничего

и единство их не уменьшается вследствие названной сопричастности. 25

Потому-то, присутствуя повсюду, боги в равной мере обособлены от

всего и, связуя все, не подчиняются ничему из связуемого; они не 1,93

смешаны ни с чем и чисты.

Что касается третьего, <пребывания в одном и том же состоянии,>

то говорят, что в таком положении находится вот этот космос, по­

скольку он обрел нерушимый * и всегда сохраняющийся порядок в

самом себе. Однако, поскольку он телесен, он не вполне беспричастен 5

изменчивости **, как об этом говорит элейский гость. Утверждают

также, что душевное устроение обладает покоящейся и всегда находя­

щейся в одном и том же положении сущностью, причем делают это

совершенно правильно, так как душа по своей сущности во всем бес­

страстна. Тем не менее она владеет энергиями, распространяющимися 10

во времени; как говорит Сократ в «Федре», в разные моменты времени

она мыслит разное умопостигаемое и в своем обращении вокруг ума

облачается в различные обличил ***. Далее, полагают также, что

сам досточтимый ум существует и мыслит всегда тождественно и оди­

наково, поскольку он воплощает в вечности и собственную сущность, 15

и силы, и энергии. Однако вследствие множества мыслей и разнооб­

разия умопостигаемых видов и родов в уме присутствует не только

«точно так же», но и «иначе», ибо с тождественностью в нем сосу- 20

Ществует инаковость. И случайное блуждание 4* свойственно не толь­

ко телесным движениям, как и душевным круговращениям5*, но и

самому уму, поскольку он обращает свое мышление на множество и

словно бы занимается развернутым описанием умопостигаемого. Ведь

Душа раскрывает ум, а ум разворачивает себя 6*, как об этом в одном

«Тимей», 32сЗ. 4* «Тимей», 49Ь6.

«Политик», 269е1. 5* Там же, 43а5: dl.

* «Федр», 246Ь7. 6* Плотин. Эннеады, Ш.8.8.34.

72 Прокл. Платоновская теология, книга I

25 месте совершенно правильно говорит Плотин, имея в виду умопости­

гаемые нисхождения. Действительно, случайные блуждания ума — те,

которые ему положено совершать,— именно таковы. И потому, если

1.94 бы мы сказали, что вечное и одинаковое состояние прежде всего и

более всего присуще одним лишь богам, мы не слишком погрешили

бы против истины и выдвинули бы положение, которое вполне выдер­

жано в духе самого Платона, ибо последний говорит в «Политике»:

5 «Оставаться вечно неизменными и одинаковыми подобает лишь

существам, наибожественнейшим из всех» *. Итак, по нашему мне­

нию, боги связывают причины подобной тождественности с собой и в

собственном непознаваемом единстве сохраняют свое наличное бытие

одним и тем же.

<Глава 20>

За. Простота богов

10 Вот какова неизменность богов, предстающая в виде самодостаточ­

ности, бесстрастности и тождественности. Давайте же обдумаем и то,

каков смысл <божественной> простоты **. В самом деле, в своих

рассуждениях о божественном Сократ, очевидно, имел в виду также

и ее ***, поскольку он никогда не описывал это божественное как мно-

15 гообразное, многоформное и кажущееся то одним, то другим, но, на­

против, предпосылал божественному качества однородности и просто­

ты; во всяком случае, он говорит так: «Каждый бог пребывает в про­

стоте в своей собственной форме» 4*.

Какое же определение мы дадим подобной простоте? Разумеется,

20 не такое, какое численному единому, ибо последнее многосоставно и

многосмешанно и лишь кажется простым, потому что обладает общим,

но разделенным эйдосом. Эта простота не будет также аналогичной

виду или роду, объединяющим многие предметы, поскольку, хотя <ро-

ды и виды> более просты, нежели атомы, которые они объединяют,

1.95 все равно они полны многообразия, ибо обладают общностью с мате­

рией и охватывают все различия материальных предметов. Не соот­

ветствует <простота богов> и эйдосу природы, так как природа раз­

деляется в отношении тел и словно бы облачается в телесные одежды

5 и выказывает множество способностей в отношении положенного ей в

* «Политик», 269d5-6. *** См.: Там же, 380dl-383a6.

** «Государство», 380d5. 4* Там же, 381с9.

<Глава 20> 73

основание слияния; она проще, нежели тела, но обладает смешанной

сущностью, соответствующей телесному многообразию. Она не похожа

и на душевную простоту: душа, будучи сущностью, промежуточной 10

между делимой и разделяющейся по телам *, образует некую общ­

ность с обоими названными крайними состояниями и вследствие соб­

ственной многовидности соприкасается с худшим, но голова ее возно­

сится ввысь **ив этом своем состоянии она более всего божественна

и родственна уму. Не соответствует божественная простота и умной,

ибо всякий ум неделим и единовиден, но тем не менее ему соответст­

вуют множество и выход за свои пределы, поскольку ясно, что он

связан с последующим <, так как относит его> к самому себе и <рас- 15

полагает> вокруг самого себя; ум пребывает в себе, и не только как

однородный, но и как разнородный или, по словам тех, кто имеет обык­

новение так говорить, как единый многий ***; значит, его сущность

стоит ниже первой простоты. Боги, разумеется, обладают определенным

наличным бытием в одной лишь единой простоте, потому что они обо- 20

соблены от всякого множества в силу самого своего бытия богами и

стоят выше всякого деления, расчлененности и протяженности, а также

связи с последующим и любого синтеза.

Сами боги располагаются в недоступных для входа святынях, по­

скольку они раскрывают себя превыше всего и извечно парят 4* надо

всеми сущими. Нисходящие же от них в последующее сияния, всегда 25

смешивающиеся с участвующими в них составными и многообразными

сущими, наполняются подобающим этим сущим своеобразием. Стало 1,96

быть, пусть никто не удивляется тому, что боги обретают сущность в

единой простоте и превосходстве (но в то же время имеются разно­

образные фантазмы, подтверждающие их присутствие), а также тому,

что несмотря на однородность богов, те их явления, которые мы по- 5

стигаем в ходе наисовершеннейших таинств122, разнородны. В самом

Деле, природа и демиургический ум соотносят с бестелесным телесные

призраки, с умопостигаемым — чувственно воспринимаемые, а с непро­

тяженным — протяженные. Действительно, именно их и имеет в виду

Сократ, когда он в «Федре» описывает наиблаженнейшие таинст- 10

ва 5* душ, освободившихся от тел, и говорит, что они приобщаются к

непорочным, простым и непоколебимым видениям6*, когда оказы­

ваются <в горнем мире> и соединяются с самими богами, а не тогда,

«Тимей», 35а1—3. 4* Плотин. Эннеады, 1.1.8.9.

* Гомер. Илиада, IV.443. ** «Федр», 250Ь8-с1.

Плотин. Эннеады, V.1.8.26. Ср.: 6* Там же, 250с2—4.

«Парменид», 144е5; 155е5.

74 Прокл. Платоновская теология, книга I

когда они встречаются с располагающимися в здешнем мире их изоб-

15 ражениями. В самом деле, эти изображения оказываются, скорее, ча­

стными, составными и движущимися; напротив, для спутников * богов,

покинувших многую смуту ** становления и нагими *** взошедших

к божественному и чистому, сияют однородные, простые и, как говорит

20 Сократ, непоколебимые зрелища 4*.

Вот какие определения пусть будут даны нами простоте богов. Дей­

ствительно, то простое, которое производит на свет многоформное, дол­

жно идти впереди всего того, что оно порождает, точно так же как

единовидное предшествует множественному. Итак, если боги оказы-

25 ваются причиной всякого синтеза и производят из себя все многооб­

разие сущих, то, разумеется единому в них, порождающему всеобщее,

1,97 необходимо обладать своей ипостасью в простоте. В самом деле, то

бестелесное, которое является причиной всего, идет впереди тел, непо­

движное — впереди движущегося, а неделимое — впереди делимого;

точно так же однородные первые действующие силы существуют преж­

де разнородных, несмешанные — прежде смешанных, а простые —

5 прежде разнообразных.

Глава 21

36. Б

ожественная истина

Давайте вслед за этим скажем и относительно истины, пребываю­

щей среди богов, ибо Сократ ниже рассуждает и об этом; он говорит,

что божественное неложно 5* и не является ни для нас, ни для какого

10 бы то ни было другого сущего причиной обмана и неведения6*.

Итак, мы должны придерживаться того мнения, что божественная

истина отличается от той, которую можно выразить словами, поскольку

последняя весьма сложна и до некоторой степени смешана с противо­

положным; более того, она образует свою ипостась из неистинного.

15 Действительно, первые части истины слов невоспринимаемы, если, ко­

нечно, кто-нибудь, приняв на веру рассуждения Сократа в «Крати-

ле» 7*, не скажет, что даже сами они в каком-то смысле гласят исти­

ну 123. Далее, божественная истина отличается и от душевной, которая

* «Федр», 252сЗ. 4* «Федр», 250с2-4.

** «Тимей», 42с5—6. 5* «Государство», 382е6.

*** «Кратил», 403Ь5; «Горгий», 6* См.: Там же, 381е8—383а6.

523е1. 7* См.: «Кратил», 385Б2—dl.

Глава 21 75

проявляется в мнениях и науках, поскольку такая истина в некотором

смысле является частной и оказывается не самим сущим, а всего лишь

уподобляется ему и сочетается с ним, и, находя свое завершение в 20

движении и изменении, не превращается в вечно покоящуюся, устой­

чивую и властвующую истину. Помимо этого, божественная истина не

похожа и на умную, гипостазирующуюся как сущность: хотя о ней

говорится как о являющейся сущим и она оказывается результатом

силы тождественности, все равно из-за инаковости сущности сущего

она разделяется и сохраняет собственную ипостась обособленной от 25

самого сущего. Значит, истина богов есть всего лишь их нерасторжимое 1,98

единство и всесовершенная общность и благодаря ей неизреченное зна­

ние богов превосходит всякое другое и все последующие его виды удо­

стаиваются подобающего совершенства. Только божественная истина 5

в невыразимом единстве объемлет все сущие вещи вместе взятые; в

этой истине боги познают все: целые и части, сущее и не-сущее, вечное

и временное, причем не так, как это делает ум, познающий при по­

средстве целого часть, а при посредстве сущего — не-сущее; напротив 10

боги познают все общее и все отдельное, даже если ты скажешь, что

последнее наиболее атомарно из всего, и будешь вести речь о беско­

нечности воспринимающего и о самой материи 124.

Если же в дополнение ты рассмотришь сам путь божественного

знания и истины, то окажется, что он неизречен и не может быть

воспринят при посредстве обычных для людей подходов,— напротив, 15

он ведом лишь самим богам. И я, со своей стороны, удивляюсь тем

платоникам, которые относят знание обо всем — я имею в виду и

атомы, и то, что противоречит природе, и вообще дурное — на счет

ума и потому полагают, будто у всего перечисленного имеются умные

парадигмы *125. Значительно больше меня радуют те, кто выделяет 20

умное своеобразие божественного единства (на том основании, что

ум есть самое первое творение и порождение богов) и с умом свя­

зывает всеобщие, первые и сообразные с природой причины, а с

богами — направленную на все упорядочивающую и порождающую си- 25

Л

У- В самом деле, единое повсеместно, а целое — нет, и в едином

участвуют даже материя и каждая сущая вещь, в уме же и в умных

видах и родах — отнюдь не все. Итак, все происходит только от богов 1.99

и

 подлинная истина свойственна лишь им, тем, кто единичным образом

познает все.

Ср.: Прокл. Комментарий к «Пармениду», 824.12—825.36; 829.27—831.25;

833.13-14.

76 Прокя. Платоновская теология, книга I

5 И потому в своих оракулах боги в равной мере сообщают обо всем:

о всеобщем и о частном, о вечном и о том, что возникает всегда;

действительно, они, будучи обособленными и от вечносущих, и от на­

ходящихся в разных временах вещей, несут в себе знание обо всем и

о каждом как единую и объединенную истину. Следовательно, если в

10 оракулы, даруемые богами, и вторгается какая-либо ложь, то, как мы

будем утверждать, она рождается отнюдь не как результат действия

богов, а по ошибке воспринимающего оракулы или как следствие ис­

пользуемых орудий, места или времени, ибо все перечисленное связано

с постижением божественного знания, и когда соответственным образом

15 гармонирует с богами, то приемлет сияние заложенной в них истины

в чистоте; когда же названное не сочетается с богами вследствие своей

негодности и не подходит для них, то скрывает приходящую от них

истину. Стало быть, какая ложь может произойти от богов, если они

производят на свет все виды знания? Какой обман может возникнуть

20 со стороны тех, кто объемлет собой совокупную истину? В самом деле,

я утверждаю следующее: наподобие того как боги предпосылают всему

блага, но воспринимает их лишь тот, кто одновременно желает и

может *, о чем говорит в «Федре» Сократ, и, как божественное непо­

винно во зле **, но отпавшее от него и вследствие своей тяже-

25 сти *** оказавшееся внизу само по себе становится дурным, точно

так же боги — это вечные хореги истины, и тем не менее освещается

1,100 ими лишь то, чему положено участвовать в них126. «Ведь очи души

у большинства не в состоянии выдержать обращение к исти­

не» 4*,—говорит элейский мудрец.

Эту истину, возникшую впервые среди богов, воспел и афинский

5 гость. «Истина,— говорит он,— возглавляет все блага как для бо­

гов, так и для людей» 5*. В самом деле, подобно тому как истина,

заключенная в душах, приводит их в соприкосновение с умом и подобно

тому как умная соотносит с единым все умные чины, точно так же

10 истина богов возводит божественные генады к истоку всех благ, при­

касаясь к которому они наполняются всяческой благовидной силой.

Действительно, наличное бытие истины всегда владеет причиной, свя­

зывающей множество с единым; и в «Государстве» Платон называет

15 истиной 6* исходящий от блага свет, который приводит ум в сопри­

косновение с умопостигаемым.

* «Федр», 247а6-7. 4* «Софист», 254аЮ-Ы.

** «Государство», 379Ы6. 5* «Законы», 730с1—2.

*** «Федр», 247ЬЗ. 6* «Государство», 508е1—3.

<Глава 22> 11

< Глава 22 >

Атрибуты божественного в «Федре»

1. Благость богов

Стало быть, данное своеобразие, дарующее качество единства и

связывающее наполняющее с наполняемым, необходимо относить ко

всем устроениям богов — от высшего до низшего. То, что мы говорим, 20

будет более понятно, если мы объясним смысл тех общих определений

по поводу всего божественного, которые даны в «Федре».

Итак, Сократ говорит, что все божественное, стало быть, прекрас- 1,101

но, мудро и благостно *; эта триада <собственных признаков> про­

является во всех выходах богов за свои пределы 127. Что же такое благо

богов, что такое их мудрость и что такое красота?

По поводу блага выше мы говорили**, что оно сохраняет и ги- 5

постазирует все; что оно всегда является высшим; что оно наполняет

стоящее ниже; что оно изначально существует в каждом божественном

чине в силу аналогии с первым началом божественных устроений. Дей­

ствительно, благодаря ему все боги соединены с единой причиной всего 10

и обладают бытием, ибо для всего сущего нет ничего более совершен­

ного, нежели благо и боги. Наилучшему же и во всем совершенному

более всего соответствует также наилучшее и то, что является высшей

целью сущего. В этой связи Платон поведал нам в «Филебе» о трех 15

важнейших стихиях природы блага: вожделенности, самодовлении и

совершенстве *** 128; в самом деле, необходимо, чтобы оно привлекало

к себе все, наполняло его, ни в чем не испытывало недостатка и не

уменьшало собственного превосходства.

И пусть никто не уподобляет вожделенность богов той, кото- 20

рая свойственна чувственно воспринимаемому предмету стремлений —

бесплодному и бездействующему (ибо зримое благо именно таково), или

вожделенности, присущей тому, что действует и притягивает способное

Участвовать в нем, может быть воспринято мыслью и принудительно 25

появляется по нашей воле: благо неизреченно и соотносится со всем

с

УЩим помимо всякого знания. В самом деле, все стремится к благу 4*

«Федр», 246d8—el. Топика, 116а19—20; Риторика,

См.: Наст, соч., 1.12, 58.14. 1362а23; Плотин. Эннеады,

** «Филеб», 20dl—11. 1.8.2.3.

Аристотель. Никомахова этика,

Ю94аЗ; 1072Ы4-15;

78 Прокл. Платоновская теология, книга I

1.102 и обращено к нему — одно в большей, а другое в меньшей степени. Тем

не менее необходимо дать краткую характеристику своеобразию вожде-

ленности божественного блага. Итак, хорег света <Солнце> своими

лучами проникает в последующее, притягивает к себе взор, делает его

5 солнцеподобным * и близким себе и путем иноуподобления 129 приводит

в соприкосновение с собственным сиянием, и точно так же, как я пола­

гаю, и вожделенность богов благодаря их собственному сиянию неизре­

ченно возвышает и возносит к ним все, присутствуя в этом всем и не

10 оставляя в стороне ни одного чина сущих. Действительно, даже сама

материя, как говорят, несет на себе отпечаток этой вожделенности ** и

благодаря соответствующему стремлению наполняется всеми теми бла­

гами, в которых она в состоянии участвовать. Значит, <благо> — это

словно бы центр всего сущего, и вокруг него все сущие и боги обретают

15 свои сущности, силы и энергии ***. И притяжение и стремление к нему

сущего неугасимы, ибо оно тоскует по тому вожделенному, которое не­

познаваемо и невоспринимаемо. Не будучи в состоянии ни познать, ни

воспринять то, по чему оно тоскует, все словно водит вокруг него хо­

ровод и, с одной стороны, мучается подобием родовой муки предугады­

вания его 13°, ас другой — испытывает неутолимое и бесконечное стрем-

20 ление, поскольку никогда не достигает непознаваемой и неизреченной

его природы, будучи не в состоянии объять и охватить предмет своего

стремления. Ведь благо, обособленное от всего сущего вместе взятого,

в равной мере присутствует во всем и движет все вокруг самого себя,

не будучи тем не менее воспринимаемым для него. И в качестве причины

25 такого движения и стремления оно спасает все, а благодаря своему не­

познаваемому превосходству над всем сохраняет собственное единство

не смешанным с последующим.

Итак, вот что такое вожделенность <божественного>. Что же ка-

1.103 сается его самодовления, то оно означает исполненность благой

силой, распространяющейся на все: благо предпосылает и предоставляет

всему сущему дары богов. Действительно, как мы полагаем, их само-

довление таково, что оно своей силой пронизывает все, достигает низ-

5 шего и являет собой независтливое воление богов, а также не останав­

ливается в самом себе, но единичным образом сочетает высшую пол­

ноту, неисчерпаемость131, бесконечность и способность к порождению

благ, которые присущи божественному бытию. В самом деле, вожде-

* «Государство», 598ЬЗ; 509а1. *** Ср.: «Письма», 312е1—2.

г

* Ср.: Плотин. Эннеады,

Ш.6.11.31-33.

<Глава 22> 79

ленность блага подразумевает его устойчивое положение, превосходство

над всем и расположение вокруг него всех сущих вещей, а самодовление 10

полагает начало его выходу за свои пределы и возникновению всеобщих

благ в виде множества; при посредстве изобилия порождающей силы

и благодетельной и пронизывающей все исполненности оно призывает

к себе первое действие однородного наличного бытия предмета стрем­

лений, ведет его вперед и независтливо дарует его всем вещам, с тем

чтобы существовали устойчивое состояние божественных предметов и 15

их движущаяся от собственных причин вперед полнота благости, а все

сущие вещи попросту становились благими, пребывая и выходя за свои

пределы, соединяясь со своими началами и в согласии с сущностью

отделяясь от них. Так вот, благодаря именно этой силе умные роды 20

образуют себе подобные, души стремятся порождать и тем самым по­

дражать тому, что им предшествует, природы распространяют свои ло­

госы на другие области и вообще все в согласии со своей сущностью

обретает любовь к порождению *. Ведь самодовление благости богов,

отправляясь от этой благости, рассеивается по всему сущему и побуж- 25

дает все к независтливому дарованию благ: ум — умных, душу — ду­

шевных, а природу — природных.

Значит, все пребывает по причине вожделенности благости, а по- 1,104

рождает и выходит за свои пределы во вторых и третьих своих поко­

лениях вследствие самодовления. Третье же, совершенство, обу­

словливает возвращение всего и возводит его к причинствующему, слов­

но замыкая круг «божественное—умное—душевное—природное», ибо 5

все участвует в возвращении, коль скоро даже выход за свои пределы,

при всей его безграничности, в возвращении вновь призывается к на­

чалам. И совершенство смешано из вожделенности и самодовления.

Действительно, все такое смешанное служит предметом стремления и 10

порождает похожее на себя: разве в пору расцвета даже среди произ­

ведений природы не бывает совершенных, очаровательных и плодови­

тых? 132

Итак, вожделейность словно бы располагает все в некоем месте и

заключает его в себе, самодовление побуждает к выходу за свои пре­

делы и к порождению, а совершенство способствует возвращению и 15

завершению пути для того, что уже совершило выход за свои пределы.

Следовательно, воплощаясь во всех этих трех причинах, божественная

благость оказывается первым действующим и полагающим начало ис­

током и словно бы домашним очагом 133 для того, что хотя бы в каком-

* «Пир», 206е2-5.

80 Прокл. Платоновская теология, книга I

то отношении существует; она воплощает в данной триаде единичную

20 мощь собственной ипостаси.

<Глава 23>

2. Мудрость богов

Вслед за ней второе место занимает мудрость, которая является

мышлением богов, а вернее, наличным бытием мысли богов. В самом

1,105 деле, мышление есть умное знание, мудрость же богов — неизреченное,

которое объединено с предметом познания и с умопостигаемым един­

ством самих богов. Мне кажется, что и мудрость Платон представлял

себе в виде триады; такое предположение можно сделать на основании

многих определений мудрости, данных в различных диалогах.

5 Я имею в виду следующее. В «Пире» Диотима, стремясь доказать,

что мудрый полон тем, что он познает, и не ищет и не охотится за

умопостигаемым, но уже владеет им, говорит: «Ни один из богов не

философствует и не стремится стать мудрым, ибо он уже та­

ков» *. Следовательно, философ несовершенен и нуждается в истине,

10 а мудрый полон ею и не испытывает в ней недостатка; он владеет всем

тем, чего желает, как своим собственным достоянием, и не тоскует ни

по чему, и потому вожделенное оказывается предметом стремления

лишь для философа.

В «Государстве» Сократ представляет рождение истины и ума **

15 как отличительный признак мудрости: для наших душ в таком рождении

открывается путь ввысь, к полноте, а среди богов благодаря полноте

их рождения располагается ум. Действительно, богам не свойствен пе­

реход от несовершенства к совершенству,— напротив, им присуща та­

кая сила, которую их самосовершенное наличное бытие направляет на

порождение низшего.

20 Далее, в «Теэтете» показано, что доведение несовершенного до со­

вершенства и зов, обращенный к скрытым в душах мыслям, соответ­

ствуют мудрости. «Бог принуждает меня к родовспоможению, самому

же рождать запретил» ***.

25 Итак, на основании сказанного ясно, что род мудрости образует три­

аду, так как он полон истины в наличном бытии, производит на свет

умной ее вид и доводит до совершенства умное в действительности, сам

* «Пир», 204а1-2. *** «Теэтет», 150с7-8.

* «Государство», 490Б5—6.

Глава 24 81

покоясь в возможности. Значит, эти способности мы должны относить

и к мудрости богов, полной божественной благости, порождающей бо- 1,106

жественную истину и доводящей до совершенства все следующее ей.

Глава 24

3. Божественная красота

Вслед за сказанным давайте рассмотрим, что такое красота богов 5

и почему она располагается среди них в самом первом смысле. Итак,

<Плотин> говорит*, что существует красота, имеющая облик блага,

умопостигаемая, стоящая выше умной, красота-в-себе, а также причина,

дарующая красоту всем сущим, и так далее, причем подобные рассуж­

дения совершенно правильны. Самая же первая и единичная красота 10

отличается не только от видимых прекрасных тел, обладающих объе­

мом, от присущей им соразмерности, душевной слаженности или умного

света ,:>ч, но и от той, которая проявляется в самих вторых или третьих

выходах богов за свои пределы. Она располагается как однородная** 15

в выси умопостигаемого и уже оттуда приходит ко всем божественным

родам и освещает как их сверхсущностные генады, так равным образом

и те, которые соотносятся с сущностью, вплоть до своих зримых вме­

стилищ. Стало быть, подобно тому как вследствие самой первой бла­

гости все боги имеют облик блага, а благодаря умопостигаемой мудрости 20

владеют неизреченным знанием, стоящим выше ума, точно так же, как

я полагаю, все божественное эротично благодаря своей высшей

красоте***. В самом деле, вследствие нее красота разливается4*

среди всех богов; будучи полны ею, они в свой черед наполняют ею

последующее, пробуждая все, приводя в вакхическое исступление 5* 25

своей любовью и изливая 6* свыше на все боговдохновенный поток 1,107

красоты 7*.

Итак, вообще говоря, божественная красота именно такова — она

словно быосорег божественной радости, близости и дружбы, ибо именно 5

при ее посредстве боги соединяются между собой, радуются друг другу

и

 восхищаются друг другом, находят удовольствие в создании неких

собственных общностей и образований и не покидают того чина, к

Ср.: Плотин. Эннеады, 1.6.6.18— 4* Там же, 251еЗ.

32. 5* Там же, 245а2.

** Ср.: «Пир», 211е4. 6* Там же, 253а7.

*** «Федр», 250d6-7. 7* Там же, 251Ы-2.

6 З

ак. 3700

82 Прокл. Платоновская теология, книга /

которому они извечно принадлежат среди собственных устроений. Пла-

10 тон также сообщает о трех собственных признаках этой красоты.

В «Пире» речь идет о нежности. В самом деле, совершенное и

наиблаженнейшее в силу своего участия в благости становится пре­

красным. <Платон> говорит об этом так: «Но подлинно прекрасное

15 нежно, совершенно и блаженно» *.

Таким образом, нежность есть первый признак красоты, второй

же, о котором мы узнаем из «Федра» **,— это зримость. Дейст­

вительно, <Платон> говорит о красоте вот как: «Сияющую красоту

можно было видеть тогда...» ***, далее: «Как мы и говорили, кра-

20 coma сияет среди этого» 4*, чуть ниже: «Когда мы прибыли сюда,

мы стали воспринимать ее сияние всего отчетливее посредством

самого отчетливого из ощущений» 5*, и наконец: «Ныне же только

25 одной красоте выпало на долю быть более всего зримой и эро­

тичной» 6*.

1,108 Пусть эти два признака красоты будут приняты во внимание. Тре­

тий же — это ее эротичность, на которую, как мне кажется <Пла­

тон > указал, назвав красоту в только что приведенном отрывке более

всего эротичной 7*; во многих других местах он также соотносит с

5 красотой любовное безумие, а саму любовь ставит в зависимость от

монады красоты: «Ибо Эрот это любовь к прекрасному» 8*.

Итак, поскольку красота обращает все к себе, приводит его в дви­

жение, возбуждает божественную одержимость и призывается при по­

мощи Эрота, она эротична, так как возглавляет всю любовную после-

10 довательность; она словно подкрадывается на цыпочках 9* и вызывает

у всего вожделение и изумление. Поскольку она насыщает последующее

радостью и божественной легкостью, очаровывая и прельщая все и

возвышая ведомое и сопровождаемое ею своими высшими сияниями,

15 она нежна 10*, и так о ней и говорит Платон. Далее, поскольку красота

завершает рассматриваемую триаду собственных признаков, словно бы

склоняется перед неизреченным единством богов и в умопостигаемом

сиянии освещает таинственную благость и сообщает о ней, она также

20 именуется сияющей 11Л, блистающей 12* и зримой13*. В самом деле,

* «Пир», 204с4-5. 8* «федр», 265Ь2-сЗ.

** См.: «Федр», 256d8. 9* Еврипид. Ион, 1166.

*** Там же, 250Б6. ю* «Пир», 204с5.

4

* Там же, 250c8-dl. »* «Федр», 250Ь6.

5* Там же, 250dl-3. 12* Там же, 250d3.

6* Там же, 250d7-8. 13* Там же, 250d8.

7* «Пир», 204с4.

fAaea 25 83

благо богов оказывается высшим и более всего похожим на единое, а

мудрость уже в некотором отношении испытывает муки рождения умо­

постигаемого света и самых первых видов; в свой черед, красота рас­

полагается на вершине всех видов, сияет божественным светом и первой

открывается идущим вверх: она блистательнее, чем любой источник 25

света, ее приятнее видеть и обнимать и со страстью воспринимать ее 1,109

проявления.

Глава 25

Триада, которую подразумевают красота, мудрость и

благость: любовь, истина и вера

Таким образом, в то время как данная триада наполняет и прони­

зывает все, разумеется, необходимо, чтобы и то, что наполняется ею, 5

вследствие своего родства с ней возвращалось к каждому ее члену и

соприкасалось с ней, хотя бы даже оно и не проходило одних и тех

же промежуточных пунктов. В самом деле, различия в промежуточных

ступенях и силах обусловливают возвращение к разным богам и к раз­

ному их совершенству.

Итак, как я полагаю, любому ясно (тем более что и сам Платон 10

много раз говорил об этом*), что соединяющее все последующее с

божественной красотой, делающее родственным ей и причинствующее

Для наполнения ею и ее излияния есть не что иное, как любовь**,

которая всегда приводит низших богов, а равным образом и лучшие 15

роды и наилучшие души, в соприкосновение в красоте с тем, что им

предшествует.

Далее, к божественной мудрости, наполняясь которой ум познает

с

УЩее и участвуя в которой души совершают разумные действия, су­

ществующие вещи возводит и соединяет с ней, конечно же, истина.

Действительно, при ее посредстве происходит наполнение подлинной 20

мудростью, ибо именно она всегда освещает мыслящее и связывает

ег

о с мыслимым; при этом первая истина есть то, что соединяет между

собой ум и умопостигаемое.

Кроме того, те, кто стремится соприкоснуться с благом, в первую

°Чередь испытывают нужду отнюдь не в знании и не в действии, а в 25

местоположении, устойчивом состоянии и спокойствии. Что же тогда 1,110

* Ср.: «Пир», 20Ш-203а8; ** 'Epcoq-d^fjGeia-KiaTicj. Ср.:

204а1—Ь7. «Халдейские оракулы», фр. 43.

84 Прокл. Платоновская теология, книга I

соединит нас с благом? Что остановит действие и движение? Что рас­

положит все божественное подле наипервейшей и неизреченной генады

благости? Почему каждый его чин, располагающийся в том, что ему

5 предшествует в благе, со своей стороны обосновывает в себе в качестве

причины то, что следует за ним?

Вообще говоря, богам присуща вера, неизреченно соединяющая с

благом всеобщие роды богов и демонов, а также счастливые души.

Ведь благо отнюдь не следует изыскивать познавательными способами,

10 которые не ведают своего завершения, а, напротив, необходимо, вверив

себя божественному свету и словно бы закрыв глаза *, тем самым

утвердиться в непознаваемой и таинственной генаде сущего, так как

именно этот род веры более почтенен, нежели познавательное действие,

причем не только среди нас, но и среди богов: благодаря вере все боги

15 объединены между собой и сообща влекут вокруг единого центра все­

общие силы и выходы за свои пределы.

Если же есть необходимость дать частные определения, то не считай

у меня подобную веру тождественной тому блужданию, которое отно­

сится к чувственно воспринимаемым вещам: последнее по своим воз-

20 можностям стоит ниже даже науки, не говоря уж об истине сущего,

вера же богов превосходит любое знание и, словно высшее единство,

приводит последующее в соприкосновение с предшествующим. Далее,

не думай, что ныне воспеваемая вера имеет какое-то отношение к так

называемым общим понятиям 135: последним мы доверяемся в преддве-

25 рии любого рассуждения, но тем не менее наука о них — также знание,

причем более частное, нежели сами понятия, которое не способно срав­

ниться с божественным единством; оно стоит ниже не только веры,

1,111 но и умной простоты, ибо ум потусторонен всякой науке — и первой,

и той, которая следует за ней136. Таким образом, мы не будем утвер­

ждать, что соответствующая уму энергия тождественна подобной вере;

действительно, такая энергия разнородна, в своей инаковости обособ-

5 ляется от мыслимого и, вообще, оказывается умным движением вокруг

умопостигаемого, божественная же вера однородна и пребывает в спо­

койствии, поскольку полностью заключена в порыве благости. В самом

деле, ни прекрасное, ни мудрое, ни какое бы то ни было другое сущее

не внушает такого же доверия всем сущим и не является столь же

устойчивым и свободным от всякой двусмысленности, основанной на

10 различении восприятия и движений, как благо. Оно позволяет уму при­

ветствовать нечто иное, более значимое, нежели умная энергия и пред-

* Плотин. Эннеады, 1.6.8.25.

Глава 25 85

шествующее ей единство; да и сама душа почитает разнообразие ума

и блеск видов за ничто по сравнению с превосходством блага над всем

и отвергает мышление, когда восходит к собственному наличному бы- 15

тию; при этом она всегда имеет в виду благо, словно бы охотится на

него, стремится к нему и спешит воплотиться в его лоне *, и без

всяких колебаний вверяет саму себя лишь ему из всего. Да и что там

говорить о душе? Ведь вот эти смертные живые существа, как в одном

месте утверждает Диотима **, вследствие своей тоски по природе блага 20

также ставят его выше всего остального — даже самой жизни и

сущего — и все обладают единым и неизреченным влечением к благу,

даже если пренебрегают любой другой вещью, поскольку представляют

ее малозначимой и потому не желают обладать ею.

Стало быть, для всего сущего надежна лишь одна гавань137, и та- 25

ково в первую очередь то, что внушает ему доверие. Разумеется, именно 1,112

по этой причине соприкосновение и единство с ним названо теологами

верой***; да и не только ими: если следует придерживаться правиль­

ного мнения, то необходимо сказать, что Платон в «Законах» также 5

сообщает о родстве этой веры с истиной и любовью. Большинство не

заметило того, что, строя свое рассуждение на основании противопо­

ложностей и словно бы соединяя в одном суждении все части данной

триады, он имеет в виду именно сказанное. По крайней мере, в «За­

конах» он вполне определенно говорит: «Любящий лгать не внушает 10

доверия, не внушающий же доверия не имеет друзей» 4*. Следова­

тельно, любящий говорить истину с необходимостью внушает доверие,

а внушающий доверие вызывает дружеское отношение к себе. Значит,

в приведенном суждении мы можем усмотреть намек на саму истину,

веру и любовь, и они собраны в нем воедино. Если хочешь, мы также 15

упомянем, что добродетель, соединяющую тех, кто придерживается раз­

личных мнений, и не позволяющую разразиться величайшим сражениям

(я имею в виду гражданские распри 5* в полисах) <Платон> называет

Доверием 6*; в самом деле, именно в нем и появляется вера как причина

единства, общности и спокойствия. И коль скоро даже среди нас име- 20

ется какая-то такая сила, то тем более присуща она самим богам. Дей­

ствительно, если <Платон> говорит о божественных умеренности,

справедливости и науке7*, то почему бы богам не иметь и веры,

связующей добродетели в целостную общность?

ПлотиНш Эннеады, 1.4.6.13. 4* «Законы», 730с4—6.

См.: «Пир», 207а7-208Ь6. ** Там же, 629d2.

^Р" «Халдейские оракулы», фр. 6* Там же, 630с5.

43

- 7* «федр», 247d5-e2.

86 Прокл. Платоновская теология, книга I

25 Короче говоря, имеются три свойства, наполняющих божественное,

1.113 которые имеют все божественные роды: благость, мудрость и красота.

Есть также три свойства, присущие тому, что полно названными, и

занимающие второе после них положение; они соответствуют всем бо­

жественным устроениям — и это вера, истина и любовь. Благодаря им

5 все спасается и соприкасается с первыми действующими причинами:

одно — в любовном безумии, другое — в божественной философии, а

третье — в теургической силе, которая лучше всякой человеческой рас­

судительности и науки и включает в себя не только блага мантики, но

10 и очистительные силы посвящения в таинства и вообще все действия,

совершаемые в состоянии божественной одержимости.

<Глава 26>

Атрибуты божественного в «Федоне»

1. Божественность, бессмертие, умопостигаемость

Впрочем, эти вопросы мы рассмотрим еще и ниже, когда для этого

наступит более подходящее время *. А сейчас, если хочешь, давай про­

должим охоту за общими догматами Платона по поводу божественного

15 и учтем в своем рассуждении другие его сочинения. Итак, если мы

будем двигаться сообразным с природой путем, то откуда еще мы о

них узнаем и какими они предстанут в этом случае? Не хочешь ли

ты, чтобы мы вслед за сказанным припомнили то, что было написано

в «Федоне»?

Итак, в ходе доказательства бессмертия души, основанного на по-

20 добии божественному, Сократ говорит: следовательно, есть то, что,

стоит выше души и на что она по природе похожа; поскольку она по­

добна ему, то причастна бессмертию; данное нечто [1] божествен-

но, [2] бессмертно, [3] умопостигаемо, [4] однородно,

[5] неразложимо и [6] всегда пребывает в одном и том

же и в тождественном состоянии. Низшее во всем проти-

25 воположно, и ему свойственны гибель и страдания; таково чувственно

1.114 воспринимаемое, многообразное и разложимое из-за своей сложности;

его <Сократ> здесь причислил к телесной ипостаси **. Давайте теперь

рассмотрим все перечисленные свойства по отдельности и исследуем,

в каком именно смысле боги ими обладают.

* См.: Наст, соч., 111.22. ** См.: «Федон», 80аЮ-Ь6.

<Глава 26> 87

И прежде всего, на что мы обращаем внимание, когда говорим о 5

божественном? На основании сказанного очевидно, что всякий

бог гипостазируется как высшее единство сущих; в самом деле, исходя

в своем рассуждении из телесного, мы показали *, что боги являются

генадами, генады же сверхсущностны, но порождают сущности, дово- 10

дят их до совершенства и измеряют; кроме того, они связывают с собой

все первые сущности. Божественное есть не только наличное бытие и

единое, располагающееся в каждом чине сущего, но одновременно и

участвующее, и то, в чем оно участвует, вместе взятые: одно — это

бог, а другое — обоготворяющееся. Идет ли впереди допускающих уча- 15

стие в себе генад отдельное и "j" <не> служащее предметом участия

|, нам станет ясно ниже **. А сейчас мы дадим вот какое определение:

божественное есть сущее, участвующее в едином, или же единое, со­

пряженное с сущим. В самом деле, все, что связано с богами, кроме

единого (сущность, жизнь и ум138), мы оставим в стороне как зави- 20

сящее от них и последующее; ибо боги не располагаются среди на­

званного, а стоят выше его, производят его на свет и связуют, но

никак не определяются в нем.

Никоим образом не следует упускать из виду то, что, в согласии с

истиной, на данном основании <боги и сущие> обособлены друг от

друга. Между тем Платон часто обозначает и называет то, что прича- 25

стно богам, теми же самыми именами, что и самих богов. Действительно,

не только афинский гость в «Законах» ***, но и Сократ в «Федре» 1,115

называет божественную душу богом. <Он говорит следующее:> «У

богов все и кони, и возничие благи и происходят от благих» 4*,

а далее еще более ясно: «Такова жизнь богов» 3*. Но удивляться тут 5

нечему; в самом деле, разве не следует именовать богами то, что всегда

соединено с ними и включено в единую последовательность? Однако

иногда <Платон> называет богами демонов, которые по своей сущно­

сти следуют за богами и располагаются подле них; например, ты мог бы 10

отыскать в «Федре», в «Тимее» и в других диалогах те места, где он

относит к демонам имя «боги» 6*. А еще более парадоксально то, что

°н не гнушается обращаться как к богам и к некоторым людям, например

к

 элейскому гостю в «Софисте» 7*. Стало быть, на основании всего

сказанного следует сделать тот вывод, что одно дело — это просто бог, 15

' См.: Наст, соч., 1.3, 14.5—15.1. 6* См.: Там же, 248а1; «Тимей»,

* См.: Там же, Ш.2. 41а7; «Алкивиад I» 105d5; e5; е7;

'** См.: «Законы», 899а7-с1. 124с8.

4

* «Федр», 246а8-Ы. 7* См.: «Софист», 216а5-6.

:>* Там же, 248а1.

88 Прокл. Платоновская теология, книга /

другое — бог в смысле единства, третье — бог как сопричастность, чет­

вертое — бог как соприкосновение и пятое — бог как подобие. В самом

деле, все сверхсущностное есть бог в первом смысле, умное — как един­

ство, любая божественная душа божественна в смысле сопричастности,

20 божественные демоны являются богами в соприкосновении с ними, а

человеческие души удостаиваются такого наименования благодаря свое­

му подобию богам. Все перечисленное, как было сказано*, есть боже­

ственное, а не сам бог; например, афинский гость называет ум божест­

венным **. Таким образом, божественное является вторым после первой

25 божественности, точно так же, как объединенное есть второе после еди-

1.116 ного, умное следует за умом, а одушевленное за душой; то, что одно­

родно и просто, всегда идет впереди, а оканчивается последовательность

сущих подле самого единого.

Итак, пусть у нас будет дано именно такое определение божест-

5 венному, и давайте вслед за ним рассмотрим бессмертное. Дей­

ствительно, вслед за < бессмертным самим по себе> на пути от высшего

к низшему выстраивается множество чинов бессмертия. Последний его

отблеск лежит на зримых вещах, о которых элейский гость в своих

рассуждениях о небесном круговращении сказал, что благодаря отцу

10 они участвуют в возобновляющемся бессмертии *** 139. В самом деле,

всякое тело удостоено бытия и жизни, зависящих от иных ему причин,

соединить же, упорядочить или сохранить себя ему по природе не по­

ложено. Как мне кажется, более отчетливым и совершенным является

15 бессмертие частных душ, которое было детально рассмотрено в «Федо-

не» 4* и в десятой книге «Государства» 5*; думаю, в этом случае име­

ется в виду бессмертие в собственном смысле слова, присущее тому,

что в самом себе обладает причиной для своего вечного пребывания.

Расположив прежде этих двух видов бессмертия то, которое принад­

лежит демонам, мы, пожалуй, не совершим никакой ошибки, так как

20 те роды, которые они образуют, чисты; демоны не склоняются к смерт­

ному и не подчиняются природе возникающих и гибнущих вещей. Ду­

маю, существует и более священное, чем это, и превосходящее его по

сущности бессмертие божественных душ,— тех, о которых мы говорим

25 как о первом самодвижном и об истоках и началах*** жизни, раз-

1.117 деляющейся по телам, благодаря которой те участвуют в возобновля­

ющемся бессмертии 7*. И если ты будешь мыслить прежде перечис-

* См.: Наст, соч., 1.14, 67.10—17. 3* См.: «Государство», 608с1—

** См.: «Законы», 897Ы-2. 611аЗ.

*** «Политик», 270а4. 6* «Федр», 245с5; с9.

4

* См.: «Федон», 69е6-107Ы0. 7* «Политик», 270а4.

<Глава 26> 89

ленного самих богов и присущее им бессмертие и учтешь то, что Ди- 5

отима в «Пире» * не отнесла подобное бессмертие на счет даже

демонов, но определила, что оно свойственно одним лишь богам, то и

тебе станет понятно, что же это за бессмертие, во всех отношениях

отдельное и обособленное от всех вещей; в самом деле, среди них рас­

полагается сама вечность, источник всякого бессмертия, благодаря ко­

торому все и живет, и обладает жизнью: одно — вечной, а другое —

угасающей в не-сущем. Короче говоря, существует божественное бес- 10

смертие и именно оно порождает и сохраняет вечную жизнь. Дейст­

вительно, соответствующее ему бессмертное выступает отнюдь не как

участвующее в жизни, а как то, что предоставляет вечную жизнь и

обоготворяет жизнь-в-себе, как бы ты ее ни назвал — умопостигаемой

или какой-нибудь другой.

Вслед за этим необходимо рассмотреть умопостигаемое. Так 15

вот, и в отношении чувственно воспринимаемого, которое зримо и <по-

знается> мнением с ощущением ** <...> существует то, что обладает

своей наипервейшей зримостью среди основополагающих причин. В са­

мом деле, сама душа есть умопостигаемое, она относится к его уделу,

обособлена от чувственно воспринимаемого; ей по жребию принадлежит

сущность, отдельная от последнего. Прежде нее умопостигаемым яв- 20

ляется сам ум; потому-то мы и считаем должным скорее располагать

душу в среднем чине, нежели причислять ее к чему-то первичному.

Существует также более важное, нежели ум, умопостигаемое, то, ко­

торое наполняет мышление и доводит его до совершенства в своем 25

самостоятельном наличном бытии. Его-то Тимей и предпосылает в ка­

честве парадигмы*** демиургическому уму и умной энергии. По ту

сторону всего перечисленного располагается божественное умопостига- 1,118

емое, которое определено как само божественное наличное бытие и

единство; в самом деле, божественное также является умопостигаемым,

поскольку выступает предметом стремлений для ума и оказывается те-

лесиургическим и хранительным для него и выступает как плерома су-

Щето. В каком-то одном смысле как об умопостигаемом мы говорим

0

 наличном "бытии богов, в другом — о подлинном сущем и о первой 5

с

УЩности, в третьем — об уме и обо всей умной жизни, а в четвер­

том — о душе и о душевном устроении; и тем не менее не следует,

обращая внимание лишь на имена, отождествлять между собой природы

Различных действительных предметов.

* См.: «Пир», 202dll-el. *** См.: Там же, 28сЗ-29а6; 30с2-

* «Тимей», 28а2-3. 31ЬЗ.

90 Прокл. Платоновская теология, книга /

10 <Глава 27>

2. Однородность, неразложимость, постоянство

Далее, вот какой порядок можно проследить в рамках данной три­

ады: высшим и самым первым является божественное, вторым —

бессмертное, а третьим — умопостигаемое*; в самом деле, в

первом случае речь идет об обоготворяющемся сущем, во втором — о

жизни, гипостазирующейся для богов как бессмертие, а в третьем —

15 об уме, который именуется умопостигаемым как полнота единства.

Вслед за этой триадой располагается другая: однородное, нераз­

ложимое и пребывающее в одном и том же состоя­

нии**; все такие свойства возносятся ввысь140 под действием тех же

самых причин и прослеживаются во всех божественных устроениях.

20 В самом деле, однородное — это высшее свойство, более всего

соответствующее божественной монаде, с которой первичным образом

соотносится сущее; в его пределах находит свое завершение и весь

род, участвующий в генадах. Действительно, единое идет впереди и

этих генад, что станет ясно в дальнейшем.

25 Неразложимое — второе свойство, так как оно подразумевает

1,119 соединение и связь предельных состояний в божественном единстве;

разумеется, разложимое, со своей стороны, нуждается во взаимосвязи

и в той силе, которая сводит к единому соответствующее множество.

Пребывающее в одном и том же и в тождественном

5 состоянии само по себе вечно и наполнено вечностью богов; бла­

годаря данному свойству другое участвует в бессмертии и вечной тож­

дественности.

Таким образом, мы можем отождествить однородность с божествен­

ностью, неразложимость — с бессмертием, а пребывание в одном и том

10 же состоянии — с умопостигаемостью. Разве ты не видишь, как все

перечисленное сочетается между собой? В самом деле, первое свойство,

присущее, например, первой генаде, в которой участвует сущее, естест­

венно, оказывается однородностью, ибо бог выступает как единое, а

божественное — как единовидное, последнее же тождественно однород-

15 ному. Второе, связанное с единой причиной жизни, бессмертие, равным

образом является и неразложимостью, поскольку жизнь — это некое

восстановление внутренней взаимосвязи того, что по своей природе раз­

ложимо; описывая его нам, Тимей противопоставляет разложимое бес­

смертному («Ибо вы,— говорит он,— бессмертными уже не будете,

* См.: «Федон», 80Ы. ** См.: Там же, 80Ь2.

<Глава 28> 91

но, конечно, и не распадетесь, и не получите в удел смерть» *).

Следовательно, все смертное разложимо, а бессмертное неразложимо, 20

то же, что обладает возобновляющимся бессмертием **, в согласии с

тем же самым суждением, не будет ни неразложимым, ни смертным; в

самом деле, если принять во внимание обе антитезы, среднее положение

будет занимать то, что описывается как отрицание обоих предельных

качеств141. Наконец, то, что обладает третьим свойством, предстающее

как плерома всех умопостигаемых сущих, одновременно является и тем, 25

что находится в одном и том же состоянии, так как умопостигаемость

будет причиной тождественности и вечного пребывания, и потому ум

окажется вечным во всех отношениях.

Стало быть, две рассмотренные триады происходят от самых первых

причин, более всего имеющих облик начала, о чем мы говорили и

<Глава 28> 1,120

Нерожденность божественного. Отеческие и материнские

причины

Впрочем, об этих предметах речь пойдет ниже4*. После того как

были даны приведенные определения, мы будем понимать нерожден­

ность божественного в согласии с ними. В самом деле, мы утверждаем,

что никакое сущее не имеет рождения3*; Сократ в «Федре» также 5

доказывает, что души не рождены, и потому прежде них выше рож­

дения и временной ипостаси у него стоят сами боги6*.

Итак, почему и в каком смысле мы определяем божественное как

нерожденное? Скорее всего потому, что оно обособлено от всякого

рождения — не только от того, которое происходит в какое-то опре­

деленное время и с которым мы, конечно же, будем связывать рождение 10

материальных предметов, или от того, которое относится ко всему вре-

Ме

ни, каковым полагает рождение небесных тел Тимей 7*, но и от ду­

шевного становления (душу, не рожденную во времени, тот же Тимей

назвал наилучшим среди рожденного 8*), и от любого простого деления 15

и с

УЩностного расторжения. Действительно, божественный выход за

«Тимей», 41Ь2—4. 5* Ср.: «Тимей», 27d6.

^ «Политик», 270а4. 6* См.: «Федр» 245с7—d3.

* См.: Наст, соч., 1.25, 112.25 ел. 7* См.: «Тимей», 41а7-Ь6.

* См.: Там же, III.5; 12-14. 8* Там же, 37а2.

92 Прокл. Платоновская теология, книга I

свои пределы всегда совершается в единстве, поскольку последующее

располагается среди предшествующего ему и принадлежит к одному с

ним виду, а производящее на свет содержит в себе то, что оно по­

рождает. Таким образом, в согласии с истинным рассуждением, то,

20 что неделимо, нерасторжимо и объединено, будет нерожденным.

Следовательно, даже если Платон в тех мифах, которые он излагает,

говорит о рождении богов (например, в мифе, который рассказывает

1,121 Диотима, воспевается рождение Афродиты и зачатие Эрота на праз­

дновании ее дня рождения *), необходимо не упускать из виду то, в

каком смысле об этом идет речь, как и то, что целью подобных рас­

сказов является символическое описание <действительных предметов>,

а также то, что в мифах рассказывается о рождении богов, с тем чтобы

5 в зашифрованной форме представить их неизреченное появление от ка­

ких-либо причин. В самом деле, исходя из тех же, как, впрочем, и из

ряда других соображений, орфики ** называют самую первую из этих

причин Хроносом 142, чтобы возникающее под ее действием оказалось

тождественным временному и выход за свои пределы богов, обуслов-

10 ленный наилучшей причиной, был представлен как совершающийся во

времени. Стало быть, когда Платон рассказывает мифы, он, в соот­

ветствии с мнениями теологов, говорит о рождении богов; однако, когда

он ведет диалектические беседы и исследует и описывает божественные

предметы умным, а не мистическим способом, он воспевает нерожден-

15 ность богов. Действительно, в самом первом смысле парадигму нерож-

денности несут в себе боги, и лишь во втором не рождена умная природа

и вслед за ней — душевная смесь; низшее подобие свойства нерож-

денности присуще даже телам; именно по этой причине некоторые по-

20 следователи Платона *** неопределенно говорят о нерожденности неба

в целом.

Таким образом, боги не рождены, но среди них можно проследить

определенную последовательность первых, промежуточных и последних

выходов за свои пределы, как и большую или меньшую силу, а также

однородную всеохватность причинствующего и многообразие возник-

25 новения причинно обусловленного. Все перечисленное сопряжено друг

с другом, однако сам способ существования ипостаси в этих случаях

различается: одно, наполняющее, предшествует последующему, а дру­

гое, наполняемое, стремится к более совершенному, и участвующее в

* См.: «Пир», 203Ь2—с4. *** Ср.: Аристотель. О небе, I, гла-

:

* Ср.: «Орфика», фр. 68 = Прокл. вы 10 и 12.

Комментарий к «Кратилу», 115.

<Глава 28> 93

его силе порождает то, что следует за ним, и становится телесиургом 1,122

его наличного бытия.

Именно в этом смысле мы и будем давать толкование описанным

в мифах отеческим причинам и порождающим материнским силам. Дей­

ствительно, мы всегда будем придерживаться того мнения, что причина, 5

принадлежащая к лучшей и более похожей на единое природе, является

отеческой, а относящаяся к той, которая менее совершенная и скорее

частная, изначально относится к материнскому чину; действительно,

среди богов отец аналогичен монаде и причине предела, а мать — диаде

и той силе, которая порождает беспредельное множество сущих. Далее, 10

у Платона отеческое всегда однородно и располагается выше, нежели

то, что появляется от него на свет, и изначально оказывается предметом

стремлений для потомства, материнское же, со своей стороны, двой­

ственно и описывается в мифах то как лучшее по своей сущности,

нежели потомки, то как худшее, например когда в «Пире» * матерью 15

Эрота представлена Пения 143; то же самое имеет место не в мифах,

но при философском умозрительном рассмотрении сущего, как об этом

написано, например, в «Тимее», где сущее именуется отцом, а

материя матерью и кормилицей становления **. Следовательно, 20

порождающие и телесиургические по отношению к последующему силы,

хореги жизни, которые оказываются причинами для разделения,— это

словно бы матери, располагающиеся выше того, что они производят

на свет; также матерями именуются и те, которые восприемлют воз- 25

никающее, делают его энергии множественными и воспроизводят худ­

шую часть порожденного.

Далее, что касается потомства, возникающего от подобных причин, 1,123

то порой оно появляется от двух собственных начал в виде единства,

поскольку образуется из них обоих; иногда же оно восполняет их связь

и располагается между ними, привнося отеческие дары в материнское 5

лоно и возвращая собственное вместилище к полноте первых действу-

ю

Щих причин. Кроме того, из возникающего от двух начал, сущест-

в

Ующих прежде его рождения, одно уподобляется отеческому, и такие

Роды богов оказываются созидающими, хранительными и связующими 10

(ибо созидать, связывать и охранять подобает тому, что в своей причине

выступает как предел), а другое — материнскому, и соответствующие

Р°ДЬ1 являются порождающими, животворящими и управляющими дви­

жением и приумножением сил и многообразием выходов за свои пре­

делы; таково потомство беспредельности и первого множества. 15

* См.: «Пир», 203Ь6. ** «Тимей», 50d3; 52d4-5.

94 Прокл. Платоновская теология, книга I

Глава 29

О божественных именах

Стало быть, относительно нерожденного наличного бытия богов ска­

зано достаточно. Остается еще, как я полагаю, поговорить о божест­

венных именах.

20 Так вот, в «Кратиле» Сократ считает должным показать правиль­

ность имен по преимуществу на примере тех из них, которые носят

боги*; с другой стороны, Парменид в первой гипотезе отрицает при-

1.124 менимость к единому имени и слова **, точно так же, как и все осталь­

ные познавательные признаки и все знания, но при этом во второй

гипотезе вслед за другими определениями показывает, что для данного

единого имеются слово <и> имя ***.

Итак, с тем чтобы нам говорить коротко, давайте определим, что

самые первые и собственно-таковые подлинные божественные имена

5 должны располагаться среди самих богов. Вторые же, подобные пер­

вым, гипостазировавшиеся умным образом, следует относить к уделу

демонов. Далее, располагающиеся от истины на третьем месте 4*,

как мы будем утверждать, те, которые даются на основании логики и

воспринимают низший отблеск божественного, изобретают люди, све-

10 дущие в этом и действующие то боговдохновенно, то в согласии с

разумом; они производят на свет движущиеся изображения внутренних

зрелищ. В самом деле, подобно тому как демиургический ум словно

бы высвечивает на материи отблески существующих в нем самом наи­

первейших видов и производит на свет временные призраки вечного,

15 делимые изображения неделимого и как бы полутоновые картинки под­

линных сущих, точно так же, как я полагаю, и наше знание, несущее

на себе след умного творения, силой рассудка, в числе прочего, создает

подобия самих богов; при посредстве сложности оно изображает их

20 несоставленность, при помощи разнообразия — простоту, а через мно­

жество — объединенное^; именно так, изобретая имена, оно творит

лишь низшие изображения богов, ибо каждое имя производит на свет,

словно изваяние богов144. И, подобно тому как теургия посредством

неких символов взывает к независтливой благости богов ради того,

25 чтобы они осветили своим сиянием рукотворные изваяния, точно так

1.125 же умная наука о божественном путем соединения и разделения звуков

делает явной скрытую сущность богов.

* См.: «Кратил», 397с4-6. *** Там же, 155d8.

:

* «Парменид», 142аЗ. 4* «Государство», 597е7.

Глава 29 95

Следовательно, Сократ в «Филебе» вполне справедливо говорит о

том, что перед именами богов он испытывает величайший страх*

вследствие своего почтения к ним. Действительно, необходимо почитать 5

даже низшие отголоски богов, исполняясь благоговения от того, что

начало их относится к самым первым парадигмам.

Вот что достаточно на настоящий момент иметь в виду по поводу

божественных имен тем, кто намеревается изучать теологию Платона.

Детальное же исследование этих вопросов мы отнесем на то время, 10

когда будем вести речь относительно частных сил.

'^Ш^ ^^^0 ^^^^ ^^^0 ^^^7

* «Филеб», 12с1-3.

д ^- ^^^^^^д З^^^^^^д З^^^

Книга II

СВЕРХСУЩНОСТНОЕ НАЧАЛО ВСЕГО

Содержание книги II

11,1,5 1. Способ рассуждений \ возводящий сверхсущностное начале все­

го, который основан на рассмотрении единого и множества.

2. Второй способ рассуждений, позволяющий обнаружить ипостась

единого, обособленную от всех телесных и бестелесных сущностей.

3. Другие способы, служащие той же самой цели,— неопровержимо

10 доказывающие гипотезу о едином.

4. Опровержение мнений тех, кто утверждает, что у Платона нет

первого начала, стоящего выше ума; доказательства в пользу гипотезы

о сверхсущностном едином, приводимые в «Государстве», «Софисте»,

«Филебе» и «Пармениде».

15 5. Каковы, согласно Платону, два способа исследования единого:

аналогия и апофатика; в каких случаях и по какой причине Платон

прибегает к каждому из них.

11,2 6. Какие имена Платон дает неизреченному началу; сколько их,

почему их именно столько и они именно таковы; каким образом имена

согласуются со способами исследования этого начала.

5 7. Что было сказано по поводу первого начала в «Государстве» на

основании его аналогии с Солнцем; каким образом воспевается благо,

почему оно является наиболее отчетливым из всего сущего и в каком

смысле Солнце есть потомок блага; о том, что в каждом чине боже-

10 ственного имеется монада, аналогичная высшему началу; почему такое

начало — причина всех сущих, стоящая выше силы и энергии.

8. Кого в письме к Дионисию < Платон > называет первым царем;

ряд обоснований того, что в этом сочинении 2 он дает описание именно

первого бога.

15 9. О каких трех определениях, относящихся к первому царю, со­

общает <Платон>; что означают суждения: «Вокруг него располага-

<Глава 1> 97

ется все»; «Ради него все» и «Он — причина всего прекрасного»; каков

порядок следования этих определений и на основании каких предпо­

сылок он был выработан.

10. Как в первой гипотезе «Парменида» <Платон> исследует еди­

ное, прибегая к апофатике; по какой причине были приведены именно 20

такие апофатические определения и именно в таком количестве.

11. Почему необходимо строить теорию, относящуюся к единому,

именно при посредстве апофатики; какое состояние души более всего

соответствует подобным речам. 25

12. Хвалебный гимн 3 единому при посредстве апофатических ло­

гических выводов, в определенном в «Пармениде» порядке доказыва­

ющий его обособленность от всех устроений сущих.

££££££££££

<Глава 1> 11,3,5

Первая часть

Общие определения,

относящиеся к сверхсущностному началу всего

Логический вывод о едином начале всего,

основанный на рассмотрении единого и множества

У теории, которую нам предстоит рассмотреть, имеется более всего

соответствующее ей начало, положив в основу которое, мы, пожалуй

смогли бы отыскать самую первую причину всех сущих. Действительно,

если мы примем это начало за прекрасную отправную точку и очистим

собственные представления о нем, то нам окажется легче произвести

различение также и всего остального4. Итак, вот что должно быть в 10

первую очередь сказано по данному поводу.

Все сущие и все природы сущих 5 с необходимостью являются либо

только многим — ив этом случае среди них нет ничего единого ни в

каждом отдельном сущем, ни во всех них вместе взятых; либо только

е

Диным — и тогда нет никакого множества, а, напротив, все сплочено 15

в

 единой и тождественной силе бытия; либо же сущее должно высту-

Па

ть как многое и единое, с тем чтобы, с одной стороны, над сущими

Не

 властвовало множество, взятое само по себе, а с другой — чтобы 11,4

MbI

 не были вынуждены смешивать в тождестве между собой даже

7 З

ак. 3700

98 Прокл. Платоновская теология, книга II

противоположное, словно все вместе взятое * 6. Итак, возможны три

названных подхода; какой же из них мы изберем для себя и за какой

5 из перечисленных способов рассуждения опустим свой камешек? Ра­

зумеется, необходимо исследовать каждое из предложенных представ­

лений <...> 7 разобрав все те неверные выводы, к которым могли бы

прийти избравшие для себя каждое из них, и как результат узреть

истину — такую, какова она на самом деле.

/. Сущее не есть многое без единого

Итак, если допустить, что сущее есть многое, причем именно такое,

каким мы его обозначили с самого начала — возникающее, когда еди­

ного никоим образом не существует, то подобное допущение приведет

10 ко множеству невозможных выводов.

[1] Например, окажется совершенно скрытой вся совокупная при­

рода сущих8,— и это несмотря на то, что нет ничего, что было бы не

способно непосредственно участвовать в едином. В самом деле, разу­

меется, необходимо говорить о том, что все сущее есть либо нечто

единое, либо ничто9, и при этом нечто есть сущее и единое, ничто

15 же вообще не является сущим. Таким образом, если многое существует,

то каждый предмет в нем — это нечто, если же каждый такой

предмет — ничто, то и многое не сможет прийти в бытие; действи­

тельно, имеется только такое многое, которое образуется каждым <не-

что>. Следовательно, если <сущее> есть многое, но никоим образом

не единое, то оно не будет и многим, поскольку само такое никоим-

20 образом-не-единое уже не будет чем-то единым. Что же не есть

единое, тем более не является и многим; в самом деле, в этом случае

с необходимостью не будет существовать самого того, из чего образу­

ется многое.

[2] Далее, если существует такое многое, о котором было сказано,

то все <оно> оказывается бесконечно-беспредельным; даже если ты

возьмешь какую-либо часть этого беспредельного, она будет собствен-

25 но-беспредельным, поскольку само то, частью чего она является, бес­

предельно, как беспредельна и каждая его часть**. В самом деле,

11,5 допустим, что среди многого будет отобрано нечто — то, о чем мы

говорим как о не-едином; разумеется, по своей природе оно будет мно­

жеством: коль скоро оно располагается среди сущих, то не окажется

* Выражение Анаксагора. Ср.: ** Ср.: «Парменид», 164dl—4.

«Горгий», 465d5; «Федон», 72с4;

101е5.

<Глава 1> 99

ничем. И если оно есть множество, то, в свой черед, также состоит

из многих и само есть многое; и если ты возьмешь любую часть по­

следнего многого, то тебе вновь покажется, что оно есть не единое, а 5

многое. К этой части вновь применимо то же самое рассуждение; сле­

довательно, каждая часть <такого многого> (даже именуя которую

«каждая», мы впадаем в непростительное заблуждение) на равных

основаниях будет множеством, причем эта, так сказать, каждая часть

окажется беспредельным, более того, бесконечно-беспредельным мно­

жеством. Действительно, не будет ничего, что не было бы таковым,

коль скоро даже часть многого сама окажется многим, и то же будет 10

касаться части части — и так до бесконечности; в самом деле, ни мно­

жество, ни бесконечность в отсутствие природы единого никогда не

остановится в своем поступательном движении10. Кроме того, пред­

ставить себе сущее как беспредельно-бесконечное невозможно ни перед

лицом истины, ни в связи с самим нашим замыслом. Ведь если сущее 15

беспредельно-бесконечно, то его невозможно ни познать, ни изыскать,

поскольку любое беспредельное, разумеется, невоспринимаемо и непо­

знаваемо И. И если существует беспредельно-бесконечное, то окажется,

что имеется нечто, еще более беспредельное, чем само беспредельное;

а если есть более беспредельное, то само беспредельное менее беспре­

дельно; менее же беспредельное, не будучи беспредельным во всех от- 20

ношениях, очевидно, окажется ограниченным в той мере, в которой

оно не достигает природы беспредельного. Следовательно, если имеется

нечто, выступающее по отношению к беспредельному как множество,

и оно окажется более беспредельным именно в качестве множества, то

будет существовать и нечто большее, нежели беспредельное, и послед­

нее окажется меньше другого, играющего роль множества; однако это

невозможно. Значит, беспредельно-бесконечного нет. Наконец, если 25

существует многое без единого, то оно бесконечно-беспредельно, что 11,6

невозможно. Стало быть, если нет единого, нет и многого.

[3] Помимо сказанного, если придерживаться названной гипотезы,

то одно и то же будет подобным и не подобным в одном и том же

отношении * 12. В самом деле, если все многое не едино, то и каждое, и 5

все будет тождественным, естественно, в силу обладания неким

свойством13, и поскольку они — не-единое, то это свойство — лишен­

ность единого. И так как все вещи равным образом лишены единого, в

этом отношении они будут иметь положение, подобное друг другу.

1 федметы же, находящиеся в похожем положении в силу самого подо-

* Ср.: Там же, 129М-3.

100 Прокл. Платоновская теология, книга II

10 бия их положения, очевидно, оказываются подобными друг другу. Сле­

довательно, многие подобны друг другу, так как лишены единого. Од­

нако вследствие этой самой лишенности они также будут совершенно

неподобными. Действительно, подобному необходимо обладать свойст­

вом тождественности 14, и потому те предметы, которые не имеют тож­

дественности ни в чем, не будут и подобными. Те же, которым присуще

15 тождество в каком-то отношении, обладают также свойством быть еди­

ными. Следовательно, предметам, лишенным всякого единого, не будет

свойственно и тождество в каком бы то ни было отношении. Стало быть,

многое как тождественное оказывается одновременно и подобным, и не

подобным, что невозможно. Значит, столь же невозможно, чтобы мно­

гим было то, что ни в каком отношении не является единым.

[4] Кроме того, многие, разумеется, будут и тождественными, и

20 иными друг другу в одном и том же отношении. Действительно, если

допустить, что все они равным образом лишены единого, то, поскольку

все они обладают одной и той же лишенностью, вследствие этой самой

лишенности они будут тождественными (ибо обладающее одним и тем

же положением тождественно в смысле обладания, а то, что лишено

11,7 одного и того же, тождественно в силу лишенности); однако поскольку

каждый предмет из многих лишен всякого единого, то сами многие

оказываются иными друг другу. В самом деле, если тождественным

среди многого выступает единое, то никоим-образом-не-единое не будет

тождественным ни в каком отношении. Следовательно, многие тожде-

5 ственны и не тождественны друг другу. Если же они тождественны и

не тождественны, то очевидно, что они также иные друг другу; ведь

тождественное и не тождественное как не тождественное не тождест­

венны именно в качестве иного, а не по какой бы то ни было другой

причине.

[5] Далее, многое, если нет единого, оказывается одновременно

движущимся и неподвижным <в одном и том же отношении>. Дей-

10 ствительно, если каждая часть многого будет не-единым, то в силу

лишенности единого она окажется неподвижной, ибо если бы каждое

не-единое изменялось, то оно обладало бы единым, так как лишенности,

вызывая изменения, разумеется, влекут изменяющееся к обладанию.

Необходимо, чтобы t некто повел речь о том, что f многое, являющееся

именно многим, а не единым, в силу лишенности единого застыло в

15 неподвижности. Однако подобное положение, а именно остановку мно­

гого, невозможно себе даже вообразить. В самом деле, все покоящееся

располагается в одном и том же виде или месте; все же, располагаю­

щееся в одном и том же, находится в одном и том же едином, так

как тождественное тому, в чем оно располагается, есть единое. Сле-

<Глава 1> 101

довательно, все покоящееся существует в некоем едином. Однако мно­

гое не участвует в едином, а не участвующее в нем никак не может 20

располагаться в каком бы то ни было едином; тому же, что не находится

в едином, не положено и покоиться, поскольку покоящееся, разумеется,

пребывает в едином и тождественном. Значит, <...> 15 многое не мо­

жет покоиться и оставаться неподвижным. Между тем выше было по­

казано, что оно также с необходимостью покоится и пребывает в не­

подвижности. Следовательно, одно и то же и в отношении одного и 11,8

того же своего свойства (я имею в виду лишенность обладания единым)

оказывается и движущимся, и неподвижным; действительно, неподвиж­

ное и покоящееся должно казаться движущимся в той мере, в какой

оно является неустойчивым.

[6] Помимо этого, если единого никоим образом не существует, 5

но если все и каждое — не-единое, то не будет никакого числа сущих.

В самом деле, часть числа, монада, есть единое, и данное определение

относится к любому числу. Действительно, пентада появляется, если

есть пять монад, а триада — если три; однако эти самые триада и

пентада в каком-то смысле оказываются генадой. Таким образом, если 10

ничто не является единым, то не будет существовать ни части чисел,

ни их самих как целых. Ибо каким образом могло бы существовать

какое бы то ни было число, в то время как единого нет? Ведь единое —

это начало чисел16, и поскольку не будет начала, то не сможет суще­

ствовать и то, что происходит от него. Следовательно, если единого

нет, то нет и ни одного числа.

[7] Далее, если нет единого, то не будет и знания ни о чем среди 15

сущего. В самом деле, тогда невозможно ни говорить, ни размышлять

о каком бы то ни было сущем *. Действительно, само каждое и все то,

о чем мы могли бы утверждать, что на нем запечатлена17 природа

единого, не существует, поскольку единого нет. Таким образом, ни о

чем нет ни речи, ни знания, ибо речь, если только она совершенна, есть 20

единое, образующееся из многого; то же касается и знания, поскольку

в нем познающее образует некое единое с познаваемым. И коль скоро

нет соответствующего единства, то одновременно не будет и познания

каждого, а равным образом нет речи о том, что мы познаем; кроме

того, неизъяснимая беспредельность, существующая среди каждого, в 25

силу необходимости всегда будет ускользать за пределы знания. В са-

* Ср.: «Парменид», 166Б2—3, где ществовать и о нем невозможно

речь идет о том, что в случае не- иметь мнение,

бытия единого другое не может су-

102 Прокл. Платоновская теология, книга II

мом деле, собственно говоря, каждое из того, к чему стремится обра-

11,9 титься познающее, в силу того что оно представляется беспредельным,

будет избегать возможности его познания; познающее пытается достиг­

нуть и коснуться его, хотя прикосновение к нему, так же как и дости­

жение его, невозможно*.

Итак, вот какие, да и еще большие, затруднения должны встре­

титься на пути тех, кто полагает, что есть только многое, а единого

5 никоим образом не существует.

2. Сущее не есть единое без многого

[1] Разумеется, если есть только единое, единое-в-себе, то нет ни­

чего другого (ибо при таком допущении не будет не только единого,

но и многого, так как единое и другое вместе взятые — это нечто боль­

шее, чем единое, а не одно лишь оно **) и среди всего не будет ничего

целого, как и обладающего частями. В самом деле, все то, что имеет

10 части, есть многое, а любое целое содержит в себе части. Единое же

никоим образом не является многим; следовательно, оно не есть целое

и не обладает частями ***.

[2] К тому же в этом случае ничто не сможет иметь начала и

конца. Действительно, обладающее началом, серединой и концом де­

лимо на части. Единое же неделимо и у него нет частей. Следовательно,

15 у него нет ни начала, ни середины, ни конца4*.

[3] Кроме того, ни у одного сущего не будет фигуры5*. В самом

деле, все то, что обладает фигурой, является либо прямым, либо округ­

лым, либо смешанным. Однако если сущее прямое, оно обладает

частями — серединой и крайними точками (та акра). Если оно округ­

лое, значит, одно в нем выступает как середина, а другое — то, в со-

20 отношении с чем выделяется середина,— как края (ест^ата). Если же

оно смешанное, то состоит из еще большего числа частей и тем более

не есть единое.

[4] Далее, <сущее> не будет находиться ни в самом себе, ни в

другом 6*. Действительно, располагающееся в другом само оказывается

другим по отношению к тому, в чем оно располагается. Но при этом,

коль скоро существует одно единое и нет ничего другого, располагаться

25 в последнем означало бы не находиться нигде и никакое сущее не смог­

ло бы оказаться в другом. Помимо этого, пребывающее в самом себе,

* Ср.: «Парменид», 164d8-165d3. 4* Ср.: Там же, 137d4-5.

** Ср.: Там же, 159с2-3. *>* Ср.: Там же, 137d8-138al.

*** Ср.: Там же, 137c4-d3. ** Ср.: Там же, 138а2-Ь6.

<Глава 1> 103

разумеется, будет одновременно и содержащим и содержимым, в нем

«содержать» и «содержаться» окажутся отнюдь не тождественными, 11,10

и потому, стало быть, речь о них не будет одной и той же. Следова­

тельно, и в данном смысле будут существовать два, а вовсе не одно

лишь единое.

[5] Помимо этого-, никакое сущее не будет <покоиться или> дви­

гаться *. В самом деле, движущемуся необходимо перемещаться <или 5

изменяться>, перемещающееся же всегда оказывается в другом; между

тем то, что в случае, когда существует только единое, ничто не может

находиться в другом, было уже доказано. Значит, ничто сущее не мо­

жет перемещаться <или изменяться>. С другой стороны, все покоя­

щееся должно располагаться в одном и том же, а пребывающее в одном

и том же находится в чем-то одном и том же. Однако единое не 10

располагается ни в чем одном и том же, так как пребывающее в чем-

то находится либо в самом себе, либо в другом; при этом уже было

доказано, что единое не заключено ни в самом себе, ни в другом.

Следовательно, ничто сущее не находится в чем-то одном и том же и

потому не покоится.

[6] Далее, <сущее> не может быть тождественным и иным чему-

либо**. Действительно, коль скоро не будет ничего, кроме единого- 15

в-себе, оно не будет ни тождественным, ни иным другому, так как

ничего другого среди сущего попросту нет; самому себе оно не будет

иным, поскольку тогда оно оказалось бы многим, а не единым, а также

тождественным, ибо тождественное подразумевает бытие в другом, и

вовсе не является единым-в-себе. В самом деле, такое единое есть

просто единое, поскольку оно не является многим, тождественное же 20

всегда тождественно другому.

[7] Кроме того, <сущее> не может тогда быть подобным и не

подобным чему-либо***. Действительно, все подобное хотя бы в ка­

ком-то отношении имеет свойство тождественности, а не подобное —

свойство инаковости. Разумеется, рассматриваемое единое не будет об­

ладать каким бы то ни было свойством <...> и ничто другое, кроме

единого, которое никоим образом не существует, коль скоро имеется 25

лишь само единое.

[8] В дополнение к изложенному давайте скажем, что <сущее> 11,11

в

 этом случае не сможет ни соприкасаться, ни пребывать в обособ­

ленности, коль скоро, кроме единого, нет ничего другого. В самом деле,

* Ср.: Там же, 138Ь7-139ЬЗ. *** Ср.: Там же, 139е7-140Ь5.

* Ср.: Там же, 138Ь4-139е6.

104 Прокл. Платоновская теология, книга II

как могло бы быть отделенным или соприкасаться с чем-либо то, чего

даже не существует? С другой стороны, само единое не отделено от

5 самого себя и не соприкасается с собой, так как соприкосновение и

отдельное его расположение оказались бы какими-то его свойствами.

Единое же, разумеется, не обладает никакими свойствами, другими

ему самому, ибо тогда оно нуждалось бы <...>

[9] <Сущее> не будет также равно или не равно <самому себе

или> какому-либо <другому> сущему*. Действительно, о равном и не

равном говорится как о другом [другому и] по отношению к другому;

10 однако если есть только единое, то другого нет. При этом единое также

не будет становиться равным или не равным и самому себе. В са­

мом деле, если оно будет делаться не равным самому себе, то одно в

нем будет словно бы большим, а другое — меньшим и, значит, тогда

будут существовать два, а не единое. Если же единое будет становиться

15 равным самому себе, то оно будет измерять себя, что невозможно, по­

скольку при этом единое будет и измеряющим себя, и измеряемым собой

и, стало быть, не единым-в-себе. Следовательно, ни одно сущее не будет

ни равным, ни не равным.

3. Сущее есть многое, участвующее в едином

Таким образом, если все перечисленное для сущего невозможно —

соприкасаться или пребывать отдельно, быть подобным или не под об-

20 ным, тождественным или иным и, в свой черед, покоящимся или дви­

жущимся, как и вообще находиться в чем бы то ни было< — в самом

себе или в другом>, обладать фигурой, являться целым или иметь ча­

сти,— значит, не может получиться и так, что существует одно лишь

единое, немножественное и не обладающее всеми перечисленными свой-

25 ствами. Кроме того, как было показано выше, не может существовать

и одного лишь многого. Следовательно, каждое сущее должно быть и

многим, и единым.

11,12 Однако если <сущее> есть и многое и единое18, то должно ли

[1] такое многое участвовать в едином, или [2] единое — во многом,

или [3] будет иметься взаимная сопричастность, или же [4] оба они

не будут участвовать друг в друге, а, напротив, многое и единое ока­

жутся обособленными, с тем чтобы, как показало рассуждение, <су­

щее > было и многим, и единым?

5 [4] Итак, если единое не участвует во многом, а многое — в еди­

ном, то будут иметь силу те же самые трудности, о которых мы го-

* Ср.: «Парменид», 140b6—d8.

<Глава 1> 105

ворили выше, когда рассматривали гипотезу о том, что сущее есть мно­

гое, ибо в этом случае многое опять-таки окажется обособленным от

единого. В самом деле, если единое существует самостоятельно, а мно­

гое никоим образом ему не причастно, то последнее окажется беспре­

дельно-бесконечным, и свойства «подобное и не подобное», «тожде- 10

ственное и иное», а также «движущееся и покоящееся», как равным

образом и «число», будут неприменимы ни к чему из многого; потому

не будет знания о нем, поскольку отсутствие единого вынуждает прев­

ращение всех вышеперечисленных свойств многого в пустую кажимость.

Следовательно, не может быть так, что многое не участвует в едином,

а единое — во многом. * 15

[3] Далее, если бы единое участвовало во многом, а многое — в

едином и оба располагались бы друг в друге, то необходимо было бы

существовать и иной по сравнению с ними, третьей, природе, которая

не была бы ни единым, ни многим. В самом деле, поскольку то и

другое смешаны друг с другом, должно существовать нечто, причин- 20

ствующее для этого их смешения, то, что сопрягает множество с еди­

ным, а единое с множеством, ибо все смешанное с необходимостью

обладает причиной для такого смешения *. Действительно, вообще го­

воря, если единое и множество взаимно участвуют друг в друге, то ни

единое не будет причиной сущности для множества, ни множество для

единого,— напротив, такой причиной для них обоих окажется то третье, 25

которое им предшествует. Однако каково будет то, что одно сделало

множеством, а другое единым, оказывающееся причиной их общности

и сосуществования друг с другом, несмотря на то что единое как таковое 11,13

никогда не образует никакой общности со многим? (Ибо как многое

и единое они являются иными друг другу и как ни то ни другое и не

происходящее ни от того ни от другого, не обладают общими друг с

Другом свойствами.) Стало быть, что же сводит их воедино, хотя они

и избегают друг друга и <сами по себе> не смешиваются между собой? 5

(Ведь они столь отличаются друг от друга, что не в состоянии желать

Друг друга или же по собственному побуждению идти по одному и

тому же пути. И если бы подобное по воле случая имело место, то

порой они были бы обособлены друг от друга, точно так же, как вот

сейчас, тоже по воле случая, они вместе. Впрочем, многое никак не 10

может существовать отдельно от единого; следовательно, их смешение

отнюдь не случайно. Тем не менее оно будет иметь место вовсе не по

и

* собственной воле, так как единое не является причиной многого, а

* См.: «Филеб», 27Ь9.

106 Прокл. Платоновская теология, книга II

многое — причиной единого.) Что это такое — лучшее, чем они? Оно

является либо единым, либо не-единым. Однако если подобное лучшее

есть единое, то мы вновь зададим по его поводу вопрос, участвует ли

оно во множестве или никоим образом не участвует.

15 [2] В первом случае ясно, что, в согласии с тем же самым рас­

суждением, будет появляться нечто, предшествующее <единому, уча­

ствующему во многом>, и так будет происходить до бесконечности.

Если же соответствующее лучшее окажется совершенно немножест­

венным, то будет неверна исходная посылка19, та, что многое участвует

в едином, и единое — во многом (здесь я имею в виду единое в соб-

20 ственном и изначальном смысле этого слова). Таким образом, имеются

какое-то единое, располагающееся среди многого, и то единое, ко­

торое не допускает участия в себе,— просто единое и ничто другое20.

Если же то, что предшествует им обоим <единому и многому>, вовсе

не единое, то, разумеется, необходимо, чтобы не-единое было лучше

единого; между тем все есть то, что оно есть, и становится тем, чем

оно становится, именно благодаря единому и вместе с бытием единым

25 каждое сущее спасается, а без такого бытия следует к собственной

погибели.

Далее, само смешение единого и множества, которое предоставляет

сущим не-единое, является их общностью и единством. Следовательно,

11,14 и единое, и [единое-] не-единое есть причина именно бытия сущих еди­

ным, а отнюдь не какого-то другого их свойства. И коль скоро под­

линной причиной такого их состояния оказывается единое, то не-единое

вовсе не будет причиной чего-то лучшего; ведь лучшее благодаря соб­

ственной силе всегда должно быть для сущего причиной также лучшего;

5 в самом деле, оно будет лучшим; равным образом большее благо <...>

по своей природе является причиной для большего и лучшего блага, в

то время как меньшее — для меньшего.

[1] Стало быть, на основании сказанного необходимо сделать вот

какие выводы: многое участвует в едином21; единое не смешивается с

10 множеством; нет ничего лучшего, чем единое, и, напротив, именно оно

и будет причиной бытия многого, так как все, лишающееся единого,

сразу же устремляется в небытие и к собственной гибели. Не-многое

же сущее не будет не только не-многим, но и чем бы то ни было

вообще. Действительно, бытию единым противоположно бытие ничем,

15 а, в свой черед, бытию многим — бытие не-многим. Стало быть, по­

скольку единое и многое не тождественны друг другу, не-многое и

ничто также не тождественны.

<Глава 2> 107

< Глава 2>

Логический вывод о едином начале всего,

основанный на рассмотрении понятия начала

В ходе приведенного рассмотрения единого, потустороннего мно­

жеству, нам стало ясно, что оно является причиной бытия для многого.

Теперь нам следует,- имея в виду тот же самый предмет, попытаться

рассмотреть его несколько иначе и тем самым выяснить, не последуем

ли мы и в этом случае за уже сказанным и не достигнем ли той же

самой цели.

Итак, имеется [1] либо одно начало, [2] либо много начал; в самом

деле, именно такова должна быть подобающая отправная точка в рас­

суждении. И если начал много, то они [2.1] либо обладают общими

свойствами, [2.2] либо во всем отличаются друг от друга; кроме того

их [23] либо ограниченное число, [2.4] либо бесконечное множест­

во *. Далее, если начало одно, то оно есть [1.1] либо не-сущность, [1.2]

либо сущность. И если начало — сущность, то [1.2.1] либо телесная,

[1.2.2] либо бестелесная; если начало — бестелесная сущность, то она

[1.2.2.1] либо отделена от тел, [1.2.2.2] либо неотделима от них; если

начало — отдельная сущность, то [1.2.2.1.1] либо движущаяся,

[1.2.2.1.2] либо неподвижная. С другой стороны, если начало не есть

сущность, то оно [1.1.1] либо стоит ниже всякой сущности, <либо —

выше ее и в последнем случае> [1.1.2] либо допускает участие в себе

со стороны сущности, [1.1.3] либо такого участия не допускает22.

/. Существует только одно начало

[2.2] Если бы начал было много и они не обладали бы общими

свойствами друг с другом, то среди сущего не было бы ничего, что

возникло бы благодаря всем им в совокупности; потому они не будут

общими началами всего, а, напротив, каждое из них станет созидать

<

нечто> самостоятельно. В самом деле, какую общность может обра­

зовывать чуждое по своей природе и какое совместное действие может

быть свойственно тому, что принадлежит к совершенно разным племе­

нам? Далее, многое в этом случае не участвовало бы в едином, ибо если

°bi во всех началах имелось какое-то общее единое, то эти начала по

своей сущности не были бы полностью обособлены друг от друга; с

Другой стороны, если бы начала были только иными друг другу и между

Ср.: Аристотель. Физика, 184Ы5—22.

108 Прокл. Платоновская теология, книга II

ними не было бы никакого тождества, существовало бы только их мно­

жество, а единого никоим образом не существовало бы.

[2.1] Если бы начал было много и они обладали бы общими свой-

20 ствами, они имели бы нечто общее — то, что ведет к общности всех

их свойств и показывает их подобие друг другу. В самом деле, мы

утверждаем, что общими свойствами обладают те предметы, которым

случилось испытать на себе силу тождественности; то же, что подобно,

таково, разумеется, в силу участия в едином эйдосе и единой природе.

И если бы положение дел было именно таким, то возникла бы необ-

11,16 ходимость, чтобы [все] то, что присутствует всегда и во всех началах,

оказалось более важным, нежели эти самые многие начала. Во всяком

случае, способность к порождению предоставляло бы им именно то,

что дарует обладание общими свойствами и природную общность.

5 [2.4] Далее, если бы начал было бесконечное множество, значит,

то, что происходило бы от них, либо также было бы беспредельно по

своему числу, и тогда бесконечность удваивалась бы, либо оно было

бы ограниченно, и, стало быть, речь в этом случае шла бы уже не обо

всех началах, ибо ограниченное, конечно же, происходит от ограничен­

ного. Тогда говорить о бесконечном множестве начал было бы бес­

смысленно; к тому же беспредельность привела бы к непознаваемости

10 как самих начал, так и того, что от них будет происходить. Ведь вслед­

ствие неизвестности начал с необходимостью будет неведомым и то,

что возникает из них23: «Ибо мы полагаем, что познаем каждую

вещь тогда, когда уясняем ее причины и первые начала»*.

[2.3] Если бы начал имелось определенное количество, то ясно,

15 что существовало бы некое их число, так как мы утверждаем, что число

есть определенное множество **. А если было бы число, то с необ­

ходимостью существовало бы также то, что оказывается причиной всех

чисел; очевидно, что всякое число происходит от единого и единое есть

начало чисел. Следовательно, единое будет началом начал и причиной

определенного множества, коль скоро само число есть единое, а

20 предел — такое единое среди многого, которое ограничивает многое

благодаря своему бытию единым.

2. Единое начало всего не есть сущность

[1.2] Коль скоро есть только одно начало, то в случае, если бы

оно было сущностью, необходимо было бы согласиться с предположе-

* Аристотель. Физика, 184а12— ** Никомах Герасский. Введение в

14. арифметику, 1.7, 1.

<Глава 2> 109

нием, что эта сущность есть начало другого, сделав допущение, что

она либо телесна, либо бестелесна24.

[1.2А] Так вот, если бы причиной становления сущих было тело, 25

то оно, разумеется, должно было бы быть делимым и обладать частями,

ибо именно таково по своей природе всякое тело; кроме того, всякое

тело имеет величину и является чем-то целым; целое же состоит из

частей.

Итак, рассмотрим каждую из соответствующих частей. Они либо 11,17

будут участвовать в чем-то тождественном, либо нет. В случае отсут­

ствия такого участия они окажутся одним лишь многим и никоим об­

разом не единым; потому и то, что состоит из них, не будет целым,

поскольку, при том, что ни одна часть не есть единое, то, что образуется

из всех их, не могло бы сделаться единым. Если же части участвуют 5

в чем-то тождественном, которое располагается среди всех их, то такое

тождественное с необходимостью будет бестелесным и по своей природе

неделимым на части. В самом деле, если бы оно было телесным, то в

каждой части присутствовало бы либо все, либо не все. Если бы <те-

лесное тождественное> все присутствовало бы в каждой части, то оно

было бы отделено от самого себя, так как части пребывают в том, в 10

чем они располагаются, отдельно друг от друга. И если бы <оно при­

сутствовало в каждой части> не все, то по этой самой причине было

бы делимым, обладало бы частями, выделяющимися на равных осно­

ваниях с вышеназванным, и потому в этом случае вновь было бы при­

менимо то же самое рассуждение. Сделаем ли мы допущение о чем-

то общем для них или нет,— мы все равно будем говорить о многом,

существующем отдельно от единого.

Далее, необходимо обратить внимание и на целое; действительно, 15

всякое тело является целым и обладает частями25. Итак, что будет

Удерживать его части вместе, несмотря на то что их множество? Не­

обходимо говорить либо о том, что целое дарует качество единства

частям, либо о том, что части предоставляют его всему целому, либо

0

 том, что прежде <целого и частей> имеется нечто третье, которое

н

е есть ни целое, ни какая бы то ни было часть, и это третье связывает

Целое с его частями, а части соединяет с целым. И если целое само 20

Удерживало бы части от распадения, значит, оно было бы бестелесным

и

 неделимым на части, так как если бы оно было телом, то могло бы

быть разделено на части и потому нуждалось бы в природе, способной

Эт

и части связывать между собой; тем самым мы ушли бы в беско­

нечность. Если бы <было сделано предположение, что сами> части

Удерживают целое от распадения, то каким образом многое соединяло 11,18

bI

 единое, а разделенное — то, что составляется из него? В самом

110 Прокл. Платоновская теология, книга //

деле, с необходимостью происходит обратное: это единое обладает спо­

собностью объединять многое, но вовсе не многое <образует собой>

единое. И, если впереди <целого и частей> идет <третье> — то, что

5 не является целым и не имеет частей,— оно будет совершенно неде­

лимым; как неделимое, оно должно быть также непротяженным, ибо

все протяженное имеет части и является делимым26. Будучи же не­

протяженным, <такое третье> оказывается бестелесным, поскольку

всякое тело протяженно*.

10 Кроме того, начало с необходимостью является вечным. Действи­

тельно, все сущее либо вечно, либо тленно. Значит, следует выдвинуть

предположение, что начало сущих также либо вечно, либо тленно. Од­

нако если мы допустим, что оно тленно, то среди сущего не будет

ничего нетленного: «Ведь если бы начало погибло, то оно уже никогда

15 не возникло бы из чего-либо, да и другое из него» **; в самом деле,

если бы <начало> не было вечным, то оно было бы не в состоянии

породить самое себя (ибо его не было бы), как равным образом и

другое, несмотря на то что оно есть начало всего. Если же <начало>

нетленно, то оно будет обладать некой силой нетленности, причем силой

беспредельной, с тем чтобы оно смогло существовать во все времена —

20 до бесконечности; в самом деле, всякая сила бытия, ограниченная пре­

делом, принадлежит тому, что по своей природе тленно, и лишь бес­

предельная сила свойственна вечному, бытие которого бесконечно.

Итак, это самое беспредельное (я имею в виду беспредельное, обла­

дающее такой силой) либо не имеет частей, либо делимо на части.

Однако если бы оно было делимым, то беспредельное существовало

25 бы в ограниченном пределом — в теле 27, так как < именно телесное>

начало ограничено пределом (ибо если бы оно было беспредельным,

то кроме него не существовало бы ничего другого); а если бы оно

было неделимым, то сила беспредельности бытия была бы бестелесной;

11,19 тогда началом сущего была бы та самая сила, благодаря которой вечно

существует то, что ею обладает.

[1.2.2] Итак, на основании сказанного ясно, что начало сущих не

может быть телесным. И если оно бестелесно, то либо существует

5 отдельно от тел, либо неотделимо от них28.

[1.2.2.2] Однако если бы оно было неотделимым <от тел>, то

обладало бы всеми энергиями, существующими <в> телах и вокруг

тел, ибо неотделимо от тела то, чему по природе не положено дейст-

* Ср.: Аристотель. Физика, ** «Федр», 245d4—6.

204Ь20; О небе, 274Ы9-20 и др.

<Глава 2> 111

вовать нигде, кроме как в телах и вместе с телами29. Если же начало

таково, то, очевидно, ничто из следующего за ним не должно обладать 10

большей властью, чем начало всех существующих вещей. И если бы

[среди тел] не было ничего лучшего, нежели сила, гипостазировавшаяся

и действующая вокруг тел, в телах и подле телесной сущности, то

нигде среди сущего не было бы ума, как равным образом и той силы,

которая действует в согласии с умом, ибо все соответствующее дви- 15

жение происходит благодаря силе, не оказывающей никакого влияния

на тела. Как было, так и есть: не положено *, чтобы порождаемые

предметы по своей силе превосходили собственные причины, поскольку

все то, что содержится в них, происходит от первых, и это самое первое

властвует над их сущностью 30. Потому если начало сущих в состоянии 20

порождать ум и рассудок 31, то разве оно делает это не в соотнесенности

с самим собой и не в самом себе? Действительно, необходимо допустить

лишь две возможности: либо чтобы мышление не было свойственно

ни одному из сущих, либо чтобы оно стояло ниже их, и если оно и

есть, то в его власти лишь влиять на тела.

[1.2.2А] Однако делать подобные утверждения невозможно; и если 25

самое первое сущее, которое является началом всего, обособлено, то

его, разумеется, необходимо полагать либо движущимся, либо покоя­

щимся 32.

[1.2.2.1.1] И если бы оно было движущимся, то прежде него су- 11,20

ществовало бы нечто другое, вокруг которого оно движется; и впрямь,

все движущееся, в случае если другое пребывает, по природе движется

вокруг этого самого другого. Кроме того, оно движется вследствие

стремления к другому; в самом деле, необходимо, чтобы оно двигалось,

обращая свое стремление на другое, потому что само по себе движение 5

неопределенно и целью его является то, ради чего оно осуществляется.

Стремиться же <движущееся> могло бы, пожалуй, либо к другому,

либо к самому себе. Но все стремящееся к самому себе неподвижно;

Действительно, разве будет любая <такая вещь>, сосуществуя с собой,

н

УЖдаться в том, чтобы оказаться в ином? В самом деле, и среди

Движущихся тому, к которому благо ближе, свойственно меньшее дви- 10

Же

ние, а тому, от которого оно дальше,— большее; потому то, что в

сам

°м себе владеет благом и тем, ради чего оно существует, будет

неподвижным и покоящимся, ибо, всегда находясь в самом себе, оно

УДет пребывать в благе. Сущее же в самом себе располагается в тож­

ественном (так как каждая вещь тождественна себе), и то, что за-

«Тимей», ЗОаб.

112 Прокл. Платоновская теология, книга II

ключено в тождественном, как мы утверждаем, без сомнения, покоится

15 и является неподвижным. Что же касается того, что не будет непо­

движным, то оно располагается вовсе <не в тождественном> и не в

самом себе, а в ином; оно движется к иному и, разумеется, испытывает

недостаток в благе. Итак, если бы начало сущих двигалось, то, пос­

кольку все движущееся движется в силу нужды в благе и перемещается

20 к иному, тому, что для него желанно, у начала сущих был бы некий

предмет стремлений, другой по сравнению с ним — тот, вокруг кото­

рого, находящегося в одном и том же положении, как необходимо утвер­

ждать, оно и движется. Однако это невозможно, ибо начало есть то,

ради чего все существует, то, к чему все стремится *, и то, что само

по себе нужды ни в чем не испытывает, коль скоро если бы оно хоть

в чем-нибудь нуждалось бы, то, разумеется, оказалось бы хуже того,

25 в чем оно испытывало бы нужду, и на что, желанное, обращало бы

свою энергию.

11,21 [1.2.2.1.2] Если же начало неподвижно — ибо только это и оста­

ется,— то ему необходимо быть единой, бестелесной и всегда находя­

щейся в одном и том же состоянии сущностью. Почему же оно будет

находиться в одном состоянии и почему окажется единой сущностью?

Если бы сущность и единое были одним и тем же, то следовало бы

5 допустить, что начало является сущностью. Однако коль скоро сущ­

ность есть нечто другое по сравнению с единым, а бытие единым и

бытие сущностью — вовсе не одно и то же, то, если бы сущность ока­

залось чем-то лучшим<, нежели единое>, можно было бы сказать,

что бытие началом ей соответствует; тем не менее, поскольку на самом

деле единое есть лучшее, потустороннее сущности **, стало быть,

оно является началом <в числе прочего> и сущности. И если бы они

10 занимали равное положение, то многое предшествовало бы единому,

что, как было показано выше, невозможно. Таким образом, вполне

очевидно, что сущность и единое — это не одно и то же, ибо отнюдь

не все равно — говорить ли «единое есть [и] единое» или «сущность

есть единое» ***, напротив, в первом случае соответствующее выра­

жение еще не образует суждения, а во втором — уже образует. Кроме

того, если бы сущность и единое были тождественны, то множество

15 оказалось бы тождественным небытию и не-сущности, а это невоз­

можно, так как многое содержится в числе прочего в сущности, а

единое — в не-сущности. И хотя сущность и единое — не одно и то

* См: Аристотель. Никомахова ** «Государство», 509Ь9.

этика, 1094аЗ; 1172М4-15. *** Ср.: «Парменид», 142Ь7-с2.

<Глава 2> ИЗ

же, они все равно не могли бы занимать равное положение, ибо в этом

случае впереди них обоих находилось бы нечто другое, коль скоро не­

обходимо, чтобы все происходило из единого начала. Поскольку еди­

ному или сущности необходимо быть лучшим, то следует полагать, либо

что единое предшествует сущности, либо, естественно, что сущность — 20

единому. Однако если единое предшествует сущности, то именно оно,

а отнюдь не бытие всего, и будет началом, ибо не должно быть ничего

лучшего, нежели начало. Но если бы сущность шла впереди единого,

то единое обладало бы свойством быть сущностью, а не сущность —

свойством быть единым. И если бы единое обладало свойством быть 25

сущностью, то было бы необходимо, чтобы оно оказалось любой сущ­

ностью. В этом случае, разумеется, все то, что было бы единым, ока­

зывалось бы и сущностью, но не все то, что было бы сущностью вы­

ступало бы как единое. Значит, имелась бы некая сущность, не уча- 11,22

ствующая в едином. Однако если бы это было так, то не существовало

бы ничего <подобного>, поскольку лишенное единого есть ничто. Сле­

довательно, единое предшествует сущности.

3. Единое начало всего стоит выше сущности и не служит

для нее предметом участия

[1.1.1] Если первое не есть сущность, то оно не могло бы быть

чем-то худшим, нежели сущность, ибо в этом случае получилась бы 5

несообразность, так как начало есть более всего властвующее и

самодовлеющее33, а вовсе не что-то непочтенное и нуждающееся во

многом. И, вообще, не должно быть так, чтобы что-либо последующее

оказывалось лучше начала, ибо не положено, чтобы сущее было плохо

управляемым *. Если бы начало занимало худшее положение по срав­

нению с тем, что от него происходит, а то, что следует за ним, ока- 10

зывалось бы лучше его самого, то все смешалось бы в беспорядке и

начало не было бы сообразным с природой, так как оно не самое луч­

шее, а того, что происходит от начала, не существовало бы, поскольку

°но обладало бы силой властвовать над собственным началом. Следо­

вательно, тогда начало сущих и сами происходящие от него сущие были 15

бы подчинены воле случая, что невозможно, ибо случайное, в силу

того что оно не согласуется с умом и не определяется в соотношении

с

 некой целью, беспорядочно, бесконечно и неопределенно; потому в

Данном случае все существовало бы наподобие низшего. Однако начало

есть всегда и в равной мере начало, а другое происходит от него.

Аристотель. Метафизика, 1076аЗ—4.

За к. 3700

114 Прокл. Платоновская теология, книга II

20 Если же то, что не является сущностью, лучше всякой сущности,

то оно либо будет выступать для нее предметом участия, либо не до­

пустит никакой сопричастности. [1.1.2] И если сущность будет уча­

ствовать в начале, то последнее станет началом чего-то, а вовсе

<не> всего существующего. Но ведь начало сущего не должно быть

началом какого-то определенного сущего, так как, будучи <началом>

25 чего-то одного, оно, разумеется, не будет <началом> всего; при этом

11,23 обо всем том, в чем участвует другое, говорится как о принадлежащем

тому, предметом участия для чего оно является и в чем первичным

образом и существует; начало же, напротив, обособлено и скорее при­

надлежит самому себе, нежели другому. И, вообще, все выступающее

в качестве предмета участия происходит от другой, лучшей, причины,

5 ибо не допускающее участия в себе лучше, чем то, что его допускает;

однако что-либо лучшее, нежели наилучшее, именуемое нами началом,

невозможно даже представить себе; ведь следующее как за началом,

так и за тем, что происходит от него <...> недопустимо считать лучше

его собственного начала.

[1.1.3] Следовательно, причина всех сущих стоит выше всякой сущ-

10 ности и обособлена от нее, а также не обладает ни <самой по себе>

сущностью, ни сущностью в качестве какой-либо добавки, ибо такая

добавка подразумевала бы уже уменьшение простоты единого и соот­

ветствующего бытия им 34.

< Глава 3>

Логические выводы о сверхсущностном начале всего,

основанные на других посылках: сопричастности и

причинности. Единственность первого начала

Обрати внимание еще и на третье рассуждение, следующее за теми,

которые были только что проведены, и приводящее нас к тем же самым

15 выводам, что и они. В самом деле, по всей видимости, необходимо,

чтобы причиной всего сущего было то, в чем оно участвует, к чему

должно возводить собственную ипостась и что не отсутствует ни

в чем * 35 из того, что в каком бы то ни было смысле именуется су­

ществующим, ибо только оно является самым первым предметом стрем-

20 ления для сущего или же — в несколько ином смысле — тем, что ока­

зывается его причиной, и все то, что возникает в соотнесенности с

* «Парменид», 144Ы—2.

<Глава 3> 115

ним и благодаря ему, должно иметь с ним какую-то связь, а как ее

результат — также подобие. Действительно, о любой связи одного

предмета с другим говорится в двух смыслах: либо поскольку оба они

участвуют в чем-то одном и том же, предоставляющем причастным 11,24

ему предметам общность между собой, либо поскольку один предмет

участвует в другом,— и тогда первый, который оказывается лучшим,

дарует нечто тому, который хуже, нежели он, а второй, худший, упо­

добляется лучшему в той мере, в какой участвует в его природе. Стало

быть, если здешние предметы связаны с первым, стремятся к нему и 5

все располагаются вокруг него, то необходимо, чтобы существовало

нечто третье, то, что будет причиной такой связи, или же чтобы начало

само предоставляло следующему за ним стремление и вожделение к

самому себе, причем такие, благодаря которым отдельные вещи сохра­

няются и существуют. Однако ничего другого, лучшего, чем самое пер- 10

вое, попросту нет; следовательно, именно от него самого и берут свое

начало связь сущего с ним, бытие сущего и его тяга к первому и под

его влиянием все участвует в собственном начале. И если это так, то

нужно, чтобы предмет участия для всего сущего появился именно от­

туда, коль скоро <первое> — начало всего, которое не оставляет в

стороне * ни одно из сущих. 15

Так что же это будет за <первое,> присутствующее повсюду и во

всех сущих? 36 Не будет ли оно жизнью и движением? Однако возмож­

но ли это? В самом деле, конечно же, многие сущие лишены как жизни,

так и движения. Но разве не повсеместен и не свойствен всему покой?

И такое суждение неверно, так как само <движение> именно как дви­

жение не будет участвовать в покое, поскольку воспринять в себя про- 20

тивоположное оно никак не сможет. А не служит ли предметом сопри­

частности для всего сущего сам досточтимый ум — именно как ум? Но

и это невозможно, ибо тогда все сущие будут мыслить и не будет ничего,

лишенного ума. Впрочем, не скажем ли мы, что само сущее и сущность 25

выступают в качестве предмета сопричастности для всего того, что в

каком бы то ни было смысле обладает ипостасью? И каким же образом?

оедь относительно возникающего говорится, что оно непричастно 11,25

сущности 37 — да это так и есть,— и при этом мы, конечно же, не будем

Удивляться тому, что и оно относится к сущим. <...> уже могло бы

Участвовать в сущности, поскольку в той мере, в какой оно возникает,

°но не существует, и следовательно, <возникающее> достигает своего

завершения в бытии и сущности тогда, когда оно уже возникло, но

* Там же, 144с7.

116 Прокл. Платоновская теология, книга II

5 никоим образом не еще возникает. Стало быть, отнюдь не все то,

что в некотором смысле обладает ипостасью, участвует в сущности.

Что же это будет за повсеместный предмет участия для всего? Здесь

необходимо исследовать каждое сущее с той точки зрения, каким свой­

ством обладают все < сущие > вместе взятые и что есть между всеми

10 ними общего. Например, таковы сущность, тождество, инаковость, по­

кой, движение *. И разве сможем мы как-то иначе определить каждое

среди перечисленного, не упоминая о том, что оно есть единое, причем

не только само по себе, но в своих следствиях; и, вообще, разве по

поводу всех вещей можно сделать какой-то иной вывод, нежели тот,

что все и каждое есть единое? В самом деле, если бы было то, что

лишено единого в качестве своей части — даже если речи о частях или

15 о целых идти <не> будет,— и таким лишенным, скажем, было бы то,

что только что возникло, то не существовало бы ничего вообще. Разве

мы имеем в виду что-либо другое, когда говорим о том, что совершенно

не существующее есть ничто (ou5ev), за исключением следующего:

последнее единое покинуло пределы сущего и потому превратилось в

никоим-образом-не-сущее, которое полностью лишено и единого? Дей-

20 ствительно, не-движущееся может существовать, а не-сущее обладать

наличным бытием; не-единое же, оставляющее в стороне ** само еди­

ное, будет полным ничто. Стало быть, единое рядоположно всему су­

щему; и даже если ты скажешь о самом множестве, то ведь и ему

необходимо участвовать в бытии единым, а иначе, не участвуя в нем,

25 оно не сможет обрести ипостась. И если ты будешь делить его до

бесконечности, то все равно целое — не что иное <...> собственно

единое, так как разделенное либо не будет обладать ипостасью, либо

11,26 станет чем-то другим, либо, когда деление все-таки остановится, оно

окажется собственно единым. В самом деле, единое повсеместно, оно

проявляется во всех сущих и не отсутствует ни в чем среди

сущего *** благодаря либо единому, точнее, простому единому, либо

чему-то лучшему, нежели единое. Действительно, единое, обладающее

5 свойствами, не может существовать никак иначе, нежели благодаря пер­

вому единому, тому, к которому единое не присоединяется, но что само

есть единое и ничто другое, кроме единого.

Давайте теперь рассмотрим тот же самый вопрос, положив в основу

другое начало и проведя вот какое рассуждение. Итак, необходимо

[1] либо чтобы цепочка причинствующих и причинно обусловленных

* Ср.: «Софист», 254d4—5; 254е2— ** «Парменид», 144с7.

255а1. *** Там же, 144М-2.

<Глава 3> 117

сущих продолжалась бесконечно и чтобы среди сущих не было ни пер- 10

вого, ни последнего, [2] либо чтобы не было первого, а последнее

имелось, в каковом случае бесконечность <цепи сущих> оказалась бы

односторонней, [3] либо наоборот — чтобы сущее уходило в бесконеч­

ность от некоего определенного начала, [4] либо чтобы было и первое,

и последнее и чтобы каждое из них представляло собой для сущего

некоторый предел. И если у сущего имеются пределы, то они [4.1] либо 15

находятся в одной и той же точке и становление сущих происходит по

кругу, [4.2] либо не находятся и одно сущее происходит от другого,

причем тогда [4.2.1] либо первое есть единое, а последнее — не-еди­

ное, [4.2.2] либо наоборот, [4.2.3] либо <первое и последнее> —

единое, [4.2.4] либо оба они — не-единое.

[2] Итак, если бы среди сущих имелось бесконечное число первых,

оказывающихся причинами, то каждое сущее происходило бы от бес- 20

конечного числа <причин>. При этом возникающее от какого-либо

начала должно участвовать в том начале, от которого оно появилось

на свет. Гипостазирующееся под действием множества причин по своей

природе окажется многообразным, так как будет участвовать во многих

силах. Возникающее же от бесконечного множества предшествующих

сущих, будет обладать также бесконечным числом собственных приз- 25

наков, появляющихся у него под действием его начал. Стало быть,

поскольку тогда любое сущее беспредельно и гипостазировано беско­

нечным числом причин, все предстанет как беспредельно-бесконечное

и ни для какого сущего не будет возможно ни знание, ни описание38 11,27

его сил, ибо беспредельное по своим силам совершенно непознаваемо

и невоспринимаемо для того, для чего оно является беспредельным.

[3] Если имеется бесконечное число сущих, стоящих ниже, то по­

лучится либо так, что каждое сущее будет беспредельным само по себе, 5

поскольку оно всегда будет совершать свое движение вниз, подобно

тому как мы говорим обо всем, либо так, что каждое сущее будет

Целым, ограниченным пределом, но при этом из таких целых всегда

будет возникать бесконечное множество сущих. В самом деле, если

каждое из сущих со стороны своего начала ограничено, а со стороны

конца безгранично, то ни в частях, ни в целых не будет возвращения 10

этих сущих к собственным началам и следующее по порядку никогда

н

е перестанет уподобляться последнему из ему предшествующего. Но

Ве

дь именно в этом смысле мы часто говорим *, что высшие чины

См., например: Прокл. Первоосновы теологии, § 112, 147; Наст, соч., 1.12,

57.2-7.

118 Прокл. Платоновская теология, книга II

низших устроений соприкасаются с последними чинами располагаю-

15 щихся выше. Однако, в то время как не будет ничего низшего, разве

появится нужда в том, чтобы сущие в выходе за свои пределы сохра­

няли соответствующие подобие и и непрерывность39, благодаря кото­

рым последующее всегда соприкасается с предшествующим? Если же

беспредельностью обладает только все, а каждое простирается лишь

20 до следующего за ним, то целые по своей природе окажутся хуже

частей, а части лучше целых, поскольку одни не будут способны к

возвращению к предшествующим им началам, а другие вслед за вы­

ходом за свои пределы такое возвращение совершить смогут. Конечно

же, насколько соприкосновение в этом случае стоит выше совершен­

ства, настолько же, как я полагаю, и каждому сущему необходимо

25 будет превосходить все сущее вместе взятое, коль скоро такое каждое,

несмотря на то что целое уходит в бесконечность, будет сращено с

11,28 собственным высшим чином, станет по кругу возвращаться к нему и

в таком возвращении достигнет своего завершения.

[1] Далее, если мы будем предполагать наличие двусторонней бес­

конечности, то с необходимостью будут сделаны все вышеперечислен­

ные выводы, а в дополнение к ним еще и тот, что у всех сущих не

5 будет никакого общего предмета стремления, так же как и их единства

и обладания совместными свойствами. В самом деле, то, что во всех

отношениях беспредельно, не содержит В'себе первого; поскольку же

не будет существовать первого, мы не сможем сказать, какова общая

цель сущего и почему одно по жребию удостаивается лучшей природы,

10 а другое — худшей. Действительно, о лучшем и худшем мы, разуме­

ется, говорим на основании их близости к наилучшему, подобно тому

как более и менее теплое определяем по мере общности с первичным

теплом, и, вообще, выносим суждения «более» или «менее», имея при

этом в виду сопоставление с «наиболее».

[4] Стало быть, необходимо, чтобы у сущего имелся как высший,

15 так и низший предел. И если эти пределы смыкаются в одной точке,

значит, одно и то же окажется одновременно и старшим и младшим,

и причиной и причинно обусловленным и при этом то и другое станет

и первым, и последним. Никак не будут отличаться друг от друга ни

сами <такие предельные состояния>, ни то, что располагается между

ними; в самом деле, в то время как предельные состояния неразличимы,

20 разве будет возможность появиться сущностной разнице у чего-то, рас­

полагающегося между ними? Если же одно предельное состояние про­

исходит от другого, то будет ли первое появляться от последнего, о

чем говорят некоторые, те, кто утверждает, что лучшее происходит от

худшего, а совершенное — от несовершенного? 40 Однако почему же,

<Глава 3> 119

если это действительно так, то, что обладает способностью порождать

и производить на свет совершенное, благодаря наличию соответству- 25

ющей способности не сделает совершенным и не упорядочит в первую

очередь само себя? Почему оно, оставив самое себя в худшем уделе,

определяет для другого лучшее положение? Ведь каждая вещь стре­

мится к собственному совершенству и к простому благу, но участвовать 11,29

в нем может отнюдь не любая такая вещь. И если бы она обладала

силой, необходимой для порождения наисовершеннейшего, она, послед­

няя, прежде другого применила бы эту силу к самой себе и стала бы

самой первой, заключающей в себе всеобщее благо и совокупное со- 5

вершенство.

Далее, при том, что последнее происходит от первого, а наименее

совершенное от наисовершеннейшего, будет ли каждое из них единым,

или же одно окажется единым, а другое — не-единым? И если первое

или последнее окажется не-единым, то ни то ни другое не будет ни

первым, ни последним, так как, в силу того что каждое из них есть

множество, оно, естественно, будет содержать в себе лучшее и худшее 10

и не будет наилучшего, не смешанного с худшим, а то, что по своему

бытию более всего малозначимо, несмотря на свое низшее положение,

не будет полностью непричастно высшему совершенству. В результате

речь будет идти о том, что стоит ниже низшего, а также о том, что

более совершенно, нежели первое по своему совершенству. На самом 15

же деле наилучшее всегда более совершенно, чем то, что, не оставшись

в наилучшем, приобретает некую прибавку худшего. И если мы говорим

правильно, то единое будет началом всего и последнее среди сущего

также будет единым, ибо, как я полагаю, необходимо, чтобы целью

выхода сущих за свои пределы было уподобление началу и чтобы сила 20

первого достигала <даже последнего > 41.

Давайте, подводя итоги, вновь вернемся к вопросу о том, что либо

первое начало должно быть одно, либо начал попросту много, либо

начало одно, но представляет собой множество, либо начал много, но

они участвуют в едином. Так вот, если бы начал было просто много, 25

т

о из них не образовывалось бы единого. В самом деле, разве будет

возникать единое и целое, если начал много, но нет ни одного, которое

с

°здавало бы единое? Разумеется, необходимо, чтобы следующее за

началами уподоблялось им; тогда либо ни в одном сущем не будет

е

Диного, либо оно будет возникать отнюдь не из рассматриваемых на-

Ча

л, а значит, любое каким бы то ни было образом гипостазировавшееся 11,30

м

ножество окажется всего лишь разделенным и то же самое, в свой

Че

Ред, будет относиться к каждой из входящих в его состав частей.

А

 °гда мы, раздробляя сущность и бытие, нигде не сможем остано-

120 Прокл. Платоновская теология, книга //

5 виться, так как все будет многим и среди сущих не появится единого

ни среди целых, ни среди частей. Если бы начал было много и все

они участвовали бы в едином, то единое оказалось бы причисленным

ко многому. Но в этом случае должно существовать непричислимое,

во всем превосходящее причисленное, а также обособленное, которое

стоит выше выступающего предметом сопричастности. Действительно,

10 разве будет существовать в каждом среди многих единое, <если такое

каждое> не происходит от единого начала, которое создает множество,

а в общности единого возвращает это множество к самому себе? Далее,

если бы первое единое было множеством, то оно оказалось бы единым,

обладающим свойствами, так как стало бы одновременно и единым и

не-единым и было бы отнюдь не тем, чем является <само> единое.

15 Однако в каждом роде необходимо иметься чему-то, не смешанному

с худшим, чтобы существовало смешанное, о чем мы и говорим *, ука­

зывая тем самым на виды. В самом деле, благодаря существованию

равенства-в-себе равные вещи в нашем мире в фантазии предстают

как равные**, хотя при этом они и образуются из противоположной

природы: благодаря первому сущему то, что смешано с не-сущим, ока-

20 зывается видимым. И, вообще, то, чем является каждое <как таковое>,

всегда предшествует тому, что из-за своего ослабления принимает в

себя некую лишенность самого себя. Следовательно, есть единое-само-

по-себе, которое обособлено от всякого множества, а значит, то единое,

которое одновременно оказывается не-единым, никоим образом не бу­

дет первым, наоборот, оно станет зависеть от самого первого единого,

25 поскольку будет участвовать в едином благодаря собственному началу,

а из-за своего ослабления уже предвосхитит в себе причину множества

и раздельности.

Глава 4

Опровержение воззрений тех, кто утверждает,

что первое начало всего ум

11,31 Итак, я полагаю, на основании сказанного ясно, что единое — это

начало и первая причина всего и что все другое следует за ним. Я, со

своей стороны, удивляюсь всем остальным толкователям Платона, ко-

5 торые утверждают, что среди сущих простирается умное царство, и не

* См.: Прокл. Комментарий к ** Ср.: «Федон», 74а9—75Ь9.

«Пармениду», 788.29—789.7.

Глава 4 121

удостаивают благоговейного внимания неизреченное превосходство еди­

ного и его стоящее за пределами всего наличное бытие. В особенности

это относится к Оригену42, получившему то же самое образование,

что и Плотин *. В самом деле, он завершает свое рассмотрение на уме 10

и первом сущем, оставляя при этом без внимания единое, потустороннее

всякому уму и любому сущему. Если бы он делал это на том основании,

что единое стоит выше всякого знания, всякой речи и любого его вос­

приятия (67u(3oA.fjc;), то мы никак не могли бы сказать, что он в чем-

либо погрешает против <учения,> согласного с мнением Платона, или

против природы самих действительных предметов. Однако, коль скоро 15

подобное происходит потому, что единое <в представлении Оригена>

оказывается во всех отношениях лишенным наличного бытия и ипос­

таси, и потому, что наилучшее оказывается умом, а первое сущее и

наипервейшее единое предстают как одно и то же, мы не могли бы с

ним в этом согласиться, да и сам Платон не принял бы его <воззре­

ний > и не причислил бы к своим последователям. На самом деле, как 20

мне кажется, подобное учение далеко от философии Платона и навеяно

перипатетическими новшествами. Если хочешь, в ответ не только

<Оригену>, но и всем остальным, кто высказывает те же самые пред­

положения, мы проведем краткое рассмотрение данного вопроса, словно

бы выступив на состязании в защиту учения Платона и продемонст­

рировав, что он доказывает потусторонность самой первой причины 25

уму и ее обособленность от всего сущего; именно такого мнения от­

носительно того, что он говорит, придерживаются Плотин, Порфирий

и все их преемники в философии.

Так вот, давайте начнем с «Государства». Действительно, именно 11,32

в этом диалоге ** Сократ со всей определенностью показывает, что

благо стоит выше сущего и всего умного устроения. Он использует

при этом аналогию самой первой благости с Солнцем. В самом деле, 5

если благо, несущая истину причина, должно соотноситься с умом и

умопостигаемым так же, как Царь-Солнце 43, порождающая сила све­

та,— со становлением и со всем видимым и видящим; и если мы будем

Утверждать, что Солнце в своем едином превосходстве обособлено од- 10

новременно и от видящего и от видимого,— то мы вслед за этим со­

гласимся и с тем, что благо всегда находится за пределами мыслящего

и

 мыслимого. Ничто не препятствует здесь тому, чтобы выслушать

слова самого Платона:

См.: Порфирий. Жизнь Плотина, ** См.: «Государство», 508Ь8—

3.24-25. 509с4.

122 Прокл. Платоновская теология, книга II

15 «—Я полагаю, что Солнце дает всему видимому не только воз­

можность быть видимым, о которой ты говоришь, но и рождение,

и рост, а также питание, само при этом не будучи рождением.

Как же иначе?

Значит, я утверждаю, что и для познаваемого под действием

блага возникает не только возможность познаваться, напротив,

при посредстве блага ему оказываются свойственными и бытие, и

20 сущность, несмотря на то что само благо не есть сущность: оно

потусторонне сущности, поскольку превышает ее старшинством

и силой» *44.

На основании сказанного ясно, что < Платон> определяет здесь

благо и первое начало в их единстве как нечто, в высшей мере более

25 простое по сравнению не только с умной ширью, но и с умопостигаемым

и сущностью; он делает этот вывод точно так же, как и тот, что Солнце

превосходит все зримое и благодаря своему свету доводит его до co­

ll,33 вершенства и рождает. И потому, разве мы, принимая во внимание

сказанное Платоном, могли бы согласиться с тем, что ум есть наилуч­

шее и что он — причина всего? Разве станем мы отождествлять сущее

и сущность с тем началом, которое возглавляет все божественные вы-

5 ходы за свои пределы? В самом деле, сущность и ум, как утверждается,

изначально гипостазируются благом, вокруг блага они обладают своим

наличным бытием, наполняются светом истины, исходящим от него, и

10 удостаиваются обращенного к ним участия благодаря единству с этим

светом, который, разумеется, более божествен, нежели ум и сущность,

поскольку он изначально исходит от блага и является словно бы про­

водником подобия первому среди сущих. Действительно, свет, исхо­

дящий от Солнца, делает все зримое солнечновидным **, а участие в

свете <блага> превращает умопостигаемое в благовидное и божест-

15 венное. Следовательно, ум есть бог благодаря умному свету, умопо­

стигаемое, более почтенное, чем сам ум,— по причине умопостигаемого

света, а то, что одновременно оказывается и умопостигаемым, и умным,

участвует в божественном наличном бытии вследствие нисходящей к

20 нему полноты света; короче говоря, каждый божественный чин по на­

званной причине существует и соединен с причиной всего сущего.

Стало быть, самое первое благо весьма далеко от того, чтобы прийти

к тождеству с умом, а умопостигаемое более достойно, нежели все

25 вместе взятое наличное бытие всех вещей: оно второе после света, ис­

ходящего от блага, и, поскольку благодаря этому свету достигает со-

* «Государство», 509Ь2-10. ** Там же, 509а1.

Глава 4 123

вершенства, в своем чине соприкасается с самим благом. В самом деле,

мы будем утверждать, что умопостигаемое и сам свет соединены с

первым отнюдь не одним и тем же способом; напротив, свет благодаря

своей непосредственной связи с благом располагается в самом благе, 11,34

а умопостигаемое при посредстве света удостаивается лишь соседства

с ним. Действительно, и среди чувственно воспринимаемого солнечный

свет изначально единоприроден самому кругу Солнца; он исходит из

центра всеобщей сферы и во всем гипостазируется подле него. Все же 5

чувственно воспринимаемое в собственном смысле этого слова при его

посредстве удостаивается подобия Солнцу, и каждое таковое по своей

природе наполняется солнечновидным сиянием.

Итак, сказанного достаточно, для того чтобы любители созерцания

истины * припомнили мысль Платона и поняли, что чин ума — второй 10

после обособленного превосходства единого. Если же нужно обосновать

данный вывод большим количеством свидетельств, мы должны рас­

смотреть также те определения, которые дает элейский гость в «Со­

фисте». Так вот, он говорит, что множество всех сущих — будь то 15

противоположных друг другу, будь то нет — необходимо ставить в за­

висимость от единого сущего, а само единое сущее — от единого <как

такового>. В самом деле, всякий раз, когда мы говорим о том, что

теплое и холодное или движение и покой есть сущее, мы отнюдь не

утверждаем, что сущее есть то или другое из названного. Действи­

тельно, если бы сущим как таковым был покой, то движение уже не 20

было бы сущим, а если бы сущим было движение, то покой не был

бы достоин именоваться сущим. Следовательно, ясно, что бытие по­

является и у покоя, и у движения, и у всего множества сущих благодаря

первому сущему**, которое оказывается единым. Стало быть, такое

первое сущее есть причина сущности для всего; будучи предметом со- 25

причастности для другого, оно само участвует в соответствующем еди­

ном и потому оказывается не только сущим, но и единым, причем

первое единое отнюдь не находится в нем в том же самом положении, 11,35

чт

о и первое сущее,— напротив, первое сущее в нем есть сущее как

таковое, а вовсе не по той причине, что оно участвует в бытии, единым

^е оно оказывается именно в смысле сопричастности и потому единое

в

 нем есть то единое, которое обладает свойствами, а сущее — первое

сущее***. Значит, коль скоро Платон <в «Государстве»> сообщает 5

* Там же, 475е4. *** Ср.: Там же, 244Б6-245Ы0.

'it г^

^р.: «Софист», 243d8—еб;

249e7-250d4.

124 Прокл. Платоновская теология, книга II

<о едином>, наличное бытие которого пока еще подразумевает его

потусторонность сущему, и <доказывает, что> самое первое < единое

(?)> стоит за пределами сущих, <то не следует говорить о том, что

ум> он считает <первым> среди всего. В самом деле, умом оказы­

вается та первая природа, которая <наряду со своим бытием умом>

является также и сущим. Но разве сущее не будет вторым после еди­

ного, так как оно участвует в едином и потому в качестве своего опре­

деления получает эпитет «единое»?

10 Далее, в «Филебе» Сократ также вполне ясно показывает то же

самое тем, кто пытается познавать целые на основании входящих в их

состав частей: ум не занимает того же самого положения, что и

наипервейшее45. Во всяком случае, исследуя благо человеческой ду­

ши *, а также цель, достигнув которой, эта самая душа во всем пребы-

15 вала бы в должном состоянии и питалась бы плодами подобающего ей

счастья **, он сперва отрицает то, что подобной целью будет удоволь­

ствие, а затем — что она есть ум; основанием для такого вывода явля­

ется то, что в состав ума не входят все те же самые стихии, что и в

состав блага***. Итак, коль скоро тот ум, который имеется у нас, есть

20 образ первого ума и благо для всей нашей жизни не следует определять

только как такой ум, разве нет необходимости в том, чтобы и среди

высшего причина блага стояла выше умного совершенства? 4* В самом

деле, если бы первое благо выступало в качестве всеобщего ума, то и

25 нам, как и всему остальному, благодаря участию в уме были бы свой-

11,36 ственны самодостаточность и подобающее нам благо. Однако наш ум и

отделен от блага, и нуждается в нем, и, разумеется, потому для дости­

жения человеческого совершенства требуется также наслаждение. Что

же касается божественного ума, то он всегда участвует в благе, и со-

5 единен с ним, и потому является божественным <и благовидным>; при

этом благовиден он в силу участия в благе, а божествен, поскольку

зависит от первой божественности. То же самое рассуждение приводит

к выводу о том, что благо обособлено от первого ума, а счастье суще­

ствует не только благодаря мышлению, но и вследствие всесовершенного

10 присутствия блага, так как умной вид энергии сам по себе еще не под­

разумевает блаженства.

Да и что тут терять время на длительные словопрения? Ведь уже

«Парменид» учит нас вполне четкому отличию блага от сущности и

15 бытия, а также тому, что единое в числе прочего обособлено и от

* См.: «Филеб», 11Ь4-с2. *** См.: Там же, 20ЬЗ-21е4.

** См.: Там же, 60с2-4. 4* См.: Там же, 28с1-31Ы.

Глава 5 125

сущности, ибо именно таков вывод первой гипотезы *. Что же касается

причинствующего для сущности, которое в своем высшем превосходстве

обособлено от нее, то разве не будет оно потусторонним и для умного

чина? В самом деле, ум также есть сущность. И если в уме присут­

ствуют покой и движение**, а Парменид показал, что единое никак 20

им не подчинено***, то разве тем самым он не поставил нас лицом

к лицу с предшествующей всякому уму неизреченной причиной всех

вещей? И если всякий ум уже совершил возвращение к самому себе

и пребывает там, а относительно единого показано, что оно не распо­

лагается ни в самом себе, ни в другом4*, то разве станем мы, приняв

во внимание это рассуждение, отождествлять ум с первым? Далее, 25

разве будет единое, предшествующее сущему, как-то отличаться от еди- 11,37

ного сущего, которое мы разбираем во второй гипотезе, если ум ока­

жется самым лучшим и самым первым началом всего? Действительно,

единое сущее участвует в едином, участвующее же оказывается сле­

дующим после того, в чем оно участвует46.

Глава 5

Способы рассмотрения единого начала всего:

апофатика и аналогия

Впрочем, приведенные рассуждения послужили всего лишь напо- 5

минанием о том, что, согласно Платону, единое стоит выше ума и

сущности. Вслед за этим необходимо рассмотреть вот что. Если единое

не является ни умопостигаемым, ни умным и вообще не участвует в

силе сущего, то какие могли бы иметься способы восхождения к нему

и

 при посредстве каких умозрительных построений Платон по возмож- 10

ности описывает своим последователям неизреченное и непознаваемое

превосходство первого?

Итак, я утверждаю, что иногда он указывает на единое при по­

средстве аналогии, имея в виду его сходство с последующим, а порой

Доказывает его обособленность и внеположность всем сущим при по-

Мо

Щи апофатических высказываний47. В самом деле, в «Государстве» 15

^11латон> выявляет невыразимое своеобразие и наличное бытие блага,

и

спользуя для этого аналогию с Солнцем5*; в «Пармениде» же он,

См.: «Парменид», 141е7—10. 4* См.: Там же, 138а2—Ь6.

Ср.: «Софист», 248d4—е5. 5* См.: «Государство», 506d8-

'** См.: «Парменид», 138Ь7-139ЬЗ. 509с4.

126 Прокл. Платоновская теология, книга II

опираясь на апофатические суждения, показывает отличие единого от

всего того, что следует за ним *. Я, со своей стороны, полагаю, что

20 вторым способом он описывает выход за пределы единого, помимо про­

чего, прежде всего божественных устроений. В самом деле, единое об­

особлено от всего, появляющегося от него на свет, потому, что при-

чинствующее всегда стоит выше того, что им обусловлено; единое не

25 будет чем-либо из всего потому, что все возникло благодаря ему, ибо

11.38 оно — начало всего: сущего и не-сущего. С другой стороны, первым

способом < Платон > описывает возвращение возникшего к единому.

Действительно, положение, аналогичное благу, в каждом чине сущих

5 занимает монада, которая подобна благу и является для всего сопря­

женного с ней <числа> тем же самым, чем оно оказывается для всех

устроений богов 48. Причина такого подобия — разумеется, возвраще­

ние к нему всего. Значит, все происходит от него и совершает свое

10 возвращение к нему. И выход всего за свои пределы обозначает для

нас путь восхождения к первому, основанный на апофатических суж­

дениях, а возвращение — тот, который опирается на аналогии.

И пусть у меня никто не будет принижать подобный способ рас­

суждений, считая апофатические выражения за описание лишенностей,

15 и не станет пытаться очернить путь восхождения к первому началу,

определяя аналогию как тождественность в рассуждениях, а сами рас­

суждения — как <описания> взаимосвязей. В самом деле, как мне

кажется, апофатические определения предполагают <запечатленное>

в действительных предметах своеобразие трех видов. [1] Иногда <апо-

20 фатические суждения>, в большей мере имеющие вид начала, чем ка-

тафатические, как порождающие и завершающие, оказываются основой

тех; [2] иногда <апофатические суждения> занимают положение, рав­

ное катафатическим, хотя и в этом случае катафасис ничуть не более

почтенен, чем апбфасис; [3] порой <апофатические суждения> удо-

25 стаиваются низшей, чем катафатические, природы и только в этом слу­

чае речь в связи с ними заходит о лишенности 49. Ведь даже по поводу

самого не-сущего, которому соответствует апофасис в отношении су­

щих, мы иногда, имея в виду его потусторонность сущему, утверждаем,

будто оно есть причина сущего, то, что порождает последнее; порой

мы обнаруживаем, что оно сопряжено с сущим (как мне кажется, имен-

11.39 но на это указывает элейский гость, когда говорит: «He-сущее, если

позволено так выразиться, ничуть не меньше сущего» **), а иногда

делаем вывод о том, что оно подразумевает только лишенность и от-

* См.: «Парменид», 137с4—142а8. ** «Софист», 258Ы—2.

<Глава 6> 127

сутствие сущего, ибо именно в этом смысле мы и называем все ста­

новление и материю не-сущим50. 5

Что касается аналогий, то они вводятся ради наглядного обозначения

подобия последующего < единому> и на их основании не может быть

выявлено ни какого-либо смысла, ни связи, ни общности первого начала

с тем, что следует за ним. В самом деле, его обособленность отнюдь 10

не похожа на ту, которая усматривается в применении ко второму и

третьему устроениям,— напротив, благо превосходит все много больше,

чем ум, то, что идет за ним (причем это относится и к демиургическому

уму, и к уму всего космоса 51, и к любому другому, который именуется

божественным): всякий ум и любой бог обладают меньшим превосход- 15

ством над низшим, так же как и над тем, причинами чего они являются,

нежели первое — над каждым сущим; оно равным образом, а не в

большей или меньшей мере, внеположно всему (ибо, если бы мы го­

ворили <о большей или меньшей степени его превосходства>, то при­

писывали бы ему более или менее тесную связь с последующим) 52. 20

Необходимо настаивать на отсутствии его связи со всем и полагать в

равной степени обособленным от всего, но при этом утверждать, что

среди другого что-то само по себе должно быть ближе к нему, а что-

то — дальше от него. Действительно, каждое появляется от него, все-

производящего в качестве единой причины всего53, и возвращается к

нему; однако подобное действие тем или иным способом совершают

сами каждые, в то время как само <благо> не допускает ни связи, 25

ни общности с чем-либо, следующим за ним.

<Глава 6> 11,40

Способы именования единого начала всего:

единое и благо

Итак, как мы сказали, имеются два способа наглядного представ­

ления единого. В свой черед, этой самой неизреченной причине можно

Дать два имени, о которых нам сообщает Платон. В самом деле, в

Государстве» он называет ее благом* и показывает, что оно есть 5

исток истины, соединяющей ум и умопостигаемое, а в «Пармениде»

именует подобное начало единым ** и провозглашает его гипостазиру-

ю

Щим божественные генады.

(~м.: «Государство», 506е1; 508еЗ; ** См.: «Парменид», 166с2—5.

518dl.

128 Прокл. Платоновская теология, книга II

Так вот, в свой черед одно из этих имен есть образ выхода всего за

10 пределы <начала>, а другое — возвращения. В самом деле, поскольку

все возникает и происходит благодаря первому, мы, применяя к нему

имя «единое», указываем на него как на причину всякого множества и

любого выхода за свои пределы; действительно, откуда еще, как не из

15 единого, могло бы появиться множество? А поскольку возникшее по

своей природе возвращается к нему и тоскует по его неизреченному и

невоспринимаемому наличному бытию, мы называем его благом, ибо что

другое, как не благо, обеспечивает возвращение всего и является пред­

метом стремления для сущих. Ведь все другое занимает различное по-

20 ложение: для одного сущего оно ценно, а для другого — нет, и каждая

из вещей, о которых говорится, что они каким бы то ни было образом

существуют, к одному стремится, а другое отвергает. Благо же — это

общий предмет стремления для всего сущего, и именно к нему тяготеет

и простирается в согласии со своей природой все; при этом влечение у

25 вожделеющего всегда обращено на собственный для него предмет стрем­

ления. Следовательно, благо есть причина возвращения для всего по­

следующего, а единое — то, что его гипостазирует.

11,41 И потому не считай у меня неизреченное доступным именованию и

не думай, что имеются две причины любого единства. Ведь в данном

случае (когда речь идет об именах) мы, имея в виду то, что следует за

5 ним, приписываем ему выходы за свои пределы или круговые возвра­

щения к нему54, с одной стороны применяя к нему имя «единое», по­

скольку благодаря ему возникло множество, а с другой — называя его

«благо», поскольку все, вплоть до наиболее неотчетливого, возвраща­

ется к нему. Следовательно, мы стремимся познавать непознаваемое в

10 первом, рассматривая то, что возникает от него и возвращается к нему;

на том же самом основании мы пытаемся приписывать имена неизре­

ченному. Между тем оно не является ни познаваемым для сущего, ни

изреченным для чего бы то ни было из всего — наоборот, оно обособ­

лено от всякого знания и от любого слова, наличествует как невоспри-

15 нимаемое и в качестве единой причины производит из самого себя все

знания, все познаваемое, все слова и все то, что постигается в них.

Его единичность и внеположность всякому делению проявляются

среди того, что следует за ним, двумя, а вернее, тремя способами.

20 Действительно, все пребывает, выходит за свои пределы и возвраща­

ется к единому55; в самом деле, все одновременно объединено с ним,

уступает его обособленному от всех вещей единству и стремится к уча­

стию в нем. И единство придает всему последующему устойчивость и

25 превосходство, не покидающее пределов его причины; слабость опре­

деляет выход сущего за свои пределы и его отделение от наипервейшей

<Глава 6> 129

генады, не допускающей участия в себе, а стремление завершает воз­

вращение гипостазировавшегося и его круговращение, направленное на

неизреченное. Следовательно, все извечно объединено с первым: одно,

будучи более далеким, а другое — скорее близким, и вследствие этого 11,42

единства все обладает наличным бытием и участием в благе; однако

мы при посредстве имен предпринимаем попытку объяснить выход все­

го за свои пределы и его возвращение. Что же касается его устойчивого

пребывания56 в первом, если позволено так выразиться, и единства с 5

неизреченным, то, поскольку такое неизреченное обладает своим на­

личным бытием как невоспринимаемое, мудрые в божественных делах

не в состоянии ни постигнуть его посредством знания, ни объявить о

нем в речи. Напротив, подобно тому как само <неизреченное> изна­

чально скрыто в недоступных для входа святынях и обособлено от всех 10

сущих, точно так же и единство с ним всех вещей таинственно, невы­

разимо и непознаваемо для всех. В самом деле, каждое сущее соеди­

няется с ним отнюдь не в его постижении (кат' 8TuiPo^f|v) и не при

помощи сущностной энергии, поскольку с первым объединено даже

то, что непричастно знанию; и то, что лишено всякой энергии, участвует 15

в соприкосновении с ним в собственном чине. Итак, единство сущих

с первым подразумевает непознаваемость и мы даже не пытаемся поз­

навать его или указывать на него при помощи имени. Однако, будучи

в состоянии в большей мере воспринимать выход сущих за свои пределы

и их возвращение, мы применяем к первому два имени, словно его 20

изваяния57, и при этом берем их из последующего. Тем самым мы

определяем два пути восхождения к нему: путь аналогии, когда мы

имеем в виду имя «благо», и путь апофатики, когда мы подразумеваем

имя «единое». Указывая нам именно на это, Платон в «Государстве» 25

называет первое благом и одновременно совершает свое восхождение

к нему, используя метод аналогии*, в «Пармениде» же, выбрав в ка­

честве предмета обсуждения единое-в-себе, обосновывает его обособ­

ленное от сущего превосходство при посредстве апофатических логи- 11,43

ческих выводов**. Стало быть, в обоих случаях первое внеположно

познавательным способностям и частям речи, при том, что все остальное

Уже предоставляет нам причину как для знания, так и для именования.

* Аервое гипостазирует все единство и наличное бытие последующего,

а

 то, что идет за ним, участвует в причине уже по отдельности. Это

идущее за ним, как и было сказано, пребывая, выходя за свои пределы 5

См.: «Государство», 508е1 и да- ** См.: «Парменид», 137с4 и далее,

лее.

За к. 3700

130 Прокл. Платоновская теология, книга II

и возвращаясь, обретает множественность; что же касается единого,

то оно полностью обособлено от всего вместе взятого — и от порож-

10 дающих выходов за свои пределы, и от обеспечивающих возвращение

сил, и от единовидных ипостасей среди сущего.

< Глава 7>

Вторая часть

Сверхсущностное начало всего в произведениях Платона

Аналогия между благом и Солнцем в VI книге «Государства»

То, каковы способы изложения учения о первом, то, какие имена

15 пытается давать ему Платон, и то, откуда <...> как имена, так и дан­

ные способы описания неизреченного и непознаваемого для всего, я по­

лагаю, на основании сказанного вполне понятно. Если же нужно рас­

смотреть каждый из относящихся к этому <неизреченному и непозна­

ваемому > догматов, которые представлены в различных рассуждениях

20 Платона, и расположить их в рамках единой теологической науки, то

давай, если хочешь, прежде других рассмотрим те догматы Сократа,

которые тот вырабатывает в шестой книге «Государства», используя

при этом описанный выше способ,— то, каким образом он описывает

удивительное превосходство блага над всеми сущими и над высшими

25 чинами всего, используя при этом метод аналогии *58.

11,44 Итак, прежде всего <Платон> проводит разделение сущих и, по­

ложив в основу ту посылку, что одни из них являются умопостигае­

мыми, а другие — чувственно воспринимаемыми, науку определяет как

знание об умопостигаемых, а ощущение сопрягает с чувственно воспри-

5 нимаемыми**. Разделив все на две части, он соотносит с умопости­

гаемым множеством единую и обособленную монаду, а с чувственно

воспринимаемым — другую, подобную первой. Он показывает, что

каждая из этих двух монад порождает свет: одна — умопостигаемый,

а другая — чувственно воспринимаемый ***. При этом благодаря умо­

постигаемому свету все умопостигаемое оказывается боговидным и бла-

10 говидным в результате участия, исходящего от первого бога, а благодаря

чувственно воспринимаемому свету все чувственно воспринимаемое

вследствие даруемого Солнцем совершенства солнечновидно и близко

* См.: «Государство», 507Ь9-с5. *** См.: Там же, 508c4-dl0;

** См.: Там же, 507с6-508сЗ. 50%2-Ю.

<Глава 7> 131

к единой монаде. Помимо сказанного, <Платон> ставит вторую мо­

наду в зависимость от той, которая царствует в умопостигаемом*; в

результате к благу восходит как первое, так и последнее среди сущего 15

(я имею в виду умопостигаемое и чувственно воспринимаемое).

И мне кажется, что подобный способ восхождения к первому яв­

ляется наилучшим и более всего походящим для теологии. Он соединяет

всех богов, располагающихся в космосе, в единое единство и устанав­

ливает для них зависимость от монады, непосредственно сопряженной 20

с ними; сверхкосмических он, в свой черед, возводит к умному царству,

умных подчиняет умопостигаемому единству, а уже самих умопостига­

емых и при их посредстве всех сущих ставит в зависимость от пер­

вого 59. В самом деле, подобно тому как монада внутрикосмического

является сверхкосмической, монада сверхкосмического — умной, а 25

<монада> умного — умопостигаемой 60, точно так же необходимо, что­

бы умопостигаемое соседствовало прежде всего со сверхумопостигаемой

монадой и благодаря ей достигало совершенства, а затем, наполняясь 11,45

божественностью, освещало последующее умопостигаемым светом. Да­

лее, умное, вкушающее бытие от умопостигаемого, а благо и едино-

видное наличное бытие от первой причины, связует умным светом

сверхкосмическое; сами же предшествующие космосу роды богов, чи- 5

стый ум воспринимающие от умного, умопостигаемый свет — от умо­

постигаемого, а единичность — от отца всего, ниспосылают в вот этот

зримый космос лучи света, исходящего от них самих. По этой самой

причине Солнце, занимающее высшее положение среди всего внутри- 10

космического и происходящее из эфирных глубин 61, передает видимым

предметам сверхъестественное совершенство и по возможности упо­

добляет их сверхнебесным космосам.

Впрочем, подробнее мы поговорим об этом ниже **. Настоящее 15

рассуждение, использующее описанный метод, ставит все в зависимость

°т блага и наипервейшей генады. Действительно, коль скоро Солнце

будет связывать все чувственно воспринимаемое, а благо — произво­

дить на свет и доводить до совершенства все умопостигаемое (и при

этом < Платон > именует вторую монаду потомком блага ***, по ка­

ковой причине она и делает чувственно воспринимаемое сияющим, упо- 20

рядочивает его и наполняет благами, ибо подражает своему собствен­

ному предку, или же причине), все будет участвовать в благе и вос­

ходить к единому началу: умопостигаемое и наибожественнейшее среди

* См.: Там же, 509dl-4; 506еЗ; ** См.: Наст, соч., VI.12.

508Ы2—13. *** «Государство», 507аЗ.

132 Прокл. Платоновская теология, книга II

сущего непосредственно, а чувственно воспринимаемое — через собст­

венную монаду62.

25 Далее, в том же самом месте Платон закладывает для нас основы

анализа63, относящегося к первому, еще и иным способом*. В самом

деле, все множества, существующие в космосе, он ставит в зависимость

от умопостигаемых монад, например, все прекрасное — от прекрасного-

11,46 в-себе, все блага — от блага-в-себе и, наконец, все равное — от ра-

венства-в-себе **. Определив одно как умопостигаемое, а другое как

чувственно воспринимаемое (ибо именно его высшие чины в однород­

ности располагаются среди умопостигаемого), <Платон> считает нуж­

ным подняться еще на один шаг от этих умопостигаемых видов*** и

5 сделать тот вывод, что те, кто считает благость потусторонней умопо­

стигаемому, будут полагать, что благодаря ей существуют и достигают

своего совершенства умопостигаемое и располагающиеся в нем монады.

Действительно, подобно тому как чувственно воспринимаемое множе­

ство мы возводим к монаде, несопоставимой с чувственно восприни­

маемыми предметами, и считаем, что благодаря ей <чувственно вос-

10 принимаемое> обладает ипостасью, точно так же и умопостигаемое

необходимо ставить в зависимость от другой причины, не причисляемой

к умопостигаемым; благодаря ей умопостигаемое обладает сущностью

и божественным наличным бытием.

Разумеется, не следует думать, что Платон отождествляет благо,

входящее в число умопостигаемых видов, и то, которое предшествует

15 умопостигаемому. Напротив, благо, занимающее то же самое положе­

ние, что и прекрасное, необходимо полагать сущностным — одним из

видов, располагающихся среди умопостигаемого; что же касается самого

первого блага, которое мы обычно имеем в виду, когда используем

само имя «благо», то его следует считать сверхсущностным и превос-

20 ходящим всех сущих старшинством и силой4*. В самом деле, сам

Сократ, давая определения прекрасному и благу, говорит примерно сле­

дующее: «А также, конечно же, есть прекрасное-в-себе и благо-в-

себе и так далее; это касается всего, хотя мы тогда и полагали

вполне справедливо, что его много; в свой черед, высказывая пред­

положения, связанные с идеей каждого, поскольку эта идея едина,

25 мы и говорим о том, что именно есть каждое»^*. Обращая по­

средством этих рассуждений наше внимание вместо чувственно вос-

* См.: «Государство», 507а7—Ь8. 4* Там же, 509Б9.

** См.: Там же, 507b9-508dl0. 5* Там же, 507Ь5-8.

*** См.: Там же, 508е1-509Ы0.

<Глава 7> 133

принимаемых прекрасных и благих вещей и вместо выступающего пред­

метом сопричастности вообще, которое располагается среди другого,

множественного, на сами умопостигаемые генады сущего и на наипер- 11,47

вейшие сущности, вслед за этим он переходит от них к обособленной

причине всего прекрасного и благого. В самом деле, прекрасное-в-себе,

выступающее как эйдос, оказывается вождем многих прекрасных, а 5

благо-в-себе — многих благих; оба они всего лишь гипостазирует им

подобное. Наипервейшее же благо есть причина не только благого, но

равным образом и прекрасного; имея в виду именно это, в другом

месте Платон говорит: «И ради него все; и оно есть причина всего 10

прекрасного» *.

Помимо сказанного, благо, располагающееся среди эйдосов, явля­

ется умопостигаемым, чему учит сам Сократ; кроме того, оно позна­

ваемо. То же благо, которое предшествует эйдосам, потусторонне су­

щим и стоит выше всякого знания **. Первое названное благо предо­

ставляет сущностное совершенство, а второе обусловливает бытие самих 15

богов благими — в той мере, в какой они являются богами,— и ока­

зывается прародителем предсущностных 64 благ. И потому нам не сле­

дует считать, что всякий раз, когда Сократ, используя само имя, при­

надлежащее идее, называет первое «благом» ***, он говорит о собст­

венно-умопостигаемой благости. Наоборот, коль скоро причина всего 20

прекрасного и благого лучше всякой речи и имени, мы должны согла­

ситься с тем, что он прав, когда распространяет на него имена, отно­

сящиеся к тому, что непосредственно наполняется им. Ибо именно это,

как я полагаю, он и показал всеми своими рассуждениями относительно

блага, при посредстве аналогии с Солнцем доказав, что оно потусто- 25

ронне знанию и познаваемому, а также сущности и сущему4*. И не­

которым удивительным образом здесь у нас возникает связь с апофа- 11,48

тическими суждениями о едином в «Пармениде». В самом деле, то,

что благо не является ни истиной 5*, ни сущностью 6*, ни умом 7*,

ни наукой 8*, одновременно подчеркивает его отличие и от сверхсущ­

ностных генад, и от всего <умопостигаемого> рода богов, и от умных 5

и умопостигаемых устроений, и от любой душевной ипостаси65; пере­

численное и есть то, от чего применительно к началу всего абстраги­

руется <Платон> в первой гипотезе9*.

* «Письма», 312е2-3. ** Там же, 508еЗ; 5.

** См.: «Государство», 505а2-ЬЗ; 6* Там же, 509Ь6-10.

507Б9-10; 509а2-5. 7* Там же, 508М2-с2; 508d4-9.

*** См.: Там же, 508е1-3. »* Там же, 508еЗ.

4

* См.: Там же, 508е1-509Ы0. 9* См.: «Парменид», 137с4-142а8.

134 Прокл. Платоновская теология, книга II

10 Впрочем, когда он воспевает то, что возглавляет божественные бла­

га, и именует его самым ярким среди сущего *, он называет его так

отнюдь не потому, что оно участвует в свете (ибо оно является источ­

ником наипервейшего света для умопостигаемого и ума), а потому, что

оно есть причина для любого света и исток всякой умопостигаемой,

умной или околокосмической божественности. Действительно, подоб-

15 ный свет — это не что иное, как участие в божественном наличном

бытии, так как все, участвующее в благе и наполняющееся исходящим

от него сиянием, становится благовидным; точно так же вследствие

сопричастности богу первые сущие делаются боговидными и, как го­

ворят, умопостигаемое и умное оказываются божественными.

20 Принимая во внимание все сказанное, мы имеем в виду обособлен­

ное от всего сущего и от божественных устроений превосходство блага;

при этом мы соглашаемся, что в каждом чине сущего располагается

монада, аналогичная благу, причем это касается не только чувственно

25 воспринимаемого, рассматривая которое, Платон ведет речь о Солн­

це**, но и сверхкосмического, а также того, что при рождении богов

11,49 появилось от блага прежде него. В самом деле, ясно, что более близкое

к первой причине, в большей мере участвующее в ней, в каком-то

смысле более похоже на нее; подобно тому как она оказывается при­

чиной всего сущего, точно так же это более близкое к ней в качестве

5 водительствующих монад стоит во главе частных устроений. И мно­

жества <Платон> ставит в зависимость от монад, а все монады, в

свой черед, возводит к началу, обособленному от всего, и как одно­

родные располагает вокруг него. Значит, необходимо, чтобы теологи­

ческая наука соответственно божественным чинам представляла в чис-

10 той форме свои несмешанные, превосходные и не связанные ни с чем

другим понятия, описывающие это начало, а все последующее считала

гипостазирующимся благодаря ему и достигающим своего совершенства

вокруг него; при этом само начало эта наука должна полагать в своем

едином преобладании простоты превосходящим все монады, находя-

15 щиеся среди сущих, и как единичное стоящим выше всех устроений

<сущего>. Ведь, подобно тому как сами боги распорядились66 тем

порядком, который существует среди них, точно так же посвященной

им истине необходимо различать предшествующие причины сущего и

рождающееся от этих причин второе и третье.

20 Стало быть, сама единая истина, относящаяся к первому началу и

обладающая единым смыслом, более всего предпочтительным в свете

* «Государство», 518с9. ** См.: Там же, 508Ы2-с2.

<Глава 7> 135

Платоновых гипотез, такова: <первое начало> идет впереди всех бо­

жественных устроений и созидает благовидную сущность богов; оно

является источником сверхсущностной благости; поскольку все, следу- 25

ющее за ним и восходящее к нему, наполняется благами, это самое

следующее неизреченно соединяется с ним и как однородное распола­

гается вокруг него. В самом деле, единичность начала отнюдь не под­

разумевает его бесплодности, а, наоборот, порождает все тем больше,

чем более предпосылает возникающему свое обособленное единство. 11,50

И порождающая сила этого начала не ввергает его в пучину множества

и раздельности — она пребывает в чистоте, скрытой в недоступных

для входа святынях. Действительно, среди следующего за началом мы

повсюду видим совершенное, стремящееся порождать, и полное, спе- 5

шащее даровать полноту другому. То же, что связует все совершенства

воедино и является не каким-то благом, а благом-в-себе и, если можно

так выразиться, высшей полнотой 67, тем более будет порождать и ги­

постазировать все, благодаря своей обособленности от всего производя

его на свет, а в своей безучастности на равных основаниях обусловливая 10

и первые, и последние из сущих.

Однако не думай при этом, что соответствующие рождение и выход

за свои пределы принадлежат единому, которое оказывается движу­

щимся, множественным, обладающим порождающей силой или дейст­

вующим, ибо все перечисленные качества будут уже следовать за един­

ственностью первого. В самом деле, если бы благо двигалось, оно уже 15

не было бы благом, так как благо-в-себе — это то, что не есть ничто

другое, и если бы оно двигалось, то лишь за границы благости. Стало

быть, каким образом то, что при посредстве благости производит на

свет сущие, вследствие самого такого произведения на свет всего могло 20

бы лишиться блага? И если бы оно оказывалось множественным, то

выход за его пределы всего был бы результатом его слабости или не­

мощности, а отнюдь не избытка благости; действительно, то, что в

ходе порождения покидает границы собственного превосходства, про­

изводит потомство вовсе не вследствие своего совершенства — наобо­

рот, оно стремится упорядочить худшее вследствие ущербности собст- 25

венной силы и ее недостатка. Если бы оно производило все на свет,

пользуясь < порождающей > силой, то в нем самом благость уменьши­

лась бы, ибо вместо одного в этом случае появились бы два: благо и 11,51

с

ила. И если бы первое благо нуждалось в силе, то оно испытывало

бы некий недостаток. Но коль скоро для <доведения до> совершенства

появляющегося на свет и для <создания > полноты всего достаточно

самого бытия благом, то разве будем мы допускать добавление к нему 5

Как

°й бы то ни было силы? В самом деле, среди богов добавление

136 Прокл. Платоновская теология, книга //

означает уменьшение высшего единства. Итак, пусть будет одно лишь

благо, предшествующее силе и энергии; действительно, всякая энергия

есть потомок силы. Стало быть, несмотря на то, что <начало> не

10 энергиино, все гипостазируется при посредстве энергии; несмотря на

то что оно не нуждается в силе, все полно сил; несмотря на то что

оно немножественно, все участвует в благе; несмотря на то что оно не

движется, все вкушает от присутствующего первого. Действительно,

благо возглавляет все силы и энергии, так же как и любое множество

15 и движение, коль скоро все перечисленное восходит к благу, словно к

своей цели. Наисовершеннейшее среди всего совершенного, центр всего

вожделенного, руководящий всеми целями, достижение которых же­

ланно для последующего, само первое благо неописуемо для всего и

существует прежде всего.

20 <Глава 8>

Определение единого начала всего в письме Платона к

Дионисию. Опровержение учения Амелия

Давайте вслед за этим исследуем приведенные <Платоном> в пись­

ме к Дионисию определения первого начала и рассмотрим то, каким

образом он воспевает здесь его неизреченное и в столь великой мере

безыскусное превосходство *.

25 Пожалуй, кое-кто мог бы обвинить нас в том, что мы походя при-

11,52 влекаем суждения Платона для обоснования собственных гипотез; он

мог бы сказать, что все три умных царя оказываются богами и что благо

не следует соотносить с последующим, а также причислять его к этому

5 последующему68. В самом деле, подобное причисление будет неподо­

бающим в свете его обособленного превосходства над другим: благо во­

обще не является первым, поскольку в этом случае вместе с другими,

вторыми или третьими, причинами оно образовывало бы триаду 69, хотя

на самом деле стоит настолько же выше любой триады и любого числа,

10 насколько умопостигаемые боги выше умных. Почему же то, что обо­

соблено от всех божественных чисел вместе взятых, мы соотносим с

другими царями и к тому же добавляем определения «первый», «второй»

и «третий»? Тот, кто отстаивает превосходство первого начала над всем

божественным, мог бы сказать еще многое другое; точно так же и мы

15 сами даем отличающееся от приведенного толкование данных определе-

* «Письма», 312d5—313а6.

<Глава 8> 137

ний <Платона>, поскольку утверждаем, что благо не допускает участия

в себе, стоит за пределами умопостигаемых или умных родов и распо­

лагается выше божественных монад.

Так вот, то, что Платон считает царя всего * первым богом и утвер- 20

ждает, что он — это тот, ради кого все **, и что он — причина всего

прекрасного ***, как я полагаю, не требует долгого обсуждения со сто­

роны тех, кто рассматривает слова, взятые сами по себе, не привнося

в них собственных домыслов, с большим упорством проводимых в

жизнь и ложно приписываемых Платону. Свидетелем же того, что мы 25

не ставим рядом <первое, второе и третье>, является сам Платон,

который говорит отнюдь не о «первом царе», а именно о «царе всего»,

и то, что располагается вокруг него, не есть <первое>, наподобие того,

как вокруг второго второе, а вокруг третьего третье 4*, но 11,53

именно все сущее; помимо этого, при описании других он приводит

числа и говорит об их различных царствах; с царем же всего он не

связывает никакого собственного для него числа и не обособляет под- 5

властную ему область от других. Подобный способ рассуждений отнюдь

не подразумевает его причисления к другому и не ставит его рядом со

второй и третьей силой на том основании, что он будто бы возглавляет

триаду, ибо при триадическом делении первая монада возглавляет пер­

вые устроения, относящиеся к одному ряду с ней, вторая — вторые, а 10

третья — третьи. И если бы кто-нибудь предположил, что первая мо­

нада идет впереди всех устроений, поскольку объемлет вторые и третьи

уделы вместе взятые, но при этом объемлющая причина той монады,

которая соотносится со всем, изменяется подобным ей образом и все

оказывается подчиненным царю всего в одном смысле и в одном чине, 15

то первое по своему чину, равно как второе и третье, должно было

бы оказаться рабом первого царя триады вследствие его общности с

остальными. Разве приведенное рассуждение не воспевает обособлен­

ности первой причины и ее несопоставимости 70 с другими царствами 20

богов так, как подобает, если сам <Платон> говорит, что эта причина

царствует равным образом над всем, а все гипостазируется вокруг нее

и ради нее всему свойственны сущность и энергия?

И если в «Государстве» Сократ совершенно недвусмысленно гово- 25

рит о том, что Солнце, которое оказывается аналогичным благу, цар­

ствует в космосе 5*, то никто не дерзнул бы осудить эту аналогию на

* «Письма», 312е1-2. <* Там же, 312еЗ-4.

'* Там же, 312е2. 3* См.: «Государство», 509dl—4.

'* Там же, 312еЗ.

138 Прокл. Платоновская теология, книга II

том основании, что она якобы причисляет благо к вещам одного порядка

11.54 с царем внутрикосмического. Однако если мы считаем должным вести

речь не только о подобии последующих причин своим первым началам,

но и об обособленном водительстве этого < первого начала >, то разве

станем мы утверждать, что сверхкосмические цари возглавляют соб­

ственные уделы, соблюдая в этом аналогию с первым: подобно тому

5 как такое первое в своем едином превосходстве занимает положение,

предшествующее всему?

Да и что тут много говорить? Платон-то ведь называет бога царем *,

а других уже не удостаивает того же самого имени, причем не только

10 в начале своей речи о них, но и чуть ниже. Он говорит: «<Вокруг>

царя, как и тех, о ком мы сказали, нет ничего подобного»**. Сле­

довательно, как о царе он говорит только о первом боге. И вовсе не

получается того, что он есть царь только первого, а второй — <царь>

15 второго, третий же — третьего, напротив, он оказывается <царем>

всех сущих вместе взятых, ибо он — причина всего прекрасного***.

Стало быть, он обособленно, однородно и в превосходстве над всем

идет впереди других причин, вовсе не обладает равным им положением

и не воспевается Платоном как вождь триады.

20 Конечно же, о том, что это <все> располагается подле первого

бога, мы могли бы узнать из приведенных несколько выше рассуждений

о нем: «Ибо, по его словам, ты утверждаешь, что тебе приведено

недостаточно доказательств по поводу природы первого. Итак, я

буду говорить тебе иносказательно, чтобы, если эта дощечка ис-

25 пытает некие превратности на море или на суше, прочитавший

11.55 ее не понял бы. Ведь вот как обстоит дело. Все располагается

вокруг царя всего и все ради него, он причина всего прекрасно­

го» 4*. Так вот, поставив своей целью при посредстве приведенного

5 иносказания очистить наши представления о первом, <Платон> про­

славляет для нас царя всего и представляет его как причину всего пре­

красного и благого. Следовательно, разве мог бы этот царь всего быть

кем-нибудь другим, а не единичным богом, который обособлен от всего,

производит из самого себя на свет все и в качестве единой причины

10 возглавляет все устроения? Кто возвращает все цели к самому себе и

располагает их вокруг себя? В самом деле, назвав то, ради чего все,

целью всех целей и первой действующей причиной, ты не погрешил

15 бы против истины. Кто еще мог бы быть причиной всего прекрасного,

* «Письма», 312е1. *** Там же, 312е2-3.

** Там же, 313а1-2. 4* Там же, ЗШ5-еЗ.

<Глава 8> 139

освещающей все божественным светом и словно бы запершей на ключ

безобразное и несоразмерное среди низшего, наиболее неотчетливого

из всего? 71

Если хочешь, на основании непосредственно идущих за этими рас­

суждений Платона мы скажем, чему соответствует утверждение о том,

что не допускает в применении к себе никакого слова или знания,— 20

это первое. В самом деле, определение: «Что же это такое? Причина

всех зол» * дается как результат рассмотрения самого первого начала;

именно его невозможно мыслить вследствие его непознаваемости, а так­

же толковать, поскольку оно неописуемо. Что бы ты ни утверждал72,

ты всегда будешь говорить нечто и о нем, но его никак не про- 25

говоришь, ибо, рассуждая о том, причиной чего оно является, мы не

в состоянии сказать, что есть оно само, а также постигнуть его в мысли.

Итак, в данном случае добавление качественной определенности, как

и сама любознательность души, не позволяет ей воспринять обособ- 11,56

ленную от всего благость, поскольку она полна теми понятиями, ко­

торые относятся к ней самой, наводят ее на родственные и единопле­

менные с ней самой многообразные мысли и отвлекают от единичности

и таинственности, каковые только и соответствуют участию в благе. 5

И не только человеческой душе подобает очиститься от представлений,

свойственных ей самой, в единстве и общности с первым оставив вовне

все собственное множество и пробудив свое наличное бытие, или, как

говорит <Плотин>, закрыв глаза**, вознести саму себя к царю

всего *** и принять участие в благе так, как ей это позволено. На- 10

против, даже предшествующий нам ум и все божественное благодаря

собственным высшим единствам, сверхсущностным факелам 4* и пер­

вому наличному бытию объединены с первым и вечно участвуют в

исходящей от него полноте; при этом они тяготеют к единому началу

не в той мере, в какой существуют, а в той, в какой обособлены от 15

родственного им. В самом деле, тот <бог>, который оказывается при­

чиной всего, повсюду рассеял 5* символы 73 собственного всесовершен-

ного превосходства; при их посредстве он расположил все вокруг себя

и, стало быть, неизреченно присутствует во всем, будучи тем не менее

от него обособлен. Итак, каждое, проникая в неизреченность собст- 20

венной природы, изыскивает так символ Отца 6* всего 74. Все по при­

роде благоговеет перед ним и при посредстве соответствующего ему

Там же, 313а3^4. 4* «Халдейские оракулы», фр. 130.

Плотин. Эннеады, 1.6.8.25. 5* Там же, фр. 39.

«Письма», 312е1—2. 6* Там же, фр. 108.

140 Прокл. Платоновская теология, книга II

мистического символа соединяется с ним, совлекая с себя собственную

природу; вследствие тоски по непознаваемой природе, по истоку блага,

25 оно стремится быть только его символом и всего лишь участвовать в

11.57 нем. Достигнув этой причины, оно застывает в тишине 75 и избавля­

ется от бремени и любовного томления *, свойственных всему в со­

гласии с его природой по отношению к непознаваемой, неизреченной,

не допускающей участия в себе, сверхполной благости.

<Глава 9>

Теологическая интерпретация образа Царя

из II письма Платона

5 Впрочем, то, что настоящее рассуждение следует относить к первому

богу и что Платон в данных умозрительных построениях рассматривает

его по преимуществу как несопоставимого с остальными и обособлен­

ного от них, я полагаю, тем самым было доказано. Вслед за этим

давайте последовательно рассмотрим каждый из приводимых <в пись-

10 ме к Дионисию> догматов и соотнесем их с общими понятиями о при­

чинах, с тем чтобы еще и таким образом осветить в своем рассуждении

предмет общей теологии.

Итак, пусть с первым началом будет связана единая истина, чрез­

вычайно <отчетливо> воспевающая его неизреченность, простоту и

15 внеположность всему. В согласии с этой истиной, все остальное гипо­

стазируется вокруг < этого начала> **; притом речь отнюдь не идет

о том, что оно порождает следующее за ним, поскольку производит

его на свет или же изначально существует как его цель. В самом деле,

используемый <Платоном> вид именования вовсе не приписывает не­

познаваемому каких-либо <свойств> <...> обособленное от всего; он

20 не представляет в качестве множественного то, что стоит выше всякого

единства, а также не возводит связь и общность с последующим к

тому, что не допускает никакого участия в себе; и, вообще, он не пред­

лагает научить чему-либо относительно <первого начала> и его при­

роды, а, напротив, <описывает> лишь следующие за ним вторые и

третьи ипостаси.

25 В то время как подобное наглядное определение именно таково и

11.58 именно так в нем воздается должное неизреченности первого бога, вто-

* «Государство», 490Ь7; Ь2.

* Пер! TOV 71&VTCDV PctGiAia navz ест («Письма», 312е1—2).

<Глава 9> 141

рым после него становится то, в согласии с которым к нему обращаются

все стремления действительных предметов, и оно в качестве единой

причины, стоящей впереди всех остальных причин, прославляется как 5

вожделенное для всего и как его общая цель *. В самом деле, последний

чин действительных предметов существует только ради чего-то, а

первый — лишь как то самое, ради чего; все же промежуточное уча­

ствует в двух названных своеобразиях: оно ревностно держится за сто­

ящее выше как за предмет своих стремлений, а низшему предоставляет

возможность осуществить его стремления. 10

Помимо перечисленных существует и третье умозрительное опре­

деление начала всего, во многом уступающее вышеописанным: пред­

полагается, что начало гипостазирует все прекрасное **. Действительно,

отнести к нему представление о том, что оно есть хорег блага и оно

в качестве цели предшествует божественным устроениям,— это почти 15

то же самое, что дать ему толкование, гласящее, что вслед за ним и

благодаря ему обретает ипостась все причинствующее, отеческое, на­

полняющее благом и несущее в себе детородные силы; что же касается

созидательной и порождающей причин, то отнесение их к нему требует 20

значительного удаления от всесовершенного единства первого; в самом

деле, последующему не положено ни познавать, ни толковать в рас­

суждении о том, оказывается ли оно причиной сущих или же порождает

их. Последующее лишь должно в молчании воспевать его неизречен­

ность и почитать его причиной, беспричинно предшествующей всем

причинам. Если же мы, точно так же, как применяем к нему опреде- 25

ления «благо» и «единое», попытаемся определить его как причину —

целевую или отеческую,— стараясь тем самым перенести на него опре­

деления первого участвующего в нем, то необходимо посочувствовать

муке души в рождении <определения> единичного бога, проявляю- 11,59

Щейся в том, что она стремится мыслить его и говорить о нем, но при

этом следует иметь в виду, что обособленное превосходство единого

не мыслимо в такой же степени, в какой его нужно полагать стоящим

выше соответствующего наглядного определения.

Итак, именно исходя из этого мы и будем толковать священные 5

Умозрительные догматы Платона и соответствующий действительным

предметам их порядок. Мы скажем, что первый догмат должным об­

разом представляет в наглядном виде простоту царя всего, его пре­

восходство над всем, несвязанность и полную несопоставимость с ним. 10

EKGIVOU EveKOt ndvia (Там же, 312е2).

EKSIVO aiiiov drcdvicov xcov KCIAXOV (Там же, 312е2—3).

142 Прокл. Платоновская теология, книга II

В самом деле, то, что все гипостазируется вокруг него, указывает на

наличное бытие последующего и при этом само потустороннее всему

из этого наличного бытия исключено, поскольку никак не связано с

тем, что следует за ним. Второй догмат прославляет причину всех богов,

стоящую выше их в качестве их цели. Действительно, высшая причина

15 среди всех непосредственно примыкает к тому, что предшествует всякой

причине, и такова целевая причина — то, ради чего; итак, подобная

причина следует за началом всего и появляется в выходе за свои пре­

делы действительных предметов, описанном в учении Платона. Нако­

нец, в третьем догмате выдвигается предположение, что начало про-

20 изводит на свет прекрасное, и потому в нем ему ставится в соответствие

причина менее совершенного вида, нежели целевая (именно поэтому,

как я полагаю, Плотин без всяких колебаний и называет первого бога

истоком красоты *). Следовательно, на счет наилучшего из всего не­

обходимо относить наилучшее, чтобы, как гласит истинное рассужде-

25 ние, оно оказалось причиной и первопричиной 76 всего,— таково благо.

11,60 В рассуждениях Платона можно подметить и еще вот какой заслу­

живающий удивления момент. В первом из трех приводимых боговдох-

новенных догматов он не дерзает говорить что-либо о благе, как и о

соответствующей ему неизреченной природе и о причинной силе; потому

он не допускает, чтобы мы в своих рассуждениях восходили к этому

5 началу. Второй, в котором уже подразумевается его неизреченность,

если позволено так выразиться, отрицает связь <начала всего> с по­

следующим, но при этом позволяет сделать тот вывод, что оно является

целевой причиной. В самом деле, <Платон> не счел нужным назвать

10 его «тем, ради чего»; выдвинув гипотезу, что «все ради него», он тем

самым натолкнул нас на мысль об общности и сопоставимости предмета

стремлений и самого стремящегося. Далее, третий догмат гласит, что

<начало всего> есть причина прекрасного,— и потому уже можно что-

то говорить о нем и делать некие дополнительные выводы <, а не просто

15 вести речь> о простоте первой причины, и уже не останавливаться на

определении <начала> в качестве цели, а добавлять вывод о нем как о

начале, создающем последующее; мне кажется, подобное положение дел

имеет место потому, что в данном случае уже появилось то, что непо­

средственно следует за первым. Действительно, говорить о нем что-то

возможно лишь потому, что мы можем иметь в этом случае в виду либо

20 все, либо наилучшее, так как <первое> оказывается причиной налич­

ного бытия для всех сущих, потому служит первым предметом участия

* Плотин. Эннеады, 1.6.6.15.

<Глава 10> 143

для наилучшего и, значит, уже позволяет увидеть свой собственный

признак — обособленное единство. Стало быть, что касается имен «еди­

ное» и «благо», то мы применяем их к нему на том основании, что оно

уже дарует нечто всем сущим; в самом деле, среди того, в чем участвуют

все сущие, мы не могли бы назвать причиной что бы то ни было иное, 25

отличное от того, что располагается превыше их всех. Определения же

«то, вокруг чего», «то, по причине чего», и «то, от чего», относятся по

преимуществу к умопостигаемым богам, и именно благодаря им эти боги

и восходят к первому. Действительно, откуда еще, как мы могли бы 11,61

предположить, у единичных богов появляются их собственные признаки,

если не от того, что им предшествует? Ведь высшему чину умопости­

гаемых <богов> дается определение «то, вокруг чего», поскольку во­

круг него совершили выход за свои пределы все божественные устрое­

ния, а сам этот высший чин таинственным образом предпослан им. 5

Среднему чину <умопостигаемых богов > соответствует определение

«то, по причине чего», ибо все гипостазируется ради вечности и всесо-

вершенного наличного бытия. Последнему же чину умопостигаемых

<богов> подходит определение «то, от чего», так как оно первое про­

изводит на свет и однородно упорядочивает все.

<Глава 10> 10

Апофатические определения единого начала всего

в первой гипотезе «Парменида»

Впрочем, эти определения мы, как говорится, сделаем более понят­

ными ниже *, при изложении учения об умопостигаемых богах. Вслед

за этим давайте поставим заключительную точку в рассуждениях от­

носительно первого бога, изложив ту теорию, которая была выработана

<

 Платоном> в «Пармениде», и дадим свое толкование мистических 15

Умозрительных представлений, изложенных в его первой гипотезе, в

т

ои мере, в какой они будут отвечать целям настоящего исследования.

* 'олное их толкование мы уже дали в том комментарии, который на­

писали к этому диалогу**.

Итак, в связи с первой гипотезой необходимо, во-первых, дать то

определение, что в ней содержится столько же апофатических логиче- 20

Ск

их выводов, сколько катафатических в следующей за ней 77. В самом

*См.: Наст, соч., Ж12-14.

^м.: Прокл. Комментарий к «Пармениду», VI—VII.

144 Прокл. Платоновская теология, книга II

деле, в последней рассматриваются всеобщие устроения, происходящие

от единого, а в первой — единое, обособленное от всех божественных

11.62 родов. На основании обеих этих гипотез всякому ясно, что причина

всего должна стоять выше того, что она производит на свет. Дейст­

вительно, поскольку единое является причиной для всех богов, оно вне-

положно им, а так как оно в своем превосходстве обособлено от них,

5 то словно бы закладывает во всех них ипостаси. Ведь оно гипостазирует

их все при посредстве своей высшей простоты, коль скоро, даже в

случае вторых или третьих чинов сущего, среди соответствующих этим

чинам причин те, которые полностью обособлены от собственного по­

томства, порождают и связуют свои порождения более совершенным

образом. И благодаря тому, что <единое> неизреченно производит

10 на свет все божественные устроения, как единичное, оно стоит выше

всего, ибо среди того, что рождается вслед за ним, причины всегда

отличаются от причинно обусловленного. Вследствие этого бестелесна

та природа, которая оказывается причиной тел; душа, будучи причиной

15 рожденного, сама, разумеется, вечна; ум неподвижен, поскольку он

выступает как причина для всего движущегося. Стало быть, если при

каждом выходе сущего за свои пределы качества причинно обуслов­

ленного отрицаются в применении к его причине, разумеется, необхо­

димо, чтобы в том случае, когда речь идет о причине всего, в равной

мере отрицалось наличие у нее всех свойств вообще78.

Вслед за этим, во-вторых, как я полагаю, те, кто изучает теологию

20 по плану «Парменида», должны определить сам порядок следования

апофатических суждений 79, а также то, что все второе и третье выходит

за пределы монад, изначально существующих в самих божественных

родах, в той последовательности, которая соответствует каждому из

них, и потому <Платон> отрицает <соответствующие свойства> в

25 применении к единому (ибо то, что внеположно причинам, представ­

ляющим собой начало, тем более идет впереди тех, которые стоят ни­

же), но тем не менее не относит начало своих рассуждений к тем богам,

которые объединены с первым. В самом деле, род единого трудно опре­

делить, поскольку таков даже тот род, который по природе распола­

гается вслед за ним, более всего единичный, таинственный и по пре-

11.63 имуществу подобный своему прародителю. Итак, там, где прежде всех

остальных <свойств> появились деление и множество, и положил себе

отправную точку Парменид *; рассмотрев по очереди все последующие

5 устроения, вплоть до самого последнего, он вновь вернулся к началу

* См.: «Парменид», 137с4—5.

<Глава 10> 145

и показал, что единое, как единая и неизреченная причина, отличается

от единовидных богов, прежде других участвующих в нем*.

Наконец, в-третьих, я в дополнение к сказанному даю вот какое

определение самому способу <построения> апофатических суждений:

они указывают не на то, что <единое> лишено рассматриваемых

<свойств>, а, напротив, на то, что оно порождает обладающее словно

бы противоположными. В самом деле, так как первое не есть многое,

последнее уже выходит за его пределы **; поскольку оно не есть целое,

целостность выходит за его пределы ***, и так далее 80. Кроме того,

тем, кто доверяет Платону и не приписывает единому никаких

<свойств>, подобает настаивать именно на апофатических суждениях.

Действительно, какое бы <свойство> ты ему ни приписал, тем самым

ты принизишь единое, ибо в конечном итоге представишь его не как

единое-само-по-себе, а как единое, обладающее свойствами, поскольку

оно будет не просто единым, но еще и чем-то другим — тем, чем в

сопричастности будет обладать единое.

Итак, вот каков-способ <построения> апофатических суждений —

<подразумевающий в применении к единому> обособленность, еди­

ничность, перводейственность и внеположность всему в непознаваемом

и неизреченном превосходстве его простоты. И тем, кто пытается при­

менить подобный метод к первому богу, необходимо в свой черед от­

рицать в применении к нему и сами апофатические суждения. В самом

деле, как говорит Парменид, ни речь о нем никак не могла бы поя­

виться, ни имя 4*. Если же речь о нем невозможна, то ясно, что при­

менять к нему не следует и апофасиса (ибо все стоит ниже единого:

и предметы познания, и сами знания, и орудия познания5*81); потому-

то в заключение данной гипотезы делается вывод о невозможности ее

самой 6*. Действительно, если единому не соответствует ни одно слово,

т

о и само рассуждение, предлагающее данный тезис, не имеет отно­

шения к единому. И в том, что желающие узнать неизреченное при

посредстве речи приходят к невозможности ее самой, нет ничего уди­

вительного; ведь любое знание, соприкасаясь с предметом познания,

н

икак не различающимся в нем, теряет силу. Например, если мы будем

говорить о чувственном восприятии как о предмете науки, то мы от­

кажемся от <чувственного восприятия как инструмента науки> самого

п

° себе, и то же самое будет иметь место в случае науки об умопо-

* См.: Там же, 141е7-142а1. <* Там же, 142аЗ.

* См.: Там же, Т37с4-5. *>* См.: Там же, 142аЗ-6.

См.: Там же, 137с5—d3. 6* См.: Там же, 142а6—8.

Зак. 3700

146 Прокл. Платоновская теология, книга II

стигаемом, да и в применении к каждому знанию. Таким образом,

если бы существовала речь о неизреченном, она никогда не прекратила

бы опровержения самой себя, так же как и сражения с собой.

10 < Глава 11>

Состояние души в ходе апофатического постижения единого

начала всего

Ну что же, коль скоро порой (а сейчас как раз подходящий случай)

мы должны устранить всю многовидность знания и отграничить от себя

все разнообразие жизни, давайте, придя в совершенно спокойное со­

стояние, подойдем поближе к причине всего82. Пусть же у нас в

15 спокойствии83 пребывает не только мнение или фантазия и пусть не

только утихнут страсти, препятствующие нам в нашем порыве к пер­

вому, но пусть будет спокоен сам воздух и вот это Все 84; пусть все

в своей непоколебимой силе поможет нам принять участие в неизре-

20 ченном. Остановившись там83 и возвысившись над умопостигаемым,

если, конечно, таковое имеется в нас, и пав ниц перед подобием взо­

шедшего Солнца 86, мы смежим глаза (ибо даже на любое другое сущее

не положено смотреть прямо), тем самым узрев то Солнце, которое

11,65 дарует свет умопостигаемых богов, восходящее, как говорят поэты,

из океана *. Вслед за этим совершив нисхождение от этого боговдох-

новенного морского спокойствия87 к уму, а вслед за умом воспользо­

вавшись свойственной душе логикой, давайте скажем самим себе, что

5 в этом своем путешествии мы постигли обособленного первого бога;

давайте воспоем его доступными нам средствами, не упоминая, впрочем,

о том, что он создал землю и небо, а также души и рождения всего

живого, ибо он, разумеется, сотворил их, но в последнюю очередь88.

Прежде них он явил весь умопостигаемый, а также весь умной род

10 богов, и всех сверхкосмических богов, и всех внутрикосмических. И,

поскольку он — бог всех богов и генада генад89, и поскольку он по­

тусторонен первой недоступной для входа святыне, более неизречен,

чем всякое молчание90, и более непознаваем, чем любое наличное бы-

15 тие, он, как святой, скрыт среди святых умопостигаемых богов.

А вслед за этим, перейдя от умных песнопений к логическим рас­

суждениям и поставив на первое место неопровержимую науку

* Гомер. Илиада, VII.422; Плотин. Эннеады, V.5.8.6. Ср.: Схолия к «Одис­

сее» Гомера, 3.335.2.; Схолия к «Теогонии» Гесиода, 507аЗ.

< Глава 12> 147

диалектики 91, давайте, после того как мы <непосредственно> узрели

первые причины, теоретически рассмотрим, в каком смысле первый

бог обособлен от всего, и пусть на этом нисхождение будет завершено. 20

Ибо если исходить из здешних вещей, то можно легко обмануться в

отношении высших предметов [и никогда их не достигнуть]. Мнение,

фантазия и ощущение ослабляют в нас присутствие богов, низводят

нас от олимпийских благ к земнородным порывам*, титанически раз- 25

деляют наш ум и вместо постижения всеобщего обращают наше вни­

мание на призраки сущего92.

<Глава 12> 11,66

Первая гипотеза «Парменида» и порядок следования

божественных чинов

Так что же это за первое умозрительное положение науки, которая

будет строиться'на основании ума и показывать саму себя? 93 Да какое

еще мы могли бы назвать, как не наипростейшее и не более всего

очевидное из тех, которые в ней приняты? Ведь именно такое поло- 5

жение по преимуществу подобно тому способу созерцания, который

свойствен уму. Что же это за положение? Парменид говорит: «Единое,

если оно есть единое, не будет многим»**. В самом деле, многое с

необходимостью участвует в едином, единое же в едином не участвует, 10

а само является единым-в-себе. Однако первое единое также не будет

допускать участия в себе, ибо чистое единое не смешивается со многим,

а то, что есть единое, не воспринимает в себя никаких добавок от

худшего. Следовательно, единое обособлено. Далее, первое многое со­

ответствует высшему чину первых умных богов и умопостигаемому на­

блюдательному пункту ***, чему нас будет учить вторая гипотеза 4*. 15

(-тало быть, единое во всем внеположно соответствующему чину и яв­

ляется его причиной. Действительно, то, что единое не есть многое,

как мы говорили, указывает не на некую лишенность, а, напротив, на

т

о, что оно есть причина многого.

Итак, приведенное положение Парменид даже не стал доказывать,

а

 принял его как первое и самоочевидное для любого, поскольку многое 20

и

 единое образуют своего рода антитезу. Следующее отрицание он

строит, уже используя данное, то, что идет за тем — предшествующее

Ср.: «Закону», 727е1. *** «Политик», 272е5.

* «Парменид», 137с4-5. 4* См.: Наст, соч., IV.27; 30.

148 Прокл. Платоновская теология, книга II

ему; он все время рассуждает именно так, хотя порой и берет в качестве

стихий доказательства положения, непосредственно предшествующие

обсуждаемым, а иногда — приведенные выше. В самом деле, вслед за

25 сказанным, как мы и сказали <...> чин богов, связующий воедино

11.67 их ширь и ограничивающий ее пределом, гипостазируется на основании

обособленной причины; во второй гипотезе <Платон> именует его «ча­

сти и целое» *. Итак, то, что единое обладает соответствующим свой­

ством <Парменид> отрицает, для отграничения нижестоящего от еди-

5 ного опираясь на понятие многого. Действительно, как он говорит, це­

лое, имеющее части, есть многое, единое же потусторонне последне­

му**. Таким образом, если единое внеположно умопостигаемой про­

стоте, а целое, обладающее частями, разворачивается вместо этой самой

простоты в цепь, простирающуюся через все данное устроение, разве

10 нет необходимости в том, чтобы единое не было целым и не нуждалось

в частях и, как я полагаю, вследствие своего превосходства в качестве

причины предшествовало соответствующему чину богов и производило

его на свет, само оставаясь обособленным?

И в применении к третьему чину, следующему за названными и

15 занимающему положение низшего чина тех <богов>, которые оказы­

ваются умными и одновременно умопостигаемыми, нам следует рас­

смотреть то, что единое несопоставимо проще его. В самом деле, дан­

ный чин гипостазируется на основании вторых родов и целостности *(*

родов f < умопостигаемо->умнбго94; единое же, как было показано,

обособлено от <целостности> в качестве ее причины. Следовательно,

20 единое не имеет начала, середины или конца; оно не обладает также

краями и не причастно никакой фигуре***, ибо именно эти [боги]

<определения> даются соответствующему божественному чину. Зна­

чит, даже если <мы будем говорить о том, что> высшее <устроение>

является телесиургическим, среднее — воспеваемым центром, а завер-

25 шающее — возвращающим низший чин этих богов к началу, все равно

единое будет в равной мере потусторонним всем им. Действительно,

единое, обладающее подобными <свойствами>, будет иметь части и

окажется многим; между тем было показано, что в качестве причины

11.68 оно единичным образом предшествует как множеству, так и целост­

ности вместе с частями, входящими в состав последней. И ты видишь,

что с высшим чином Парменид соотнес одно апофатическое суждение,

со средним — два, а с низшим — три. <Первое гласит: у единого нет

* См.: «Парменид», 142c7-d9. *** См.: Там же, 137d4-138al.

** См.: Там же, 137с5—d3.

<Глава 12> 149

начала, середины и конца;> второе: оно не имеет краев (что указывает

на его бесконечность); третье: оно не обладает какой-либо фигурой. 5

В свой черед давайте рассмотрим гипостазировавшихся вслед за

перечисленными тремя устроениями умных богов, также разделяющихся

на три устроения, и покажем, что единое стоит выше их. Парменид

говорит: «Ибо такое единое не находится ни в самом себе, ни в 10

другом» *. В самом деле, если бы оно располагалось в другом, то пол­

ностью охватывалось бы тем, в чем находится, и повсюду соприкасалось

бы с объемлющим его. Будучи таким, оно обладало бы фигурой и

состояло бы из частей и потому оказалось бы многим, а вовсе не еди­

ным. А если бы <единое> находилось в себе, то, разумеется, полно­

стью окружало бы себя; охватывающее же и одновременно охватывае­

мое — это два, но никоим образом не одно первое единое. Следова- 15

тельно, рассуждение приходит вот к какому выводу: единое окажется

не-единым, если будет предпринята попытка соотнести его с высшим

<устроением> умных <богов>. Стало быть, <Парменид> устанав­

ливает, что оно во всех отношениях обособлено и от этого устроения,

одновременно участвующего в третьей <триаде> богов, располагаю- 20

щихся выше его, появляющегося на свет от второй <такой триады>,

достигающего своего совершенства благодаря первой и полностью рас­

полагающегося в самом себе.

Точно так же единое порождает и второй умной чин, само при

этом оставаясь не смешанным с ним. Действительно, оно не покоится

и не движется**, а, значит, не участвует ни в <покое>, ни в <дви- 25

жении>, но в равной мере обособлено от них обоих и, следовательно,

внеположно также промежуточным космосам умного выхода богов за

свои пределы. Ведь если бы единое двигалось, то оно совершало бы

движение двумя способами: либо изменяясь, либо перемещаясь в про­

странстве. Однако единое не может изменяться, так как изменяющееся 11,69

будет уже не-единым,— оно выйдет за пределы единичного наличного

бытия. Не может единое и перемещаться по кругу, потому что при

допущении такого перемещения оно будет обладать частями: серединой

и

 краями; если же оно меняет свое местоположение, то также будет 5

Делиться на части, поскольку в качестве целого не будет располагаться

Ни

 в том <месте>, по направлению к которому движется, ни в том,

Из

 которого начинает свое движение; в самом деле, находясь в том

и

ли в другом, оно будет неподвижным, ибо в одном случае оно еще

Не

 станет совершать движение, а в другом — уже окончит собственное

* Там же, 138а2-3. ** См.: Там же, 138Ь7-139ЬЗ.

\

150 Прокл. Платоновская теология, книга II

перемещение. И если бы единое покоилось, то оно, разумеется, пре­

бывало бы в чем-то; однако было показано, что оно не находится ни

10 в чем — ни в самом себе, ни в другом *. Следовательно, единое никак

не может ни двигаться, ни покоиться; эти <его свойства> относятся

к среднему чину умного, как станет ясно из второй гипотезы**. Ибо

первый бог производит на свет и этот чин, оставаясь тем не менее

обособленным от него.

15 В третью очередь давайте рассмотрим низший чин умных <богов>,

появляющийся от единого и стоящий ниже его, используя для этого

следующие рассуждения. В этом чине гипостазировались тождествен­

ность и инаковость в своем единстве ***; само же единое идет впереди

их обоих вместе. В самом деле, об ином говорится как об ином самому

20 себе и другому; точно так же тождественное тождественно самому себе

и другому. Единое не будет иным самому себе, потому что иное единому

окажется уже не-единым. Оно не будет тождественным другому, что­

бы, оказавшись тождественным ему, не перейти неявным образом в

25 его природу. Далее, не будет оно и иным другому, ибо тогда оно ока­

жется одновременно и единым, и обладающим неким дополнением в

виде силы инаковости; ведь единым оно будет отнюдь не в том же

отношении, в каком окажется иным, так как инаковость — вовсе не

единое; значит, будут иметься единое и иное, а потому многое, но не

11,70 единое. Единое, конечно, не будет тождественным самому себе. В са­

мом деле, если бы единое и тождественное различались только по свое­

му имени, то не существовало бы многого, причастного взаимной тож­

дественности, ибо оно никак не могло бы сделаться единым благодаря

5 многому. Если же единое по своему бытию отличается от тождествен­

ности, то первое единое окажется непричастным последней: в против­

ном случае, присоединив к единому тождественность, оно окажется

единым, обладающим свойствами, а вовсе не первым единым. Так вот,

если низший чин умных богов характеризуется этой тетрадой, то ясно,

10 что единое потусторонне и ей. Оно являет свыше и прибавляет ко

всему данную четырехчленную монаду, упорядочивающую все после­

дующее. Ведь начиная именно с данного чина другое впервые образует

общность с единым; при этом оно, конечно же, появляется на свет и

сохраняется благодаря единому.

15 Вслед за умными богами неизреченное превосходство единого рас­

положило всю ширь сверхкосмических, само оставаясь при этом таин-

* См.: «Парменид», 138а2—3. *** См.: «Парменид», 139Ь4—еб.

** См.: Там же, 145е7-146а8. Ср.:

Наст, соч., V.38.

<Глава 12> 151

ственным образом обособленным от своего потомства; <эта ширь>

непосредственно примыкает к умным <богам>, но в единовидности

свое наличное бытие обретает от первого бога. Именно это Парменид 20

и показывает, когда рассматривает подобие и неподобие*, и делает

вывод о них на основании той божественности, которая заключает собой

низший чин умных монад. Действительно, подобное есть тождествен­

ное, обладающее свойствами, точно так же, как неподобное — это иное,

обладающее свойствами. Следовательно, <Парменид> показывает, что

единое в своей единой простоте внеположно и этому собственному

признаку богов. В самом деле, то, что стоит выше силы тождественного 25

и иного, тем более превосходит обретающее ипостась благодаря им.

Что же остается вслед за этим? Ясно, что внутрикосмическое мно­

жество богов. Однако оно содержит в себе два множества: небесное

и подлунное. Среди них род, блуждающий по небу, описывается как 11,71

равное, большее и меньшее (тер |iei£ovi кои тф sAxxacrovi) <по ве­

личине единое>, подлунный же обладает равенством по [множеству]

<числу>, отличающимся от небесного равенства, а неравенством раз­

деляющимся в силу большей или меньшей многочисленности (7tA,eiovoq 5

а и mi SAXXTTOVOC;) **. Значит, в каждом таком роде богов будут

присутствовать монада и диада, но в высшем они окажутся близкими

к единому и тождественности, а в низшем — к множеству и умной

причине инаковости. Стало быть, единое превосходит все перечислен­

ное. В самом деле, равное всегда состоит из одного и того же числа 10

частей, а не равное — из иного. Следовательно, какая нужда тому, что

обособлено и от тождественности, и от сопряженной с ней инаковости,

как-то участвовать в равенстве и неравенстве?

В дополнение ко всем перечисленным божественным устроениям

давайте рассмотрим также роды душ, вдохновляемых богами и разде­

ляющихся вокруг них. Действительно, в последних божественных вы- 15

ходах за свои пределы появляется первый род душ, единоприродный

с

 богами, коль скоро и на небе, и в подлунной божественные души

воспринимают само распределение богов в космосе, о чем в одном месте

говорит афинский гость***93. Итак, душевная ширь получает свою 20

характеристику в соответствии с < признаками > времени и проистека-

ю

Щеи во времени жизни4*; своеобразие же божественных душ ука­

зывает на тот признак, что одно и то же <единое> одновременно

м

°ложе и старше самого себя и другого. В самом деле, души, совер-

* См.: Там же, 139е7-140Ь5. *** Ср.: «Законы», 898cl-899d3.

* См.: Там же, 140b6-d8. Ср.: 4* См.: «Парменид», 140el-141d6.

H9d8-151e2.

152 Прокл. Платоновская теология, книга //

шающие свой путь всегда в одном и том же времени и приводящие

25 начало в соприкосновение с концом, так как они идут к завершению

всего своего кругооборота, постоянно становятся моложе и, поскольку

этого завершения они достигают, замыкая свой кругооборот в его на­

чале, то делаются старше; при этом все возрасты у них всегда сохра­

няют тождественную меру времени. <3начит,> помимо названного, в

11.72 них присутствуют тождественность и инаковость: первая обеспечивает

временное равенство, а вторая — неравенство. Следовательно, единое

стоит выше божественных душ и порождает их вместе с богами.

5 В заключение мы приходим к низшему чину всего устроения лучших

<родов>. При этом <бог>, явлющийся причиной для всего умопо­

стигаемого вместе взятого, служит также причиной возникновения ро­

дов, сопровождающих богов 96, которых в соответствии с тремя частями

времени также три *; обособленность <единого > и от них на основании

умозрительных построений Парменида вполне очевидна. В самом деле,

10 тому, что потусторонне всякому времени и проходящей во времени жиз­

ни, нет никакой нужды быть рабом частного периода времени.

Следовательно, как единая и непознаваемая причина, первое среди

всего приводит к появлению всех богов, божественных душ и лучших

родов. При этом это первое отнюдь не переплетается со своим потом-

15 ством и не становится в таком переплетении многим — напротив, оно

совершенно внеположно им в своей удивительной простоте и высшем

единстве; оно нерасторжимо закладывает во все одновременно выход

за свои пределы и тот порядок, в котором этот выход совершается.

20 Таким образом, Парменид, начав с высшего — с умопостигаемого

наблюдательного пункта ** первых умных богов, достиг в своих рас­

суждениях именно этой точки, определив в согласии с мерами рождения

роды богов и тех, кто соединен с ними и следует за ними; при этом

он показал, что единое неизреченным образом всегда обособлено от

25 всех таких родов. Отсюда он вновь восходит к началу***; описав в

этом возвращении всех высших богов (я имею в виду умопостигаемых),

он тем не менее обособляет единое и от них. В самом деле, именно в

этом обособлении мы могли бы отчетливее всего увидеть превосходство

единого и безыскусное отличие его единства от всего остального, коль

скоро<, обосновав такое обособление^ мы тем самым доказали бы

не только то, что <единое> стоит выше вторых или третьих божест-

11.73 венных устроений, но и то, что оно предшествует даже самим умопо-

* См.: «Парменид», 141d7—е7. *** См.: Там же, 141е7—142а1.

** «Политик», 272е5.

<Глава 12> 153

стигаемым генадам, причем доказали бы мы это так, как подобает про­

стоте их таинственности: не прибегая к многообразным рассуждениям,

а обращаясь лишь к непосредственному умозрительному восприятию,

ибо именно уму по природе свойственно ведать умопостигаемое 97. Так

вот, Парменид на самом деле проводит именно такое рассмотрение,

пренебрегая в его ходе логическими методами, действуя сообразно уму

и говоря, что единое потусторонне сущности и единому сущему; ведь

в данном случае вовсе не делается логического вывода, основанного

на предшествующих умозаключениях, поскольку рассуждение о первых

богах было бы бездоказательным, если бы за подтверждением доверия

к себе обращалось бы к низшему.

Итак, в то же самое время <Парменид> приходит к тому выводу,

что ни сами знания, ни все их орудия не позволяют постигнуть единое

в его превосходстве *; он прекрасно заканчивает свою речь, обосновав

неизреченность бога, потустороннего всему. В самом деле, единство с

непознаваемым существует вслед за познавательными энергиями и не­

посредственным умозрительным постижением, и Парменид, закончив

в этом месте все свое рассуждение, формулирует окончательный вывод

первой гипотезы. Он ставит все божественные роды в зависимость от

единого и показывает, что само оно единичным образом обособлено

от всех них — и от умопостигаемых, и от чувственно воспринимаемых,

поскольку не допускает участия в себе и неизреченно гипостазирует

те монады, которые уже служат предметом участия. Потому-то и было

сказано**, что <первое единое> потусторонне даже тому, которое

сочетается с сущностью, а значит, и всему множеству генад, допуска­

ющих участие в себе.

^^^^ ^^^> ^^^^ '^^^ ^^v>

* См.: Там же, 142аЗ-8. ** См.: Наст, соч., II.2, 21.1.-23.12.

Книга III

УМОПОСТИГАЕМЫЕ БОГИ

Содержание книги III

111,1,5 1. О том, что вслед за рассуждением о едином начале необходимо

рассмотреть божественные чины в общем,— то, каковы они и чем они

отличаются друг от друга.

2. О том, что вслед за единым гипостазировалось множество генад,

в которых боги обладают своей ипостасью.

10 3. Аподиктическое рассмотрение скольких божественных чинов за­

ведомо необходимо произвести при изучении их множества; их после­

довательное описание.

4. О том, что все генады выступают предметом сопричастности и

что лишь единое подлинно сверхсущностно, а во всех остальных <ге-

надах> участвуют сущности.

15 5. О том, что участие в ближайших к единому генадах приводит

к возникновению более простых ипостасей, а в тех, которые дальше

от него,— к появлению более сложных.

6. Каково то, что участвует в божественных генадах; каков порядок

следования соответствующих предметов; о том, что сущее — старейшее,

111,2 что второе — жизнь, третье — ум, четвертое — душа, а последнее —

тело; о том, что именно таковы устроения божественных генад.

7. Использование учения о едином для выработки представления

5 о следующих за единым началах, коих имеются два вида.

8. Каковы два начала всего, следующие за единым; почему Сократ

назвал их в «Филебе» пределом и беспредельным; причинами каких

свойств сущего они являются.

9. Каково третье начало, появляющееся на свет от двух названных;

10 почему Сократ в «Филебе» назвал его смешанным; почему оно есть

не что иное, как первое сущее; как оно возникло от двух начал и от

единого.

Содержание книги III 155

10. Как еще и иконическим путем1 можно было бы сделать вывод

о том, что то первое, которое гипостазировалось из предела и беспре- 15

дельного, есть сущее; доказательство того, что имеются две пары «пре­

дел—беспредельное» и что одна такая пара относится к сущему, а дру­

гая предшествует ему.

11. Какова та триада, о которой Сократ в «Филебе» говорит, что

она соответствует всякому смешанному.

12. Общее определение первой умопостигаемой триады; о том, как 20

по аналогии с ней возникла вторая.

13. Детальное обсуждение того, какова вторая умопостигаемая три­

ада, опирающаяся на собственное определение смешанного, на то, что

участвует в нем, и на то, что характеризует его.

14. Какова третья умопостигаемая триада, что является ее собст- 25

венным признаком и что выступает предметом сопричастности; заклю­

чительное общее рассуждение о делении на три триады.

15. Что в «Тимее» говорится об умопостигаемых триадах; детальное 111,3

доказательство того, что живое-в-себе соответствует третьему чину

умопостигаемого.

16. Детальное доказательство того, что вечность гипостазировалась

в среднем чине умопостигаемого.

17. О том, что единое, в котором пребывает вечность, образует 5

высший чин умопостигаемого.

18. Общее рассмотрение всех умопостигаемых чинов в том виде, в

котором оно представлено в «Тимее»; наиболее точное описание их

собственных признаков.

19. Учение об умопостигаемых видах, показывающее их своеобра- 10

зие; почему их четыре; под действием каких причин они гипостазиро­

вались.

20. О том, что вывод относительно трех умопостигаемых чинов

можно сделать также и на основании рассуждений, приведенных в «Со­

фисте»; о том, что такое «единое сущее», «целое» и «все». 15

21. Итог того, что было сказано по поводу умопостигаемых триад;

Доказательство того, что, по мнению Платона, их можно разделить на

от

Ца, силу и ум.

22. Почему в «Федре» говорится от том, что все божественное —

прекрасное, мудрое и благое; о каких трех стихиях каждого названного 20

признака сообщает Платон и каким образом на их основании можно

перейти к единству и раздельности умопостигаемых триад.

23. Почему предметом рассмотрения второй гипотезы «Пармени-

^а>> является множество богов; как мы построим рассуждение о каждом 25

156 Прокл. Платоновская теология, книга ///

<божественном> чине, опираясь лишь на приведенные в этом диалоге

логические выводы.

24. Какова, согласно «Пармениду», первая триада <умопостигае-

мого>; где начинается и где заканчивается ее рассмотрение <в этом

диалоге >.

111,4 25. Какова вторая триада <умопостигаемого>; о том, что Парме -

нид начинает рассматривать ее сразу же вслед за предшествующей и

до какого места <в диалоге> продолжается ее рассмотрение.

26. Какова третья триада; о том, что Парменид в третьем логи-

5 ческом выводе имеет в виду именно ее.

27. Общее обсуждение трех логических выводов, дающих харак­

теристику трем чинам умопостигаемого; как при их посредстве можно

разрешить самые трудные теологические апории.

10 28. Славословие2 умопостигаемым богам, в котором воспевается

их единство с благом и обособленное наличное бытие.

££££££££££

111,5,5 <Глава 1>

Первая часть

Общие определения, относящиеся к умопостигаемым богам

Вводные замечания: вслед за единичным богом должна

располагаться вся совокупность божественных чинов

Итак, вот примерно каково, как мне представляется, теологическое

учение Платона, посвященное первому богу, и вот сколь высокое по­

ложение по отношению ко всем рассуждениям относительно божест­

венного оно занимает. <Это учение > благочестиво оберегает его не-

10 изреченное единство, обособленное от всего, неописуемое для любых

познавательных способностей и внеположное всем сущим, и одновре­

менно открывает пути для восхождения к нему, так же как и родовую

муку душ, которую они испытывают всегда, когда приближаются к

15 отцу и праотцу всего и в самих себе возжигают факел * 3, благодаря

которому в первую очередь и соприкасаются с непознаваемым превос-

* «Халдейские оракулы», фр. 126.

<Глава 2> 157

ходством единого. Вслед за этой, не допускающей участия в себе, не­

изреченной и подлинно сверхсущностной причиной, обособленной от

всякой сущности, от всякой силы и от всякой энергии, непосредственно 111,6

идет рассуждение о богах. В самом деле, чему еще положено сопри­

касаться с единым, предшествующим генадам, и что еще соединено с

единичным богом более, чем многие боги? Давайте же теперь откроем

для себя неложное учение Платона о них, призвав самих богов на 5

помощь на пути к свету истины. Прежде чем <заниматься> умозри­

тельным рассмотрением отдельных <божественных чинов>, необходи­

мо обосновать и доказать слушателям, что, следовательно, божествен- 10

ных чинов должно быть именно то число, о котором идет речь во

второй гипотезе «Парменида» Платона*.

<Глава 2>

Принципы эманации божественных устроений

[1] Так вот, тем,' кто не склонен совершать ошибок, как я полагаю,

вполне очевидно, что все последующие выходы за свои пределы, и в 15

первую очередь те, которые относятся к божественным устроениям,

совершаются так, что <выходящее за свои пределы> сохраняет подо­

бие собственным началам 4. Действительно, и природе, и уму, и любой

из порождающих причин по самому своему естеству свойственно про­

изводить на свет и приводить в соприкосновение с собой подобное 20

самому себе прежде не подобного. Ведь если выход за свои пределы

с

УЩих должен совершаться непрерывно и не оставлять ни одного пу­

стого места — причем как среди бестелесного, так и среди тел,— то

все выходящее за свои пределы <в> каждой природе с необходимостью

совершает такой выход при посредстве подобия. В самом деле, при­

чинно обусловленному никоим образом не положено быть тождествен- 25

н

Ь1м самому причинствующему, так как последующее рождается именно

Из

-за уменьшения и убыли единства того, что производит его на свет 5. 111,7

Действительно, если бы последующее было тождественным предшест­

вующему, то каждое из них оказалось бы в равной мере тождественным

и

 одно не было бы причиной, а другое — причинно обусловленным.

И если в самом своем бытии одно обладает избытком порождающей 5

силы, а другое — недостатком гипостазирующейся, то по своей природе

соответствующие предметы будут отграничены друг от друга и порож-

См.: «Парменид», 142Ы—155еЗ.

158 Прокл. Платоновская теология, книга III

дающее будет предшествовать порождаемому; столь отличающимся

друг от друга предметам не может быть свойственна тождественность.

Если же последующее не будет тождественным предшествующему, то

в случае если бы оно оказалось всего лишь иным ему, <первое и вто-

10 рое> не соприкасались бы и ни одно из них не участвовало бы в

другом, ибо соприкосновение и участие, разумеется, подразумевают

< некую> общность соприкасающихся предметов и симпатию участву­

ющего к тому, в чем оно участвует6. И коль скоро <второе> оказы­

вается одновременно и тождественным, и иным <первому>, то если

бы оно испытывало недостаток тождественности и потому подчинялось

15 бы противоположной ей силе, в этом случае над выходом сущих за

свои пределы единое уже не властвовало бы и каждая из порождающих

причин не шла бы впереди последующего в качестве блага. В самом

деле, единое выступает как причина вовсе не деления, а дружбы, благо

же возвращает порождаемое к собственным причинам. Возвращение

20 же и дружба последующего и предшествующего возникают через по­

добие, а отнюдь не при посредстве неподобной природы. Следователь­

но, если единое есть причина всего и если благо оказывается обособ­

ленным предметом стремления для всего, то порождения предшеству­

ющих причин всегда гипостазируются при посредстве подобия, с тем

25 чтобы существовали и выход за свои пределы в согласии с единым, и

возвращение к благу, ибо в отсутствие подобия никоим образом не

могло бы иметь места ни возвращение потомства к своим началам, ни

его рождение.

[2] Итак, первое положение тем самым можно считать доказанным.

Второе, дополняющее первое, которое можно доказать при его посред-

111,8 стве,— это то, что всякая монада с необходимостью производит на

свет определенное число, сопоставимое с ней 7: природа — природное,

душа — душевное, а ум — умное. Действительно, если все порожда­

ющее сперва производит на свет подобное, а уже затем не подобное,

5 что было доказано выше, то, разумеется, всякая причина будет при­

давать собственному потомству принадлежащие ей самой форму и свое­

образие и, прежде чем гипостазировать то, что в выходе за свои пре­

делы прошло более длинный путь и оказалось полностью обособленным

от <причинствующей> природы, она будет гипостазировать более

близкое ей по своему бытию, соприкасающееся с ней в своем подобии.

10 Следовательно, всякая монада будет гипостазировать множество, по­

скольку она станет порождать последующее, разделяющееся в соот­

ветствии с изначально существующими в ней неявным образом сила­

ми8. В самом деле, то, что в монаде располагается как единовидное

и сплоченное, среди ее потомков будет проявлять себя как разделенное.

<Глава 2> 159

\\ до некоторой степени это подтверждает всеобщая природа, содер- 15

жащая в себе логосы всех небесных и подлунных вещей в их единстве

и распределяющая собственные силы среди происходящих от нее при­

род, делимых в отношении тел. Ведь природы земли, огня и Луны

обладают собственными своеобразием и формой благодаря всеобщей

природе 9, действуют вместе с этой природой и тем не менее сохраняют 20

свой собственный удел. Далее, то же самое подтверждает и монада

математических чисел, ибо, будучи сама по себе всеми видами чисел

в самом первом смысле и сперматически гипостазировав их <в самой

себе>, она наделяет теми или иными своими силами выходящие за ее

пределы внешние числа. В самом деле, рождающееся не в состоянии 25

воспринять все совокупное превосходство своего прародителя и поэтому

необходимо, чтобы появлялась некая сила, порождающая все то, что 111,9

<в качестве> причины изначально содержится в <монаде>. Потому

вокруг <порождающего> гипостазируется множество, а также число,

получившее долю содержащихся в том в совокупности собственных

признаков. И, коль скоро, как было сказано выше, подобное всегда 5

ближе к причине, чем не подобное, с одной стороны, будет сущест­

вовать множество подобных монаде <чисел>, выходящее за ее пре­

делы, а с другой — множество не подобных. Далее, подобное множе­

ство есть в раздельности то же самое, чем монада была в нерастор­

жимости; ведь, коль скоро монада обладает собственной для нее силой

и наличным бытием, и во множестве будет присутствовать тот же самый 10

вид наличного бытия, но претерпевший ослабление и подразумевающий

собой наличие целого 10.

[3] Вслед за приведенными давайте рассмотрим третье положение:

среди выходящего за свои пределы те предметы, которые ближе к при­

чине, производят больше <потомков> ^ и некоторым образом урав­

ниваются по своему объему; те же, которые дальше от нее, порождают 15

их меньшее число и вследствие снижения своей силы изменяют также

и свое созидательное рвение. Действительно, если среди выходящего

З

а свои пределы гипостазирующееся первым в большей мере подобно

началу, а гипостазирующее наибольшее число предметов по своей сущ­

ности и силе подобно тому, что порождает все, разумеется, необходимо, 20

чтобы среди последующего то, что непосредственно соседствует с мо-

Над

°й и обретает свою власть вслед за ней, также распространяло бы

собственные созидательные действия на большее число предметов, а

°» что в большей мере отделено от собственной первой действующей

°нады, стало быть, не проявляло бы своих деятельных энергий в рав- 25

 мере в отношении как всего, так и большей части. Равным образом

т

°» что гипостазирует наибольшее число предметов, <должно> на-

160 Прокл. Платоновская теология, книга ///

111.10 ходиться ближе всего к изначальной монаде, и, в свой черед, порож­

дающее большее их число по сравнению с тем, что является причиной

меньшего их количества, в большей мере подобно тому, что произвело

на свет все, и по своему наличному бытию располагается ближе к нему.

5 В самом деле, то, что находится дальше от первого начала, будет,

скорее, не подобно ему и, будучи не подобным, не будет обладать и

силой, объемлющей силу подобного, а также энергией, приводящей к

порождению большего числа <потомков>. Ведь причина наибольшего

числа предметов родственна причине всего и порождающее большее

количество <потомков> всегда обладает природой, более близкой к

10 природе начала, нежели то, что порождает меньшее их количество, ибо

создание чего-то меньшего означает уменьшение силы, а уменьшение

силы — низшее положение по сущности, которое приводит к большей

численности вследствие неподобия своей причине и обособленности от

первого начала.

15 [4] В дополнение к сказанному мы дадим еще и то более всего

истинное определение, что, следовательно, впереди причин, выступаю­

щих предметом сопричастности, среди всеобщего всегда должны стоять

причины, не допускающие участия в себе12. В самом деле, если нужно,

чтобы причина находилась со своими порождениями в таком же соот-

20 ношении, какое со всей природой сущих образует единое, и чтобы она

по своей природе занимала именно такое положение по отношению к

последующему, и при этом единое безучастно и в равной мере обособ­

лено от всех сущих, поскольку производит все на свет единичным

образом, — то, разумеется, подобает, чтобы любая другая причина, под-

25 ражая превосходству единого над всем, пребывала обособленной от по­

следующего, а также от выступающего для него предметом сопричаст­

ности. С другой стороны, всякая безучастная и первая действующая

111.11 причина, гипостазирующая благодаря самой себе те <причины>, кото­

рые уже выступают предметом сопричастности, среди последующего над

не подобными самой себе ставит подобные монады. Я имею в виду,

например, следующее: единая душа <ставит над> природами многие

души13, а единый ум <располагает превыше> многих душ те умы, ко-

5 торые выступают предметом участия. Действительно, именно в этом

смысле самый первый и обособленный род всегда будет занимать поло­

жение, аналогичное единому, что же касается последующего, участву­

ющего в том, что родственно причине, то оно будет сохранять аналогию

с этой причиной и при посредстве подобия родственному ей соприка-

10 саться с безучастным началом. Следовательно, впереди видов, пребы­

вающих в другом, будут идти те, которые находятся в самих себе, преж­

де причин, включенных в определенный порядок, будут существовать

<Глава 3> 161

обособленные, а прежде монад, выступающих предметом сопричастно­

сти, те, которые не допускают участия в себе.

[5] Тем самым доказано также и то, что обособленное порождает

включенное в определенный порядок, а не допускающее участия в себе

предпосылает собственным потомкам выступающие предметом сопри­

частности монады; то же, что существует подле самого себя, производит 15

на свет силы, располагающиеся в другом.

<Глава 3>

Единомногость божественного. Множество генад сущего

После того как нами были даны такие определения, давайте про­

анализируем то, каким образом гипостазировался каждый из божест­

венных родов, и, последовав за самим Платоном, рассмотрим, каковы

самые первые и наиболее общие устроения богов. В самом деле, после 20

того как мы проведем такое исследование и выясним для себя этот

вопрос, мы, пожалуй, сможем узреть и относящуюся к каждому из

таких <устроений> истину.

Так вот, с учетом вышеприведенных аксиом, в то время как начало

всего является единой монадой и всякое наличное бытие именно в силу 25

этого и обладает своей ипостасью, нам следует говорить о происхож­

дении от этой <монады> единичного множества и того первого числа, 111,12

которое более всего родственно причине. Действительно, если любая

Другая причина гипостазирует то потомство, которое ей подобно, преж­

де не подобного, то, разумеется, совершенно необходимо, чтобы единое,

когда оно производит на свет следующее за ним, несмотря на то что 5

оно потусторонне подобию и является единым-в-себе, порождало пер­

вое выходящее за его пределы описанным выше способом — в согласии

со своим единством. В самом деле, разве могло бы единое гипостази­

ровать как-то иначе, не единично? Ведь и природа порождает после­

дующее природно, душа — душевно, а ум — умно. Следовательно, еди- 10

ное будет причиной для всего в его единстве и выход за его пределы

е

Диновиден. Если же производящее все на свет есть само первое единое

и

 выход за его пределы единичен, то, разумеется, необходимо, чтобы

в

озникающее в результате множество состояло из самосовершенных

Ге

над, в высшей мере родственных тому, что производит <это мно-

*ество> на свет14.

Далее, если всякая монада гипостазирует собственное для нее число, 15

Чт

о было показано выше, то, разумеется, и единое тем более порождает

11

 Зак. 3700

162 Прокл. Платоновская теология, книга III

такое число. Действительно, появляющееся на свет в выходе за свои

пределы действительных предметов вследствие преобладания инаково-

20 сти зачастую оказывается не подобным порождающему; ведь это отно­

сится к низшим среди сущих, весьма далеко ушедшим от собственных

начал. Что же касается первого числа, то, поскольку это число сопри-

родно единому, оно оказывается единовидным, неизреченным, сверх­

сущностным и во всем подобным своей причине. В самом деле, та ина-

ковость, которая входит в число первых причин, пока еще не обособляет

25 порождаемое от порождающего и не выделяет его в особый чин, а то

движение, которое обусловливает уменьшение причинной силы, пока не

111,13 приводит всеобщее порождение к неподобию и неопределенности; на­

против, причина всего, в своей единичности превосходящая всякое дви­

жение и деление, располагает божественное число вокруг себя и соеди-

5 няет со своей простотой. Следовательно, единое прежде самих сущих

гипостазирует их генады15.

С другой стороны, необходимо, чтобы первые сущие при посредстве

сочетающихся с ними генад участвовали в первой причине. Действи­

тельно, каждое последующее соприкасается с предшествующим через

то, что подобно <этому предшествующему>,— например, тела при

10 посредстве заложенной в каждое из них души <соприкасаются> со

всеобщей душой, души через умные монады — со всеобщим умом и,

разумеется, первые сущие при помощи единичного наличного бытия

<соприкасаются> с единым. В самом деле, сущее по своей собственной

природе не подобно единому, ибо сущность не может соприкоснуться

15 со сверхсущностным16 и далека от него; тот же результат получается

при сопоставлении того, что нуждается в единстве, привнесенном от

другого, с первичным единством. Генады же сущих, гипостазировав­

шиеся благодаря безучастной и обособленной от всего генаде, уже могут

привести сущее в соприкосновение с единым в его возвращении к са-

20 мому себе. Именно это, как мне кажется, и доказывает Парменид во

второй гипотезе*, когда соотносит единое с сущим и умозрительно

рассматривает все <логические выводы> как относящиеся к единому,

а также показывает, что это единое в выходе за свои пределы соот­

ветствует даже низшим чинам. Действительно, прежде подлинного су­

щего должны были быть гипостазированы его генады. В самом деле,

Тимей говорит следующее: «Не положено было, да и сейчас не по-

25 ложено, чтобы наилучший создавал что-либо другое, за исключе­

нием наипрекраснейшего» **, то есть того, что более всего подобно

* См.: «Парменид», 142Ы—155еЗ. ** «Тимей», ЗОаб—7.

<Глава 4> 163

наилучшему; при этом самым похожим на единое оказывается единич­

ное множество. Ведь демиург Всего, будучи благим, вследствие своей

благости гипостазировал все близкое самому себе *; следовательно, ис- III

ток всех благ тем более производит на свет и ставит в соответствие

сущим благости, по своей природе объединенные с собой.

Итак, бог един и богов много; генада едина и генад, предшеству­

ющих сущему, много, благость едина и благостей, следующих за единой, 5

много (благодаря им благ демиургический ум **, а всякий ум божествен:

и умной, и умопостигаемый); первое сверхсущностное едино, и сверх­

сущностных, следующих за единым, много.

<Глава 4> 10

Множество генад, выступающих в качестве предмета

сопричастности для сущих. Боги-генады

А будет ли это множество генад безучастным, как и само единое,

или же станет допускать участие в себе сущих и каждая генада окажется

словно бы цветом какого-либо сущего, его вершиной и тем центром,

вокруг которого будет гипостазировано каждое сущее? 15

Так вот, если бы эти <генады> были безучастными, то чем они

отличались бы от самого единого? (Действительно, каждая из них есть

единое и она гипостазировалась благодаря единому в первый черед.

Кроме того, почему их большее число по сравнению с первой причиной,

при том, что они гипостазировались благодаря ей?) Ведь совершенно

необходимо, чтобы последующее, будучи хуже идущего впереди него, 20

уступало производящему его на свет по своему единству и вследствие

<

принятия> какой-либо добавки лишалось монадической простоты пер­

вого. Однако о какой добавке и о какой множественности по сравнению

с

 единым мы будем в состоянии говорить, когда каждый <рассматри- III

ваемый предмет> сам по себе является генадой? В самом деле, если бы

любая такая генада была единым и многим, то мы, сделав такое допу­

щение, похоже, отнесли бы на ее счет собственный признак сущего. Но

коль скоро она есть всего лишь единое, такое же, как единое-в-себе, то

почему последнее выступает как обособленная от всего причина, а каж- 5

Дая генада занимает всего лишь второе положение?

Если бы мы сделали такой вывод, то уже не придерживались бы

т

°го убеждения, что первое превосходит следующее за ним, а также

* См.: Там же, 29е1-3. ** Ср.: Там же, 29е1.

164 Прокл. Платоновская теология, книга ///

не смогли бы утверждать, что появляющиеся от него генады обособлены

друг от друга или от их единого начала. Кроме того, в этом случае

10 мы не поверили бы самому Пармениду, который, ведя речь о едином,

сочетающемся с сущим, доказывает, что у единого имеется столько же

частей, сколько их у сущего*, что каждое сущее участвует в едином,

а единое всегда сопрягается с сущим, и вообще говорит, что единое

второй гипотезы участвует в сущем и служит предметом участия со

стороны сущего, хотя при этом участие для каждого из них и будет

15 отнюдь не одинаковым. Действительно, единое участвует в сущем по­

тому, что оно оказывается не просто единым, обособленным от сущего,

но тем, которое словно бы освещает сущность, являющуюся под-

линнои . Сущее же участвует в едином потому, что оно связуется

им и наполняется божественным единством, так как уже совершило

20 возвращение к безучастному единому-в-себе. В самом деле, служащие

предметом участия монады приводят сущие в соприкосновение с еди­

ным, обособленным от всего, точно так же, как соответствующие умы

связывают души со всеобщим умом, а души приводят тела в сопри­

косновение со всеобщей душой. Ведь не подобные роды последующего

25 не в состоянии непосредственно соединиться с причиной, обособленной

от их множества, и такое их соприкосновение должно возникать бла­

годаря подобным <родам>, ибо подобное множество, поскольку оно

есть множество, образует общность с не подобным, а так как оно по-

111,16 добно предшествующей ему монаде, оно соприродно ей17. Итак, по­

скольку <подобное множество> занимает среднее положение, оно со­

единено с целым и единым, предшествующим множеству, и в то же

время сохраняет в самом себе то, что в выходе за свои пределы прошло

более долгий путь и оказалось не подобным соответствующему ему

5 единому; само по себе оно возвращает все к этому <единому>. Именно

так все и восходит к первой причине всего: не подобное при посредстве

подобного, а подобное — при помощи самого себя. В самом деле, по­

добие само по себе сводит многое к единому, связует его и возвращает

10 последующее к предшествующим ему монадам. Действительно, само

бытие подобного подобным возникает благодаря единому18; следова­

тельно, <единое> приводит множество в соприкосновение с тем, выход

за пределы чего оно совершило. И то, что есть, существует именно

потому, что имеется подобие, которое делает многие предметы одно­

родными, обладающими общими свойствами и дружественными друг

другу и единому.

* См.: «Парменид», 142d9—143аЗ. ** «Федр», 247с7.

<Глава 5> 165

Коль скоро нужно не просто рассмотреть множество богов, служа- 15

щих предметом участия со стороны сущих, на основании умозрительных

построений «Парменида», но также описать соответствующую теорию,

принадлежащую Сократу, давайте вспомним то, что было написано в

«Государстве» *. <Сократ> здесь говорит о том, что исходящий от

блага свет дарует качество единства уму и сущим. В самом деле, в 20

этом <диалоге> показано, что благо обособлено от сущего и от сущ­

ности точно так же, как Солнце — от видимых предметов; кроме того,

среди умопостигаемого присутствует свет <блага>, озаряющий его по­

добно тому, как среди зримого распространяется <свет Солнца>, ко­

торый делает его солнечновидным **. Действительно, зримые вещи 25

оказываются видимыми и воспринимаемыми зрением именно при по­

средстве света, располагающегося среди них. Значит, и все умопости­

гаемые предметы делаются благовидными *** вследствие своего уча­

стия в свете <блага > и по причине этого света каждое сущее более 111,17

всего подобно благу. Итак, если все равно, говорить ли об этом свете

или о едином (ибо свет связует умопостигаемое и дарует ему единство

потому, что его гипостазирует единое), то божественность, выходящая

за пределы первого, как и все множество генад, допускает участие в 5

себе. В этом случае единое оказывается подлинно сверхсущностным,

а любой другой бог, поскольку он является именно богом в своем на­

личном бытии, подобно первому, сверхсущностен, но уже выступает

как предмет участия для сущности и сущего.

Следовательно, в ходе приведенного рассуждения у нас получилось, 10

что боги являются генадами, причем такими, которые допускают уча­

стие в себе, поскольку они связывают с собой все сущие и при по­

средстве самих себя приводят то, что следует за ними, в соприкосно­

вение с единым, в равной мере внеположным всему.

< Глава 5>

Участие в божественных генадах, близких к единому,

свойственно простым сущим, а в далеких сложным

Стало быть, поскольку каждый из богов есть генада19, причем вы­

ступающая в качестве предмета участия для какого-либо сущего, то 15

скажем ли мы, что в каждом из них участвует одно и то же сущее,

См.: «Государство», 508d4— ** Там же, 509а1.

509а5. *** Там же, 509аЗ.

166 Прокл. Платоновская теология, книга III

или же что одним причастно большее число <сущих>, а другим —

меньшее? И если верно последнее, то участвует ли большее число <су-

щих> в тех генадах, которые стоят выше, а меньшее — в тех, которые

располагаются ниже, или же имеет место обратное? В самом деле,

должен существовать определенный порядок следования генад, точно

так же, как и чисел, одни из которых, как мы видим, располагаются

20 ближе к началу, а другие — дальше от него, причем первые оказыва­

ются более простыми, а вторые — более сложными, и последние будут

большими по количеству, но меньшими по силе.

Впрочем, уже само то, что мы вспомнили о числах,— это просто

замечательно. Действительно, если нужно рассматривать порядок сле-

25 дования первых монад по отношению друг к другу и их выход за свои

111.18 пределы в виде сущих как их изображений, то, разумеется, необходимо,

чтобы те из них, которые находятся ближе к единому, выступали как

предмет участия для более простого по своей сущности, а располага­

ющиеся дальше — для более сложного. В самом деле, лишь тогда будет

сохраняться аналогия в сопричастности и в предшествующем всегда

5 будет участвовать предшествующее, а в последующем — последующее.

Кроме того, если первое обособлено от всего и не допускает участия

в себе, а соприродное наипростейшему и единому в большей мере по­

добно безучастному, нежели близкое по природе к более разнообраз­

ному, многовидному и обладающему большим количеством сил в со-

10 пряженном с ним,— то, разумеется, для любого очевидно, что генады,

ближайшие к единому, должны выступать как предмет участия со сто­

роны самых первых и простых сущностей, те же, которые дальше от

него, для более сложных, стоящих ниже по своей силе, но по числу и

по множеству значительно превосходящих первые. Действительно, во­

обще говоря, те добавки, которые присутствуют в них, подразумевают

15 отрицание их сил; то же, что ближе к единому, превосходящему все

в своей удивительной простоте, оказывается более похожим на него и

сочетающимся с более общими причинами сущего. И получается, что,

по самому определению силы, имеет место превосходство простоты пер-

20 вых; действительно, то, что оказывается причиной более многочислен­

ной совокупности предметов, по своей силе <в большей мере подобно>

причине всего, нежели то, что более разнообразно по сущности. В са­

мом деле, это самое разнообразие словно бы раздробляет и потому

уменьшает силу, воплощенную в едином.

Точно так же и среди душ, выступающих в качестве предмета со-

25 причастности, самые первые, божественные, повелевают простыми и

111.19 вечными телами, другие привходят как в простые, так и в материальные

тела, а третьи — ив простые, и в материальные, и в сложные. Дей-

<Глава 6> 167

ствительно, небесные души начальствуют над простыми телами, по

своей ипостаси нематериальными и неизменными, те же, которые по- 5

велевают всеми стихиями, одновременно и облачаются в эфирные хи­

тоны, и при их посредстве нисходят во всеобщие стихии, которые в

силу своей всеобщности вечны и просты, но вследствие материальности

подвержены гибели и рождению, а также соединению с не подобным;

третье место занимают души, непосредственно вдыхающие жизнь в 10

световидные вместилища, но при этом облачающиеся в материальные

хитоны, состоящие из простых стихий; они изливаются в этих <хито-

нах> второй жизнью и при их посредстве образуют общность с со­

ставными и многоформными телами и потому удостаивают их иного,

третьего, участия20. 15

Если хочешь, рассмотри еще умные устроения. Первые из них по­

ставлены над всеобщими душами и над наибожественнейшими косми­

ческими предметами и надлежащим образом управляют ими. Вторые

<начальствуют над> лучшими родами, и среди этих родов непосред­

ственным предметом участия они выступают для архонтов, а уже во 20

второй черед — для частных сущностей. Наконец, третьи повелевают

частными душами; в той же мере, в какой они стоят ниже по своей

силе, участие в них оказывается более разнообразным и многосложным,

нежели участие в предшествующих им.

Итак, если такой способ участия свойствен всем сущим, то, разу- 25

меется, необходимо, чтобы те из богов, которые ближе к единому,

вступали в более простые уделы сущего, те же, которые в выходе за

свои пределы прошли более долгий путь,— в более сложные. В самом

Деле, именно вследствие подобия им описанные различия свойственны

сопричастности, приходящейся на долю последующих родов. 30

<Глава 6> 111,20

О чинах сущего

Давайте вновь коротко скажем о том, что вслед за единым началом

Всего

 У нас появились боги как самосовершенные монады; они служат

предметом участия для сущих, и при этом одни совершают выход за

Свои

 пределы в этих сущих в согласии с более простой сущностью, а 5

Другие — в соответствии с более сложной. Так вот, вслед за этим не­

водимо дать определение тому, сколько имеется чинов сущих и какие

с

УЩие> обладают более простым, а какие — более разнообразным

На

Аичным бытием.

168 Прокл. Платоновская теология, книга Щ

10 Итак, последним среди всех сущих является телесное 21, ибо оно об­

ладает своим бытием и всем совершенством благодаря другой причине,

стоящей выше его; оно не имеет ни простоты, ни сложности, ни вечно­

сти, ни неподверженности гибели благодаря собственной силе22. В са­

мом деле, ничто телесное не будет ни самогипостазирующимся, ни са-

15 мородным и, наоборот, все таковое, поскольку оно воспринимает в еди­

ном причину и следствие, оказывается бестелесным и неделимым на

части. Вообще же, то, что является причиной собственного наличного

бытия, предоставляет себе также безграничную силу бытия. Ведь ни­

когда не получается так, что оно, оставив само себя, перестает * су-

20 ществовать или покидает пределы ** собственной ипостаси. Действи­

тельно, любой предмет, подверженный гибели, гибнет, когда он разлу­

чается с той силой, которая руководит его бытием, то же, что само

предоставляет себе бытие, поскольку оно неотделимо от себя, само по

себе обладает вечной сущностью. При этом ни одно тело не служит

причиной собственной вечности и потому не будет вечным. В самом

25 деле, все вечное обладает беспредельной силой, тело же, будучи огра-

111,21 ничейным, не является причиной беспредельной силы. Ведь подобная

сила бестелесна, коль скоро <такова> любая сила; это явствует также

из того, что f большие f силы повсеместны, а ни одно тело не может

5 как целое находиться повсюду23. Итак, коль скоро ни одно из тел не

предоставляет себе силы — ни рассматриваемой бесконечной, ни даже

ограниченной, а самогипостазирующееся дарует себе силу бытия, при­

чем, разумеется, вечного, значит, ни одно из тел не будет чем-то само­

гипостазирующимся .

10 Откуда же у тел появляется бытие и чему по природе свойственно

быть непосредственным хорегом последнего? Не скажем ли мы, что

подобной причиной для тел будет прежде всего то, что благодаря своему

присутствию делает их природу более совершенной, чем у другого среди

того, что принадлежит к одному с ними роду? Вероятно, это ясно

15 любому; ведь тому, что предоставляет совершенство, свойственно также

образовывать сущность последующего, коль скоро само совершенство

есть совершенство сущности. Так в чем же, скажем мы, должны уча­

ствовать тела, чтобы оказаться лучшими, нежели не участвующие?

Очевидно, в душе, ибо, как мы утверждаем, одушевленное совершен-

20 нее неодушевленного ***. Следовательно, душа есть то, что будет пер-

* «Федр», 245с8. 931d9 и далее; «Политик», 261Ь7

:

* «Тимей», 50Ь8. и далее.

'* Аристотель. О рождении живот­

ных, 731Ь29. Ср.: «Законы»,

<Глава 6> 169

вым потусторонним телам, и потому всеобщее небо, как и все телесное,

необходимо считать вместилищем души.

Итак, мы обнаружили два чина сущих: телесный и душевный, сто­

ящий выше первого; при этом тела участвуют в душе. Что же касается

самой души, то есть ли она нечто тождественное уму или также иное?

Так вот, подобно тому как совершенно то тело, которое участвует в 25

душе, точно так же совершенна та душа, которая причастна уму. И в

душе, которая способна жить в согласии с разумом, участвуют далеко

не все <тела>, в уме же и в умном сиянии — все те <души>, которые 111,22

обладают каким-либо знанием. Душа совершает свои действия во вре­

мени, а ум — в вечности: он сочетает в себе сущность и покоящуюся

энергию. Далее, отнюдь не любой душе по природе свойственно со­

хранять свое совершенство непоколебимым и неизбывным, а всякий 5

ум всегда оказывается совершенным и владеющим неистощимой силой

собственного блаженства. Следовательно, умной род по сущности по­

тусторонен душевному, поскольку он не оставляет ни во всеобщем, ни

в частном никаких лазеек для природы зла, в то время как душевный,

во всеобщем будучи чистым, в частном выходит за границы собствен- 10

ного блаженства24.

Что же, самое первое среди сущих есть ум? Скорее всего, впереди

ума идет вся ширь жизни. В самом, деле, душа существует как живое -

в-себе, поскольку руководит собственной жизнью, и ум также оказы­

вается наилучшей, самой совершенной и, как мы сказали, вечной 15

жизнью. Однако жизнь ума в каком-то смысле будет умной — смешан­

ной из умного и жизненного своеобразия, и должна существовать также

жизнь-в-себе. Так разве не будет жизнь чем-то лучшим, нежели ум?

Действительно, если в уме участвуют только сущие, способные к позна­

нию, а в жизни — даже те, которые лишены знания (ибо мы говорим, 20

что растения также живут*), то, разумеется, необходимо, чтобы жизнь

оказалась потусторонней уму, поскольку она является причиной и сияет

своими дарами для большего числа <сущих>, нежели ум.

И что, уж не жизнь ли — самое первое сущее и не будет ли слово

«жить» означать то же самое, что и «быть»? Разумеется, это невоз- 111,23

можно; действительно, если бы жизнь была первым сущим, и бытие

живым и бытие сущим оказались бы тождественными, и определение

и

* обоих было бы одно и то же, то все, участвующее в жизни, было

бы причастно сущему, а все, причастное бытию, оказалось бы <при-

Ср.: «Феаг», 121Ы—3; Плотин. Эннеады, VI.7.11.8—10; Аристотель.

О душе, 410Ь23.

170 Прокл. Платоновская теология, книга III

5 частным> жизни. В самом деле, если бы <6ытие и жизнь> были бы

тождественными, то все в равной мере участвовало бы и в бытии, и

в жизни; однако все живые существа обладают сущностью и сущим,

сущие же, напротив, зачастую лишены жизни. Следовательно, сущее

предшествует самой первой жизни, ибо более общее — то, что служит

10 причиной большего числа предметов,— ближе к единому, что было до­

казано выше.

Итак, душа есть то, что находится непосредственно над телами, ум

потусторонен жизни, жизнь — это нечто более почтенное, чем ум, су­

щее же (<я имею в виду> первое) располагается выше всего. Все то,

что участвует в душе, тем более причастно уму, но при этом отнюдь

15 не всему тому, что вкушает от умного творения, по природе свойственно

участвовать в душе. В самом деле, душе причастны лишь разумные

живые существа, коль скоро мы утверждаем, что подлинной душой

является лишь душа разумная. Действительно, <Платон> в «Госу­

дарстве» говорит, что основное занятие души есть рассуждение и рас-

20 смотрение сущих*; при этом, как написано в «Федре», всякая душа

бессмертна **, несмотря на то что в «Тимее» неразумная душа по

воле демиурга оказывается смертной***. И, вообще, имеется множе­

ство свидетельств того, что Платон считает лишь разумную душу душой

<как таковой>, а все остальные души — только ее призраками и ду­

шами в той мере, в какой они являются умными и жизненными и

25 наряду со всем порождают телесные жизни. Что же касается ума, то

мы согласимся с тем, что в нем участвуют не только разумные живые

существа, но и все те другие, которые обладают познавательной си-

111,24 лой,— я имею в виду фантазию, память и ощущение. В самом деле,

Сократ в «Филебе» относит все перечисленное к умной последова­

тельности, ибо, противопоставляя жизнь, проводимую в удовольствиях,

и ум, он сравнивает с неразумной жизнью не только разумную, но и

5 связанную со знанием вообще 4*; при этом всякое знание есть потомок

ума, подобно тому как любой логос — это образ души 25. Далее, все,

участвующее в уме, тем более причастно жизни — более или менее

отчетливой; с другой стороны, отнюдь не все живущее причастно умной

10 силе. Например, растения — это, как утверждает Тимей, живые су­

щества, но им не присуще ни ощущение, ни фантазия 5*, <они имеются

у них> разве что в том смысле, в котором применительно к ним можно

* См.: «Государство», 353d3—5. 4* См.: «Филеб», 21Ь6—с8.

** «Федр», 245с5. 5* См. «Тимей», 77Ы—6.

*** Ср.: «Тимей», 41dl-3; 61c7-8;

69с7-8; е4.

<Глава 6> 171

было бы говорить о врожденном чувстве (auvaia0r|cu<;) 26 удоволь­

ствия и печали. И, вообще, силы влечения во всех случаях оказываются

жизнями, подобиями всеобщей жизни и низшими созидательными уси­

лиями, несмотря на то что сами по себе они лишены ума и не участвуют 15

в познавательной силе; вследствие этого сами по себе они оказываются

несоразмерными и неопределенными, так как отлучены от любого зна­

ния. Тем не менее все живые существа восприемлют ту или иную ча­

стицу сущего так, как это положено каждому по его природе, хотя

отнюдь не любому сущему свойственно на равных основаниях учас: - 20

вовать в жизни. В самом деле, мы утверждаем, что даже низшие тела

перенимают у бытия все качества и свойства, а значит, и способность

к последнему созиданию, но при этом говорим, что им никоим образом

не присуща жизнь.

Следовательно, бытие оказывается чем-то более почтенным, нежели 25

жизнь, жизнь — чем ум, а ум — чем душа, если только необходимо,

чтобы причина большего числа предметов была предшествующей по

своему рождению и занимала положение, более близкое к началу, чем

то, что в состоянии произвести на свет и упорядочить меньшее их 111,25

количество. Таким образом, Платон вполне справедливо говорит в

«Тимее» о том, что душа была гипостазирована умом *, поскольку она

по своей природе стоит ниже его. В «Законах» он утверждает, что

ум движется наподобие выточенных сфер**; действительно, движу­

щееся движется потому, что оно причастно жизни, и подлинная жизнь 5

есть не что иное, как само движение. Далее, в «Софисте» он выносит

сущее за рамки всех общих родов, в том числе и движения. В самом

Деле, здесь он говорит следующее: «Сущее по своей собственной при­

роде не покоится и не движется» ***; не движущееся же и не по­

коящееся потусторонне вечной жизни. 10

Далее, в то время как впереди телесной ипостаси располагаются че­

тыре перечисленные причины — сущность, жизнь, ум и душа, послед­

няя участвует в тех из них, которые ей предшествуют, и как собственным

своеобразием обладает разумом, умом же, жизнью и сущим она владеет 15

благодаря более почтенным причинам. Потому-то все то, что следует за

Не

и, гипостазируется в четырех отношениях: как соответствующее ей

сущее — все, вплоть до тел; как жизнь — все то, о чем говорится как

0 Жи

вущем, вплоть до растений; как ум — все то, что обладает позна-

в

ательной силой, вплоть до собственно-неразумного; как разум же — 20

См.: Там же, 36d8—9. *** «Софист», 250с6—7.

^м.: «Законы», 898аЗ—ЬЗ.

172 Прокл. Платоновская теология, книга III

то, что в самом первом смысле участвует в самой <душе>. Ум, нахо­

дящийся по ту сторону души и являющийся плеромой жизни и сущего,

упорядочивает все тремя способами: силой умного своеобразия он осве-

25 щает все познающее; для многого он является хорегом участия в жизни,

а для всего того, чему соответствует первое сущее, он руководит сопри­

частностью сущему. Жизнь, располагающаяся выше ума, как причина

стоит впереди тех же самых предметов в двух отношениях: вместе с

26 умом она животворит последующее и сама по себе наполняет потоками

жизни * все то, чему по природе свойственно жить, а вместе с сущим

привносит во все сущность. Сущее же, само первое сущее, потусторон­

нее и внеположное жизни, благодаря самому своему бытию порождает

5 все: все жизни, умы и души; оно единовидно присутствует во всем и от

всего обособлено, поскольку гипостазирует все как единая причина.

Именно поэтому оно более всего похоже на единое и в своей всеохват-

ности соединяет все с самой первой его причиной, благодаря которой

10 гипостазировались все сущие и не-сущее, целые и части, виды и лишен­

ности их,— даже тому, что еще не участвует в сущем, разумеется, не­

обходимо быть причастным единому.

Доказывая применительно к всесовершенному сущему именно это,

как мне кажется, элейский гость в «Софисте» и убеждает нас в том,

15 что в его пределах располагаются сущее, жизнь, ум и душа **. В самом

деле, он говорит следующее: если подлинное сущее священно и поч­

тенно, то оно является первым умом, ибо ему, священному и святому,

не положено покоиться, не имея ума ***. Если же во всесовершенном

20 сущем присутствует ум, то он, разумеется, движется, так как не может

гипостазироваться в отсутствие движения и покоя. А раз ум движется

и покоится, то в сущем присутствуют жизнь и движение. Итак, на

основании этих рассуждений можно сделать вывод о трех действитель­

ных предметах: о сущем, о жизни и об уме. Однако при их посредстве

можно указать также и на душу. В самом деле, как утверждает <Пла-

25 тон>, необходимо, чтобы жизнь и ум, которые в высших чинах су­

ществовали самостоятельно, присутствовали и в душе, ибо любая душа

есть плерома жизни и ума, поскольку она причастна им обоим; дока-

27 зывая это, элейский гость добавляет: «Однако мы говорим, что оба

они в нем пребывают; так не станем ли мы утверждать, что оно

обладает ими в душе?» 4* Действительно, обладание, как кое-кто по-

* См.: «Халдейские оракулы», *** Там же, 249а1—2.

фр. 65; 66. 4* Там же, 249а6-7.

** См.: «Софист»,248е6-249а2.

<Глава 6> 173

рой говорит, следует за бытием27 и душа участвует в том и другом<,

в уме и жизни, > в согласии с собственным своеобразием: разумовид- 5

ность своего наличного бытия она смешивает с умной <и> жизненной

силами. При этом ум и жизнь гипостазируются прежде души: первый

как одновременно движущийся и покоящийся, а вторая — как сами дви­

жение и покой. Эти четыре монады (душу, ум, жизнь и сущее) Платон

воспевает не только здесь, но и во многих других диалогах. И, подобно 10

тому как в душе все существует в сопричастности, точно так же в уме

располагается то, что предшествует ему, а в жизни — то, что идет

впереди нее; действительно, мы утверждаем, что имеется жизнь (при

этом разве могла бы идти речь о ее пребывании в пределах сущего,

если бы она, в согласии со своей тождественностью, не участвовала

бы в нем?), а также что ум существует и живет, поскольку движется 15

и является частью сущего. Итак, последующее участвует в тех монадах,

которые имеют больший охват. Однако впереди тех сущих, которые

выступают предметом сопричастности, как было доказано выше, всегда

должны располагаться причины, не допускающие участия в себе, ка­

ковое положение сохраняет подобие сущих единому. Таким образом, 20

первое сущее безучастно, а первая жизнь участвует в сущем, но при

этом не допускает участия в себе в силу своей обособленности от ума;

< первый > ум образуется из сущего и жизни и не допускает участия

в себе душ и всего того, что следует за ним; при этом он повелевает

душой, поскольку озаряет ее участием в жизни и сущем. В свой черед 25

безучастная <душа> идет впереди тел; следовательно, таков последний

чин сущих, который образуют тела: небесные непосредственно, а под- 111,28

лунные со включением неких материальных придатков28.

Итак, вот каков выход сущих за свои пределы: проходя стадии

жизни, ума и души, он достигает своего завершения в телесной природе.

И, коль скоро необходимо, чтобы сверхсущностные генады богов, ги- 5

постазировавшиеся благодаря безучастной причине всего, выступали в

качестве предмета участия для первых, промежуточных или последних

Устроений сущего, что было доказано выше, то ясно, что одни такие

Устроения обожествляют ту часть сущих, которая не допускает участия 10

в

 себе, другие — жизнь, третьи — ум, а четвертые — душу, и что пя­

тые освещают тела. Последним <божественным генадам> причастны

Не

 только тела, но и душа, ум, жизнь и сущность (ибо ум, <располага-

Щиися> в самом себе*, есть плерома жизни и сущего); от тех <ге- 15

а

Д , которые располагаются выше вот этого космоса, зависят ум и

м

- «Парменид», 145Ь6.

174 Прокл. Платоновская теология, книга III

душевная сила, изначально существующая благодаря уму; тем <гена-

дам>, которые превышают такую <силу>, соответствует безучастный

и умной ум; потусторонним <ему> — первая, безучастная, жизнь; выс­

шим — само первое сущее, наибожественнейшее среди сущих. По этой

20 причине Парменид и рассматривает всеобщие устроения богов, начав

отсюда — с единого сущего *.

Глава 7

Вторая часть

Предел, беспредельное и смешанное как начала сущих

Исходные определения, относящиеся к сверхсущностному

началу всего

После того как нами были даны такие предварительные определе­

ния, давайте поведем речь о божественных устроениях, начав с высше-

111,29 го — единого, и рассмотрим всеобщие чины богов, следуя в этом за

<самим> Платоном. Сперва мы будем рассматривать каждый такой

чин на основании тех неоспоримых умозаключений, которые приводятся

в других диалогах, а вслед за тем станем связывать и сравнивать ло-

5 гические выводы «Парменида» с божественными выходами за свои

пределы, соотнося при этом первые из таких выводов с первым вы­

ходами за свои пределы, а последние — с последними.

Итак, нам следует вновь обратиться к мистическому учению о еди­

ном, с тем чтобы, пройдя по этому пути **, воспеть на основании

первого начала вторые и третьи среди всеобщих < божественных устро-

10 ений>. Так вот, прежде всех сущих, как и прежде самих богов, про­

изводящих эти сущие на свет, была гипостазирована единая, обособ­

ленная и безучастная причина, неизреченная и не произносимая ни в

какой речи, непознаваемая и не воспринимаемая любым знанием, по-

15 родившая все из себя и неизреченно предшествующая всему, возвра­

щающая его к себе и оказывающаяся наилучшей целью для него. Эту

причину, подлинно и обособленно внеположную всему и единично ги­

постазирующую все генады божественного, а также роды сущего и

20 выходы за свои пределы, Сократ в «Государстве» называет благом ***

и на основании ее аналогии с Солнцем выявляет ее удивительное и

* См.: «Парменид», 142dl и далее. *** См.: Там же, 506е1; 508ЫЗ.

г

* «Государство», 435а4.

<Глава 8> 175

непознаваемое превосходство над всем умопостигаемым *. Далее, Пар-

менид именует <эту причину> единым и при помощи апофатических

суждений описывает обособленное и неизреченное наличное бытие это­

го единого, которое является причиной всего **. В письме к Дионисию 25

речь ведется с использованием иносказаний: вокруг <этой причины>

располагается все; она воспевается как причина всего прекрасного ***. 111,30

В «Филебе» Сократ прославляет <эту причину> как то, что гипоста­

зировало все, поскольку она оказывается причиной всякой божествен­

ности4*, ибо своим бытием богами все боги обладают благодаря пер­

вому богу29.

Итак, будет ли положено называть <эту причину> истоком боже­

ственности, царем всего, генадой всех генад, порождающей благостью 5

истины или обособленным от всего перечисленного наличным бытием,

потусторонним всем причинам — и отеческим, и порождающим, все

равно нам следует почитать ее молчанием, а прежде молчания едине­

нием, ибо она освещает подобающую нашим душам часть мистической

цели 5*. Потому вслед за сказанным давайте рассмотрим в своем уме 10

два вида начал, возникающих вслед за <первым>. Действительно, что

еще с необходимостью располагается вслед за единством всеобщей бо­

жественности, как не диада начал?

< Глава 8>

Учение о пределе и беспредельном как о двух началах, следующих

за единым

Давайте вслед за рассуждением о первом <начале> рассмотрим, 15

каковы те два начала божественных устроений, которые идут за ним;

в

 самом деле, как и в отеческой теологии, Платон после единого рас­

полагает два начала.

Итак, в «Филебе» Сократ говорит, что, стало быть, бог — это тот,

кт

о гипостазировал предел и беспредельность и, смешав их, произвел 20

На све

т все сущие6*, поскольку, согласно Филолаю, природа сущих

сплетена из ограничивающих и беспредельных предметов7*. Стало

**

***

4*

См.: Там же, 506d8-509c4. ** Эсхил, фр. 387 Nauck.

См.: «Парменид», 137с4-142а8. 6* См.: «Филеб», 23c7-d8.

«Письма», 312е2-3. 7* См.: Филолай, фр. 44Ы Diels-

С

м.: «Филеб», 23c7-d8; 26el- Kn

27с2. чхапг.

176 Прокл. Платоновская теология, книга III

быть, если сущие состоят именно из таких предметов, то ясно, что

25 последние гипостазируются прежде сущих, и если последующее при-

частно их смешению, то сами они идут впереди всего, не будучи сме­

шанными между собой. Действительно, выход божественного за свои

111.31 пределы начинается отнюдь не с тех их <чинов>, которые соотнесены

с низшим или располагаются среди другого, а с обособленных и на­

ходящихся в самих себе. Значит, подобно тому, как единое-само-по-

себе предшествует объединенному, а единое, обладающее свойства­

ми *, занимает второе положение по сравнению с безучастным един­

ством, точно так же, следовательно, и два начала сущих предшествуют

5 как участию, так и смешению в сущих и сами по себе являются при­

чинами всего. В самом деле, необходимо, чтобы, в согласии с подобием

единому того, что появляется от него на свет, предел шел впереди

ограниченного пределом, а беспредельность — впереди беспредельного.

Ведь если бы мы предположили, что сущие располагаются непосред-

10 ственно после единого, то нигде не смогли бы обнаружить своеобразия

единого в чистом виде. Действительно, сущее отнюдь не тождественно

единому, но участвует в нем; первое же на самом деле не есть даже

единое, ибо оно лучше и единого, о чем мы уже много раз говорили 30;

где же тогда располагается то единое, которое является единым в соб­

ственном смысле этого слова и во всех отношениях? Таким образом,

15 имеется некое единое, предшествующее сущему, которое его гипоста­

зирует и является его непосредственной причиной, коль скоро то, что

ему предшествует, потусторонне единству и причинности, ибо оно никак

не соотнесено со всем и не допускает участия в себе в силу своей

обособленности. Однако если данное единое является причиной сущих,

гипостазирующей его, то в нем будет присутствовать также сила, по-

20 рождающая сущее. В самом деле, все то, что производит на свет, по­

рождает благодаря собственной силе, обладающей ипостасью, проме­

жуточную между производящим на свет и возникающим, которая для

одного из них оказывается выходом за свои пределы и словно бы его

обращенностью вовне, а для другого выступает как предшествующая

порождающая причина. Действительно, сущее, появляющееся на свет

25 от единого, которое будет уже не единым-в-себе, а чем-то, имеющим

облик единого, выходит за его пределы благодаря той силе, которая

111.32 порождает его и выводит за рамки единого, и таинственным единством

оно обладает вследствие наличного бытия единого. Стало быть, именно

рассматриваемое единое, идущее впереди силы и первым гипостазиро-

* «Софист», 245Б7—8.

<Глава 8> 177

вавшееся благодаря безучастной и непознаваемой причине всего, Со­

крат в «Филебе» называет пределом, а саму силу, порождающую су- 5

щее>—беспредельностью. Здесь он говорит: «Мы утверждали, что

бог указывает то на предел сущих, то на беспредельное» *31.

Итак, первый, единичный, бог именуется богом самим по себе, без

какой-либо другой добавки, именно потому, что в каждом из после- 10

дующих богов участвует сущее и такие боги владеют сущим, сопря­

женным с ними, и лишь первый бог обособлен от всех сущих, будучи

определен как одно только само неизреченное, единичное и сверхсущ­

ностное. Что же касается предела и беспредельности сущих, то они и

позволяют проявиться непознаваемой и безучастной причине: предел 15

оказывается причиной устойчивой, единовидной и связующей божест­

венности, а беспредельность — той, которая уже в состоянии выйти за

свои пределы в виде всего и развернуться во множественности; вообще

же, <беспредельность> свыше повелевает всяким порождающим

устроением. В самом деле, любое единство, целостность и общность 20

сущих, как и все божественные меры первого предела, являются обо­

собленными и в результате всякое деление, порождающее творчество

и выход за свои пределы в виде множества существуют благодаря этой

изначальной беспредельности. Таким образом, каждый раз, когда мы

станем утверждать, что любое божественное одновременно и пребывает

и выходит за свои пределы, мы будем соглашаться с тем, что оно 25

устойчиво пребывает как предел, а выходит за свои рамки как бес­

предельность, а также с тем, что оно содержит в себе и единое и

множество, и одно зависит от начала, соответствующего пределу, а

другое — от беспредельности. Короче говоря, во всякой антитезе, от- 111,33

носящейся к божественным родам, лучшее мы будем возводить к пре­

делу, а худшее — к беспредельности.

Благодаря этим двум началам все — вплоть до низшего — обладает

выходом за свои пределы в бытии. Например, сама вечность участвует

одновременно и в пределе, и в беспредельности: поскольку она является 5

умопостигаемой мерой, <она причастна> пределу, а так как оказывается

причиной неисчерпаемой силы в бытии, принимает участие в беспре­

дельности. И ум, поскольку он будет единовидным и общим, а также

связующим для парадигматических мер, окажется потомком предела, но 10

т

ак как он станет вечно производить на свет все и, оказавшись во все­

общей вечности хорегом бытия для всего вместе взятого, будет обладать

неизбывной силой,— беспредельностью. И душа, поскольку она отме-

* «Филеб», 23с9-10.

2 З

ак. 3700

178 Прокл. Платоновская теология, книга ///

ряет собственную жизнь повторными воплощениями и кругооборотами

15 и полагает границу собственным движениям, подчиняется причине пре­

дела, а так как она никогда не прерывает своего движения *, но, на­

оборот, завершение определенного жизненного кругооборота всегда по­

лагает для нее начало следующему, она относится к чину беспредель­

ности. Что же касается всего вот этого неба, то вследствие его целост-

20 ности, непрерывности, упорядоченности его круговращений и в меру

повторного воплощения оно ограничено пределом, а в своих порожда­

ющих силах, в разнообразии очертаний и в неистощимом повторении

своих круговых движений оно причастно беспредельности. И конечно,

то же самое касается всеобщего становления: по той причине, что все

25 виды в нем определены и постоянно находятся в одном и том же поло­

жении, а также вследствие того, что оно всегда совершается по одному

и тому же кругу и воспроизводит в нем небесное круговращение, оно

имеет облик предела; однако из-за различия между теми существами,

которые возникают в каждом случае, а также из-за их нескончаемой

изменчивости и большей или меньшей степени участия в видах, оно

111,34 оказывается изображением беспредельности. Далее, любое существо,

возникающее в согласии с природой, по своему виду подобно пределу,

а по материи — беспредельности. В самом деле, такие существа есть то

последнее, что происходит от двух начал, следующих за единым; в этом

5 последнем и завершается их творческий выход за свои пределы. И в

применении к последнему и то и другое<, и эйдос и материя,> оказы­

вается единым, однако эйдос, мера и граница материи, будет единым в

собственном смысле этого слова, материя же, или все в возможно­

сти **, <именуется единым лишь> в той мере, в какой она гипостази­

руется благодаря первой силе. Заметим здесь, что первая сила порож-

10 дает все, сила же материи несовершенна и нуждается в ипостаси всего

в действительности.

Следовательно, Сократ вполне справедливо говорил о том, что все

сущие образуются из предела и беспредельности ***, и о том, что имен­

но таковы два умопостигаемых начала, которые первыми гипостазирует

15 бог. В самом деле, их соединило, довело до совершенства и позволило

им проявиться во всех сущих то единое, которое предшествует первой

диаде; и единство всего идет от самого первого, а раздельность двух

* «Федр», 246с6-7. *** См.: «Филеб», 23с9-10.

:

* Аристотель. О душе, 430а10—

И. Ср.: Метафизика, 1075Б22-

23; 1069Б23.

Глава 9 179

стихий — от двух рассматриваемых первых действующих причин, и че­

рез них она восходит к неизреченному и непознаваемому началу.

Третье начало, следующее за единым, смешанное

20

Итак, то, каковы, согласно теологии Платона, два начала сущих,

появившиеся сразу вслед за единым, на основании только что сказан­

ного вполне очевидно. После этого давайте определим, что же такое

возникающее из этих начал третье *. Так вот, <Платон> всегда 25

именует его смешанным, поскольку оно образуется из предела и

беспредельности32. И если предел является пределом сущих, беспре- 111,35

дельность — беспредельностью сущих, а то, ,что содержит в самом себе

их сочетание, оказывается самим сущим, о чем сам Сократ говорит

совершенно недвусмысленно **, то первое смешанное, разумеется, есть 5

первое сущее и оно образует высший чин сущих, сущее-в-себе, которое

будет именно сущим, а не чем-либо другим.

Я говорю так по той причине <...> мы доказывали33, что первое

сущее умопостигаемым образом объемлет все, и в том числе жизнь и

ум; в самом деле, жизнь образует триаду так, как это свойственно 10

жизни, а ум — так, как это присуще уму. И эти три момента — сущее,

жизнь и ум — присутствуют в каждой такой триаде, но в первом, сущ­

ностном, смысле все они представлены лишь в сущем. Действительно,

там есть и сущность, и жизнь, и ум; <первая образует> высший чин

сущих, жизнь — средний, словно бы центр сущего, и называется и 15

является она при этом умопостигаемой, ум же — низший, и таков умо­

постигаемый ум. В самом деле, в умопостигаемом присутствует ум, а

в уме — умопостигаемое, однако в первом случае ум существует так,

как это положено умопостигаемому, в уме же последнее пребывает

Умным образом. И сущность есть некое устойчивое состояние сущего,

в к

°тором оно переплетено с первыми началами и еще не разлучено с 20

е

Диным; жизнь — это сущее, выходящее за пределы начал и сращи­

вающееся с беспредельной силой; ум — сущее, возвращающееся к на­

чалам, приводящее завершение в соприкосновение с отправной точкой

Те

м самым замыкающее единый круг умопостигаемого.

Итак, в то время как сущее образует в самом себе триаду — сущно- 25

н

°е, жизненное и умное — и все <чины этой триады> изначально

Там же, 27Ь8. ** См.: Там же, 23с9-10.

180 Прокл. Платоновская теология, книга III

36 присутствуют в нем сущностным образом, первым среди сущих ока­

зывается то, которое смешано из первых начал; разумеется, я имею в

виду сущность. В самом деле, именно сущность-в-себе представляет

собой высший чин всех сущих и словно бы их монаду; значит, сущность

5 будет первым среди сущих и в каждом из них сущностное окажется

наиболее важным, поскольку оно будет гипостазироваться из очага

сущего 34. Действительно, таково умопостигаемое в собственном смысле

этого слова, поскольку познающее есть ум, а жизнь — мышление, и

лишь сущее есть <собственно->умопостигаемое. И если все сущее бу­

дет смешанным, а сущее-в-себе — сущностью, то последняя окажется

смешанным прежде всего остального и будет гипостазироваться третьей

10 после единого. Вот почему Сократ, описывая то, как изменяется сам

способ порождения при переходе от двух начал к смешанному, говорит,

что бог указывает на предел и беспредельное * (так как они будут

генадами, гипостазировавшимися благодаря единому, или словно бы

15 явленностями безучастного первого единства). Что же касается сме­

шанного, то <бог> создает его путем смешения первых начал**.

И насколько созидание стоит ниже указания, а рождение — ниже яв-

ленности, настолько же выход за свои пределы смешанного, разумеется,

уступает тому, который принадлежит двум началам.

20 Итак, смешанное есть умопостигаемая сущность; в первую очередь

она гипостазируется тем богом, от которого появились беспредельное

и предел, а во вторую — началами, которые следуют за единичным

богом (я имею в виду беспредельное и предел). В самом деле, четвертая

25 причина, создающая смешение***, также есть бог. И если бы кто-

нибудь предположил наличие какой-то другой причины, то он говорил

бы уже не о четвертом, а о пятом4*. Действительно, первым был тот

бог, который указал на два начала, вслед за ним идут сами эти начала

(предел и беспредельное) и потому смешанное будет четвертым. Итак,

37 если бы причина смешения отличалось от первой, божественной, при­

чины, <само смешанное> было бы пятым, а не четвертым, о чем и

говорит Сократ. Далее, если, как мы утверждаем, бог есть прежде

5 всего хорег единства для сущего, а смешение начал в ипостаси суще­

го — это уже само единство, то ясно, что бог выступает как первая

его причина. Точно так же и в «Государстве» Сократ со всей опре­

деленностью показывает, что благо будет для умопостигаемого причи­

ной сущности и сущего, подобно тому как для <всего> небесного

* «Филеб», 23с9-10. *** См.: Там же, 23d5-8.

** Ср.: Там же, 26е6-8. 4* Ср.: Там же, 23d9-el.

Глава 9 181

<причиной его видимости> является Солнце *; так разве нет необхо­

димости в том, чтобы возводить смешанное, первое сущее, к первому 10

богу и утверждать, что выход <сущего> за свои пределы является

именно его заслугой? И если демиург в «Тимее» гипостазировал сущ­

ность души как таковой из неделимой и делимой по телам <сущностей >

или, что то же самое, из предела и беспредельного (ибо предел подобен

неделимой сущности, а беспредельное — делимой),— так вот, если де- 15

миург смешал сущность души именно из них, а затем прибавил тож­

дественное и иное и уже потом создал всеобщую душу**, то разве

мы тем более не должны будем утверждать, что первый бог есть при- 20

чина первой сущности?

<Таким образом, > как мы и сказали, смешанное появляется не

только от начал, следующих за единым, но и от первого <бога>; потому

оно оказывается триадическим: первый <его чин> подразумевает уча­

стие в неизреченном единстве и во всеобщей ипостаси, от предела оно 25

получает наличное бытие, однородность и устойчивое своеобразие, а

от беспредельности — силу и неявную всеохватность. В самом деле,

вообще <говоря>, коль скоро <смешанное> есть и единое и не-единое,

единое выступает для него как предел, а не-единое — как беспредель- 111,38

ное, смешение же их, как и целостность, берет свое начало от первого.

Значит, смешанное оказывается монадой, так как участвует в едином,

а также диадой, ибо появилось на свет от двух начал; помимо этого, 5

оно будет триадой, поскольку, как утверждает Сократ, любое смешан­

ное так или иначе обладает вот какими тремя качествами: красотой,

истиной и соразмерностью***.

Однако об этом мы поговорим ниже 4*; а сейчас давайте разберем

тот вопрос, в каком смысле первое смешанное есть сущность. Дейст­

вительно, самое сложное для исследования -*- это то, что такое первое 10

сущее, поскольку, как в одном месте говорит элейский гость, <в данном

случае возникает> затруднение, связанное с тем, что сущее оказывается

меньшим, нежели не-сущее 5*. Итак, необходимо сказать о том, почему

сущность образуется из предела и беспредельности. В самом деле, коль

скоро предел и беспредельное сверхсущностны, сущность, похоже, об­

разует свою ипостась из того, что сущностью не является. Однако 15

Разве могли бы не-сущности образовать сущность? Скорее всего, по­

добный вопрос возникает во всех тех случаях, когда нечто гипостази-

РУется как смесь чего-то другого; действительно, то, что образуется в

См.: «Государство», 508Ь7—8. 4* См.: Наст, соч., III.11.

См.: «Тимей», 35а1—3. 5* См.: «Софист», 258а11—ЬЗ.

См.: «Филеб», 64а7-65а6.

182 Прокл. Платоновская теология, книга III

результате смешения, отнюдь не тождественно тому, что не входит в

состав смеси. Например, душа не есть то же самое, что и те роды,

20 смешав которые, отец произвел ее на свет *, и счастливая жизнь ** —

не то же, что и жизнь в согласии с умом или жизнь, проводимая в

удовольствии, и единое в телах не тождественно своим стихиям. Таким

образом, нет ничего удивительного в том, что первое сущее, не будучи

ни пределом, ни беспредельным, гипостазируется из них обоих и ока­

зывается смешанным, несмотря на то что названные сверхсущностные

25 компоненты этой смеси сами по себе не вошли в ее состав, а как та­

ковые, напротив, остались обособленными и лишь в последующих вы­

ходах за свои пределы соединились в ипостась сущности. Итак, сущее

111,39 образовалось из них в том смысле, что оно участвует в них: своей

однородностью оно обладает благодаря пределу, а способностью к по­

рождению и неявной множественностью вообще — вследствие беспре­

дельности. В самом деле, <смешанное> в неявном виде оказывается

всем и потому является причиной всех сущих. Указывая нам именно

на это, элеискии гость сперва назвал сущее могущим * , как если

бы оно гипостазировалось вследствие участия в первой силе и было

бы причастным наличному бытию, соответствующему пределу, и силе,

связанной с беспредельным; однако ниже он определил сущее как

10 способность 4*, поскольку оно производит на свет и порождает все,

будучи в равной мере всем. Действительно, именно способность всегда

оказывается причиной порождающих выходов за свои пределы и любого

множества: скрытая сила будет причиной неявного множества, та же,

которая уже выказывает себя в виде энергии,— совершенного.

15 Я полагаю, что по этой самой причине все сущее и всякая сущность

обладают соприродными им силами, так как участвуют в беспредель­

ности: они обретают наличное бытие благодаря пределу, а силу — от

беспредельного 35. И сущее есть не что иное, как монада многих сил

20 и множественное наличное бытие; следовательно, оно будет единым

многим5*. Однако в предшествующем многое пребывает в неявном

виде и в нерасторжимости, а в последующем — в раздельности, ибо,

чем ближе сущее к единому, тем более скрыто множество, и потому

сущее получает свое определение лишь как единство. Именно это, как

25 мне кажется, и имеют в виду Плотин и его последователи36, часто

доказывающие, что сущее состоит из эйдоса и умопостигаемой мате­

рии 6* и что эйдос аналогичен единому и наличному бытию, а сила —

* См.: «Тимей», 35а1-8. 4* Там же, 247еЗ-4.

** Ср.: «Филеб», lld6. 5* «Парменид», 144е5.

*** «Софист», 247d8. 6* См.: Плотин. Эннеады, Н.4.2.5.

<Глава 10> 183

материи. И если бы они так и говорили, то были бы совершенно правы; 111,40

однако поскольку они соотносят с умопостигаемой сущностью некую

бесформенную, безвидную и неопределенную природу, то, как мне

представляется, погрешают против Платоновой мысли -*7. Действитель­

но, беспредельное есть не материя предела, а сила, предел же — вовсе 5

не эйдос беспредельного, а наличное бытие; сущее состоит из них обоих,

так как оно не только покоится в едином, но также восприемлет мно­

жество генад и сил, смешанных в единую сущность.

< Глава 10 >

Смешанное и становление.

Двойственность предела и беспредельного

Итак, вот почему первое сущее было названо Платоном смешан- 10

ным *; как образ сущего, становление также оказывается чем-то сме­

шанным из предела и беспредельного. И беспредельное в нем будет

несовершенной силой, а предел — эйдосом и формой такой силы. Мы

полагаем, что такая сила есть материя потому, что она не существует 15

в бытии как энергия и нуждается в том, чтобы быть определенной

чем-то другим; что же касается силы сущего, то она порождает энергии,

производит из самой себя на' свет все сущие и определяет наличие

среди них совершенных сил, и потому мы утверждаем, что ее уже не 20

следует называть материей. В самом деле, ее совершенству неподобным

образом подражает сила, соответствующая материи, которая сделалась

несовершенной, а также множеством и попыталась в возможности вос­

произвести родовую муку множества в той силе. И точно так же со­

ответствующий эйдос в низшем чине подражает пределу, поскольку

°н ограничивает материю и полагает предел ее беспредельности, но 25

при этом сам становится множественным, разделяется в материи на

части38 и вновь смешивается с лишенностью, свойственной материи,

хотя как вечно возникающее и гибнущее ** и уподобляется высшему 111,41

единству наличного бытия сущего. Действительно, <предел и беспре­

дельное > среди первых <сущих> подразумевают превосходство, а сре­

ди последних — недостаток. В самом деле, первое сущее есть смешан- 5

 из предела и беспредельности, обособленное от жизни и выступа-

Щее как ее причина; то же <сущее>, которое образуется из первого

РеАи эйдосов и первой материи, по своей природе безжизненно, так

С

м.: «Филеб», 25Ь5; 27Ь8. ** «Тимей», 28аЗ.

184 Прокл. Платоновская теология, книга III

как обладает жизнью лишь в возможности. Ведь в первом случае по-

10 рождающее предшествует порождаемому и совершенное гипостазиру­

ется прежде несовершенного, а во втором существующее в возможности

идет впереди имеющегося в действительности и к нему добавляются

некие причины, сопутствующие тому, что возникает из него. Как я

полагаю, подобное должно происходить потому, что дары первых начал

предназначены даже для низшего и порождают не только то, что вполне

15 совершенно по своей ипостаси, но и несовершенное.

Поэтому смешанное является причиной становления и той природы,

которая пребывает здесь<, в нашем мире,> в смешении; что же ка­

сается предела и беспредельного, идущих впереди сущего, то они ока­

зываются причинами не только самой такой природы, но и ее стихий,

причиной которых смешанное уже не будет — хотя бы потому, что оно

20 есть смешанное. В самом деле, предел и беспредельное двойственны:

с одной стороны, они обособлены от смешанных предметов, а с дру­

гой — входят в их состав. Действительно, как мне представляется,

прежде того, что входит в состав какой-либо смеси, всегда должно

существовать несмешанное, прежде несовершенного — совершенное,

25 прежде частей — целые, а прежде того, что пребывает в другом,— то,

111,42 что существует само по себе, причем, как полагает Сократ, это отно­

сится не только к единому, но и к красоте, к соразмерности и ко всем

эйдосам*. Итак, если вторые и третьи роды и виды сущего гипоста­

зировались прежде тех, которые в них участвуют, то разве будем мы

утверждать, что предел и беспредельное, каковые соотносятся со всеми

5 сущими, впервые появились уже смешанными? Значит, следует вы­

сказать предположение относительно <предела и беспредельного> в

не смешанном с сущим и обособленном от него состоянии, а также о

том, что сущее возникло одновременно от них и из них: от них

потому, что они оказываются предшествующими, а из них потому,

что во втором выходе за свои пределы они уже вошли в его состав.

О родах сущего также говорится в двух смыслах: одни из них оказы-

10 ваются для сущих демиургическими, а другие будут стихиями природы

каждого предмета39; действительно, первые <такие роды>, изначально

существующие самостоятельно, выступают как созидающие, а вторые,

рождающиеся от них, входят в состав каждой вещи.

Итак, пусть никто не удивляется тому, что Сократ в «Филебе»

15 предпосылает смешанное пределу и беспредельности **, а мы, напро­

тив, утверждаем, что предел и беспредельное обособлены от смешан-

* Ср.: «Филеб», 64а7-65а6. ** См.: Там же, 27dl—10.

Глава И 185

ного. Ведь и то, и другое двойственно, и одно предшествует сущему,

а ДРУгое входит в его состав, и одно выступает как порождающее, а

другое — как стихии смешанных предметов. Таковы и предел и бес­

предельное смешанной жизни, поскольку они оказываются стихиями

всеобщего счастья. Именно по этой причине каждое из них всегда 20

нуждается в другом и предметом стремления не является ни ум сам

по себе, ни совершенное удовольствие,— напротив, благо с необходи­

мостью подразумевает все свои составляющие: вожделенностъ, само-

довление и совершенство *. Таким образом, предел и беспредельное

сами по себе в своей обособленности предшествуют смешанному в ка­

честве его причин, те же предел и беспредельное, которые входят в 25

состав смешанного, менее совершенны, чем сама смесь.

Глава И 111,43

Триада «красота, истина и соразмерность», соответствующая

всякому смешанному

Таким образом, то, из чего <состоит> смешанное, на основании

сказанного вполне очевидно. Теперь необходимо поговорить о той три­

аде, которая ему соответствует. Итак, всякая смесь, образовавшаяся

правильно, как говорит Сократ, должна обладать вот какими свойст- 5

вами: красотой, истиной и соразмерностью **. Действительно, пра­

вильность смеси предоставляет отнюдь не какое-либо привходящее без­

образие, поскольку оно оказывается причиной ошибочности и беспо­

рядочной обманчивости; и если истинность порой будет отделена от

чистого, входящего в состав сущего, то смешение не сможет возникнуть, 10

напротив, все тогда исполнится призрачностью и не-сущим; без сораз­

мерности же не будет существовать общности и гармоничного сочетания

стихий. Стало быть, необходимо, чтобы соразмерность обусловливала

единство смешивающихся предметов и их подобающую общность, ис­

тина подразумевала бы их чистоту, а красота — упорядоченность; все 15

перечисленное делает целое достойным любви. В самом деле, каждая

стихия занимает в смеси подобающее ей положение и сами стихии, как

и то, что их них образуется, оказываются прекрасными.

Итак, именно здесь, в первом смешанном, проявляют себя три пе­

речисленных свойства: соразмерность, истинность и красота. И сораз- 20

Ме

рность оказывается для смеси причиной бытия сущего единым, ис-

* Там же, 20dl—11. ** Там же, 64а7—65а6.

186 Прокл. Платоновская теология, книга ///

тинность — причиной того, что она на самом деле существует, а красо­

та — причиной ее умопостигаемости. Следовательно, первое сущее бу­

дет умопостигаемым, подлинным и в высшей мере единовидным; ум

25 соприкасается с ним вследствие его родства красоте, а каждая <его

стихия > участвует в бытии потому, что является <стихией > сущего;

111.44 оно оказывается высшим среди сущих, так как соединено с благом.

Как мне представляется, божественный Ямвлих, усмотрев в трех пе­

речисленных <свойствах> три причины сущего, потому и дал опреде­

ление умопостигаемому на основании соразмерности, истины и красоты

5 и при посредстве <данных предикатов> описал в «Платоновской тео­

логии» умопостигаемых богов40.

И то, почему умопостигаемая ширь существует благодаря всему пе­

речисленному, станет вполне очевидным чуть ниже; ныне же на осно­

вании сказанного, разумеется, ясно, почему Сократ, обнаружив данную

10 триаду, сказал, что она располагается в преддверии блага *. Действи­

тельно, первое сущее в своем единстве с благом участвует в этой триаде:

поскольку <единое> оказывается мерой ** сущих, <такое сущее> са­

мо становится соразмерным; поскольку <единое> предшествует суще­

му, <такое сущее> гипостазируется как подлинное; поскольку <еди­

ное > есть благо и нечто вожделенное, <такое сущее> оказывается

15 прекрасным-в-себе. Стало быть, именно здесь располагается первая

красота и потому единое оказывается причиной не только благого, но

и прекрасного, как об этом говорит Платон в «Письмах» ***. Впрочем,

такая красота существует неявным образом, поскольку рассматриваемое

устроение единовидно содержит в себе все, так как первым гипоста-

20 зируется благодаря началам. О том же, где и как оно появляется, мы

поговорим чуть ниже.

Глава 12

Общее определение первой умопостигаемой триады.

Вторая умопостигаемая триада

Вот какова, согласно Сократу в «Филебе», первая триада умопо­

стигаемых <богов>: предел, беспредельное, <смешанное>. Среди пе­

речисленного предел есть бог, появившийся в высшем чине умопости-

111.45 гаемого благодаря безучастному и самому первому богу; он измеряет

* «Филеб», 64с1. *** См.: «Письма», 312е2-3.

** «Законы», 716с4.

fAaea 12 187

и определяет все, а также гипостазирует весь отеческий, хранительный

и чистый род богов. Беспредельное — это неизбывная сила данного

бога, приводящая к появлению всех порождающих устроений, а также

всей беспредельности — предсущностной, сущностной и соотносящейся 5

с последней материей. Что же касается смешанного, то оно есть самое

первое и высшее устроение богов, таинственным образом вобравшее в

себя все возникшее благодаря хранительной умопостигаемой триаде,

единичным образом содержащее в себе причину всего сущего и в самом 10

себе обосновавшее среди первых умопостигаемых <богов> его высший

чин, обособленный от всего.

Вслед за этой триадой, которая первой гипостазировалась благодаря

единому и соединена с ним, нам следует воспеть вторую триаду, про­

исходящую от первой, которую образуют чины, аналогичные <входя- 15

щим в состав> предшествующей. В самом деле, в ее рамках сущее с

необходимостью оказывается участвующим, а единое выступает как

предмет участия, и соответствующее второе единое порождает второе

сущее, ибо божественность, служащая предметом участия, всегда ги­

постазирует вокруг себя то, что в ней участвует. Например, всеобщие 20

души вместе с собственными причинами гипостазируют тела, а частные

в сотрудничестве с богами порождают неразумные <души>; стало

быть, тем более и боги вместе с единым производят на свет все. Значит,

подобно тому как первая из генад порождает высший чин сущего, точно 25

так же и средняя <генада> гипостазирует средний <его чин>. Все

порождающее и все созидающее. или производящее на свет обладают

силой, позволяющей возникать порождаемому, благодаря которой оно

и производит на свет, наделяет силой и связует то, что появляется от

него. Следовательно, существует вторая триада, явленность которой 111,46

аналогична явленности первой, и высший ее чин есть то, что мы на­

зываем единым, божественностью и наличным бытием, средний — то,

что мы именуем силой, а низший — то, что, как мы утверждаем, есть

второе сущее, то есть умопостигаемая жизнь. Действительно, в умо- 5

постигаемом, как было сказано выше, присутствует все: бытие, жизнь

и мышление. Первое есть все в качестве причины, причем таинствен­

ным образом (о чем мы уже много раз говорили), вторая предвосхищает

множество и выходит за пределы единства сущего к явленности, третье

Же

 •— это все умопостигаемое множество и устроение умопостигаемых 10

в

идов. В самом деле, виды обладают своей ипостасью в низшем чине

Умопостигаемого, так как им необходимо впервые обрести свое бытие

и

 явленность в уме.

Итак, если сущее при первом смешении пребывает в обособленно-

Сти

> а за свои пределы выходит и рождается от монады как двойст-

188 Прокл. Платоновская теология, книга ///

15 венное, то ему будет соответствовать движение; и, поскольку имеет

место движение, с необходимостью будет существовать умопостигаемая

жизнь. Действительно, движение всегда оказывается своего рода

жизнью; потому-то кое-кто и называет движение самих материальных

тел жизнью * 41. Стало быть, пусть первый чин рассматриваемой второй

20 триады будет именоваться пределом, второй — беспредельным, а тре­

тий — жизнью. В самом деле, вторая триада есть бог, обладающий

порождающей силой, являющий вслед за самим собой и вокруг самого

себя второе сущее.

111,47 Глава 13

Составляющие второй умопостигаемой, триады

Впрочем, в этом <вторая> триада аналогична первой и потому не­

обходимо сделать логический вывод относительно ее своеобразия. Ведь,

в то время как первая триада есть все, но умопостигаемым образом **,

5 единично и пределовидно (как я мог бы сказать на языке, свойственном

платонизму), вторая в свой черед оказывается всем, но жизненным

образом и беспредельновидно (как я мог бы выразиться, следуя языку,

принятому у философов); точно так же третья появляется на свет в

согласии со своеобразием смешанного. Действительно, как это и по­

ложено при выходе за свои пределы вширь, смешанное появляется в

10 третий черед, точно так же, как при нисхождении умопостигаемого

вглубь третья триада занимает по отношению к высшим положение,

подобное смешанному. Итак, средняя триада есть все, но свою харак­

теристику она получает на основании беспредельности. В самом деле,

вслед за первым началом существуют еще три, которые в совокупности

упорядочивают, в согласии с нашими воззрениями, весь умопостигае-

15 мый род богов, и предел обусловливает явленность первой триады,

беспредельное — второй, а смешанное — третьей. Стало быть, имеется

беспредельная сила, на основании которой получает свою характери­

стику вторая триада, поскольку, занимая промежуточное положение,

она гипостазируется точно так же, как средний чин первой триады.

И все <умопостигаемые триады состоят> из всех рассматриваемых

20 чинов>, ибо любой из таких триад соответствуют предел, беспредель­

ное и смешанное; однако в каждой из них на первое место выходит

* См.: Аристотель. Физика, ** «Халдейские оракулы», фр. 21.

250Ы4.

Глава 13 189

собственный признак, соответствующий главной в ней монаде, который

словно бы прорисовывает связанное с ней умопостигаемое устроение

богов. Именно так гипостазировавшаяся средняя триада (я говорю

здесь «так» потому, что в ее состав входят все те же самые чины,

что и в состав предшествующей ей, но сама она занимает положение 111,48

беспредельной силы) связует средний чин умопостигаемых <богов>:

она наполняется высшим единством и, в свой черед, наполняет ту три­

аду, которая следует за ней, умопостигаемыми силами; она отмеряется

в однородности благодаря высшей триаде и сама отмеряет собственной 5

силой третью; она пребывает в устойчивом состоянии в первой триаде

и обосновывает в себе ту триаду, которая идет за ней. Короче говоря,

<данная триада > соотносит с собой центр всего умопостигаемого и

обосновывает в себе его единую связность, поскольку делает очевид­

ными таинственность и единовидность первой триады и словно бы вос­

соединяет умопостигаемое множество третьей, так как охватывает его 10

со всех сторон.

Кроме того, сущее, входящее в состав данной триады, является сме­

шанным, так же как и предшествующее ему; к нему добавляется свое­

образие жизни (ибо беспредельность породила в нем жизнь), оно с

необходимостью участвует в триаде «соразмерность, истина и красота»; 15

однако первое сущее гипостазируется по преимуществу в соответствии

с соразмерностью, превращающей его в единое и приводящей в со­

прикосновение с благом, а вторая триада соответствует истине (и по­

тому < соответствующее ей сущее > участвует в первом и само является

сущим, причем именно подлинным); третья триада выступает как прек­

расное, ибо в ее пределах проявляют себя умопостигаемое множество, 20

упорядоченность и первая красота, в связи с чем соответствующее ей

с

УЩее оказывается наипрекраснейшим среди всего мыслимого *. Од­

нако речь об этом пойдет ниже. Итак, при том, что каждому смешан­

ному соответствует триада, первое более всего связует соразмерность,

второе — истина, а третье — красота **. Именно к такому выводу при- 25

водит рассуждение божественного Ямвлиха о том, что Платон, следо­

вательно, определяет все умопостигаемое на основании трех данных

признаков; в самом деле, все они относятся к любому смешанному, но 111,49

в каждом случае соответствующее умопостигаемое гипостазируется соб­

ственным для него образом.

190 Прокл. Платоновская теология, книга ///

Глава 14

О третьей умопостигаемой, триаде

Далее, вслед за рассмотренной триадой появляется третья. Дейст-

5 вительно, необходимо, чтобы даже низший чин сущего обожествлялся

и потому участвовал в умопостигаемой генаде. В самом деле, как го­

ворит Парменид, сущих не больше, чем генад, а генад не больше, чем

сущих*, напротив, в каждом выходе за свои пределы сущее участвует

в едином . коль скоро и вот это bee в каждой своей части управ-

10 ляется душой и умом, следовательно, умопостигаемое в своих первых,

промежуточных и последних ипостасях тем более причастно умопости­

гаемым богам. Стало быть, подобно тому как первая генада, следующая

за обособленной причиной, привела к возникновению умопостигаемого

сущего, а вторая — к появлению умопостигаемой жизни, точно так же

15 и третья гипостазирует вокруг себя умопостигаемый ум и наполняет

его божественным единством, поскольку располагает в промежутке

между собой и сущим силу, при посредстве которой наполняет это

самое сущее и возвращает его к себе.

Итак, в пределах данной <триады> все умопостигаемое оказыва-

20 ется множеством. Действительно, соответствующее сущее есть умопо­

стигаемым образом все: и ум, и жизнь, и сущность, причем отнюдь

не в качестве их причины, каково первое сущее, и не в виде некоего

предвосхищения всего, как в случае второго, но уже словно бы в дей­

ствительности, явно. Именно поэтому оно образует низший чин всего

111,50 умопостигаемого. В самом деле, поскольку выход сущих за пределы

единого совершается в согласии с подобием, первое такое сущее более

всего похоже на единое, второе представляет собой словно бы роды

множества и зачин деления, а третье уже являет в самом себе совер-

5 шенное умопостигаемое множество и эйдос. Далее, в то время как пер­

вая триада неявным образом пребывает в виде предела и воплощает в

себе всю устойчивость умопостигаемого, а вторая одновременно пре­

бывает и выходит за свои пределы, третья вслед за выходом за свои

пределы возвращает низший чин умопостигаемого к его началу и за­

мыкает данное устроение на нем самом, ибо уму более всего свойст-

10 венны возвращение и тяга к умопостигаемому. И все эти состояния

(«пребывать», «выходить за свои пределы» и «возвращаться») ока­

зываются единовидными и умопостигаемыми, так как в каждом из них

умопостигаемое находится отнюдь не так же, как то, что следует за

* См.: «Парменид», 144е1—3. ** Ср.: Там же, 142е1—2.

Глава 14 191

<ним. Действительно^ род умопостигаемых богов оказывается еди­

ничным, простым, таинственным; он соединил самого себя с единым, 15

предшествующим сущему и потому представляет в явном виде не что

иное, как превосходство единого. В самом деле, три рассмотренные

триады мистически возвещают о той причине, которая совершенно не­

познаваема — о первом безучастном боге: первая <подразумевает> не­

изреченное единство, вторая — превосходство над любыми силами, а

третья — окончательное рождение сущих. Ибо, подобно тому как они 20

оказались способными покинуть пределы начала, внеположного един­

ству, силам и всем сущим, точно так же они являют в себе для по­

следующего его удивительное превосходство, поскольку в раздельности

перенимают единичную мощь первого, а в умопостигаемости делают

очевидной причину, предшествующую умопостигаемому. Действитель- 111,51

но, <умопостигаемые> боги, которым свойственна простота, обособ­

ленная равным образом от всех божественных устроений, тем не менее

не обладают отеческим единством.

Стало быть, поскольку данная триада подразумевает возвращение

всего умопостигаемого к первой <причине> и превращение умопости­

гаемого множества, появившегося в ее рамках, в устойчивое единство 5

всего, первый <ее чин есть> предел, генада и наличное бытие, вто­

рой — беспредельность и сила, а третий — смешанное, сущность,

жизнь и умопостигаемый ум. В целом эта триада гипостазируется как

сущее и является умом первой <триады>; ведь эта самая первая <три-

ада> есть прежде всего умопостигаемый бог, та, которая следует за 10

ней — умопостигаемо-умной, а третья — умной. Эти три божественно­

сти и триадические монады образуют умопостигаемые роды. В самом

деле, <такие роды,> в согласии с заключенной в них божественностью,

есть монады, коль скоро все остальное — и силы, и сущие — зависит

от богов. Триадами же они оказываются в своей обособленной f раз- 15

Дельности f. Действительно, предел, беспредельность и смешанное су­

ществуют во всех трех <чинах>, однако в первом все выступает как

предел, во втором — как беспредельное, а в третьем — как смешанное,

и

 в первом смешанное будет сущностью, во втором — умопостигаемой

жизнью, а в третьем — умопостигаемым умом.

Далее, в этом <чине> впервые появляются виды. В самом деле, 20

Различение умопостигаемого уже подразумевает определенную значи-

м

°сть видообразования, потому что именно вид есть какое-то сущее,

а н

е просто сущее. Итак, первое сущее есть сущее-в-себе, — то, что

Называется именно сущим как таковым, второе — это сила, выходящая

а пределы первого сущего, словно бы диада, порождающая множество

У^их, но сама множеством пока не становящаяся, а третье — само

192 Прокл. Платоновская теология, книга ///

25 множество сущих, ибо в его пределах сущее разделено. Ведь обособ-

111.52 ленной причиной того, что виды гипостазируют по отдельности, ока­

зывается сущее, в раздельности же причиной того, что сущее порождает

разом, служат виды, которые именно потому и именуются видами

парадигмами * сущих, при том, что само сущее есть причина, а вовсе

5 не парадигма всего следующего за ним, ибо только для того, что раз­

делено в своем бытии и обладает различными характерами сущности,

причинами оказываются парадигмы. Стало быть, за единым, предше­

ствующим сущим, неявным образом следует единое многое и объеди­

ненное, за ним идет разделяющееся и словно бы выглядывающее из

10 единовидности в явленность, последнее же среди умопостигаемого —

это разделенное, то, что объемлет умопостигаемое множество.

Глава 15

Третья часть

Умопостигаемые триады в «Тимее»

Живое-в-себе

Вот какие отправные точки для построения теории умопостигаемых

триад дал нам Сократ в «Филебе»; однако одними лишь приведенными

15 определениями ограничиваться не следует, напротив, необходимо рас­

смотреть также посвященную им теологию Платона в том виде, в ко­

тором она представлена во всех остальных диалогах, и тем самым ука­

зать на их единую истину, соответствующую действительным предме­

там. Итак, давайте рассмотрим то, что было написано в «Тимее», и

20 последуем за вождем 42, выявившим для нас неизреченное мистическое

учение, посвященное соответствующим вопросам; давайте при этом свя­

жем начало нижеследующих рассуждений с тем, что было сказано в

завершение вышеприведенных.

Итак, в «Тимее» Платон, рассматривая то, чем является парадиг*

ма ** всего вот этого космоса, обнаружил, что она содержит в себе

25 все умопостигаемые живые существа ***, что она всесовершенна 4*,

111.53 что она есть наипрекраснейшее среди мыслимого5*, что она одно­

родна 6*, а также что она есть умопостигаемое, соответствующее де-

* «Парменид», 132dl—2. 4* Там же, 31Ы.

** «Тимей», 28с6; 29Ь4. 5* Там же, 30dl-2.

*** Там же, 31а4-5. 6* Там же, 31ЬЗ.

рлава 15 193

мИургу; кроме того, он назвал ее живым-в-себе *, поскольку она яв-

дяется умопостигаемой парадигмой Всего, которое само оказывается

чувственно воспринимаемым живым существом **. Так вот, это живое-

в-себе, поскольку оно оказывается всесовершенным и наипрекрасней­

шим среди мыслимого, должно входить в число умопостигаемых устро­

ений. Действительно, если бы подобное умопостигаемое живое суще­

ство располагалось в демиурге, то оно оказалось бы скорее умным,

чем умопостигаемым, а значит, не было бы наипрекраснейшим среди

мыслимого, но по красоте и силе оказалось бы вторым после умопо­

стигаемого (так как именно среди умопостигаемых богов находится пер­

вая красота) и в его составе были бы представлены не только четыре

jc-k-k

но и все множество

10

вида внутрикосмических <живых существ>

видов (ибо в <демиурге> изначально гипостазированы парадигмы даже

атомарных видов, а живое-в-себе предвосхищает лишь умопостигаемую

тетраду всех живых существ); кроме того, <демиург> не есть нечто 15

однородное, каково живое-в-себе, входящее в число сущих, напротив,

<он действует> наряду с живородящей причиной, вместе с которой

гипостазирует последующее, поскольку он<, например,> при порож­

дении душ смешивает в кратере роды сущего4*; в самом деле, умо­

постигаемое живое-в-себе, будучи однородным, оказывается одновре­

менно и творящим, и порождающим, демиург же, поскольку он раз- 20

делен, представляет собой причину <душ> наряду с кратером.

В силу сказанного, как я и говорил, живое-в-себе обособлено от

демиурга и, как его постоянно именует Тимей, является умопостигае­

мым^*; поскольку виды в нем пребывают прежде всего в раздельности 25

и поскольку оно оказывается всесовершенным, оно гипостазируется в

третьем чине умопостигаемого. В самом деле, ни первое, ни второе

сущее не будет всесовершенным, ибо первое потусторонне всякому де- 111,54

лению, а второе производит на свет умопостигаемое <множество> и

словно бы страдает мукой его родов, но само множеством сущих пока

н

е является. Итак, если ни то ни другое не является множеством, то

разве могло бы то или другое быть всесовершенным множеством? Коль

скоро <первое множество> соответствует третьей умопостигаемой три­

аде, что было доказано чуть выше, а живое-в-себе оказывается первой 5

Па

Радигмой (ибо оно содержит в себе все умопостигаемые живые су­

щества и выступает как их однородная парадигма, не образующая пары

и

 с каким другим началом), то живое-в-себе, разумеется, должно рас-

***

Там же, 37dl; 39e8.

Ср-: Там же, 30с2-31а1.

С

м.: Там же, 39е6-40а2.

4* См.: Там же, 35а1-8; 4Ш-6.

5* Там же, 30с7; 31а5; 39е1; 48е6;

51Ы и т. д.

1(.

'700

194 Прокл. Платоновская теология, книга ///

полагаться именно в этом чине. Действительно, либо умопостигаемой

10 парадигмы не будет существовать (однако почему тогда чувственно

воспринимаемое станет изображением умопостигаемого и почему умо­

постигаемые боги окажутся отцами всего?), либо, если она будет иметь­

ся, то будет относиться к третьему чину умопостигаемого. В самом

деле, те умопостигаемые триады, которые предшествуют рассматрива­

емой, не всесовершенны (так как обособлены от множественной раз­

дельности), то же, что идет за ней, неоднородно (ибо появляется на

15 свет в паре с другим: мужское — с женским, а демиургическое — с

порождающим), а также не является наипрекраснейшим среди мысли­

мого (ведь красота располагается в умопостигаемом); и лишь живое-

в-себе одновременно всесовершенно и однородно. Следовательно, пер-

20 вая парадигма сущих располагается в третьей триаде умопостигаемого.

Глава 16

Вечность

Далее, живое-в-себе вечно. Тимей говорит так: «Природа <того>

живого <существа> вечна» *; в другом месте он утверждает следу -

25 ющее: «Парадигма есть сущее во всей вечности» **. Таким образом,

111,55 если <живое-в-себе> вечно, то оно участвует в вечности; и поскольку

участвующее всегда существует после того, в чем оно участвует, то

живое-в-себе оказывается вторым после вечности. И если оно есть

сущее во всей вечности, оно наполнено всей ее силой; если это так,

5 то оно располагается непосредственно вслед за вечностью, ибо вкушать

от причин в их полном объеме свойственно лишь тому, что непосред­

ственно соседствует с ними.

Итак, если вечность соотносится с умопостигаемым живым суще­

ством точно так же, как время с чувственно воспринимаемым, и Все

ближайшим образом участвует во времени (ибо последнее возникло

10 вместе с небом***), то, разумеется, необходимо, чтобы живое-в-себе

первым вкушало от вечности. Стало быть, вечность есть потустороннее

первой парадигме, так как именно она отмеряет бытие живого-в-себе,

которое измеряется и наполняется от нее вечностностью4^.

15 В дополнение к сказанному мы утверждаем, что вечность есть при­

чина бессмертия для всего. Следовательно, она есть бессмертное в пер-

* «Тимей», 37d3. *** Там же, 38Ь6.

** Там же, 38с1—2.

Глава 16 195

вом. В самом деле, подобно тому как причиной всего в его бытии

оказывается первое сущее, а причиной видообразования становится тот

вид, который предшествует всем другим, точно так же причиной веч-

ностности и бессмертия будет само первое бессмертное. <Такого же 20

мнения придерживается> и демонический Аристотель, совершенно пра­

вильно называющий вечность бессмертной и божественной *, по­

скольку от нее зависят бытие и жизнь всего. И если первое бессмертное

таково не в силу сопричастности, а потому, что оно является причиной

бессмертия и вечностности, то оно окажется жизнью, благодаря самой

себе обладающей вечным бытием, сверхизобилующеи силой вечност- 25

ности и предоставляющей себя всему остальному в той мере, в какой

каждому это свойственно по природе. Действительно, бессмертие ги­

постазировалось в жизни и вместе с жизнью; именно поэтому Сократ

в «Федоне», приведя множество прекрасных доказательств бессмертия 111,56

души, говорит следующее: «Бог же, любезный Кебет, и сам эйдос

жизни, тем более бессмертен» **. Таким образом, умопостигаемая

жизнь, как и бог, связующий эту жизнь, будет обладать бессмертием 5

в самом первом смысле и потому окажется источником всеобщей веч­

ностности; такова вечность. Следовательно, вечность будет обладать

своей ипостасью в виде жизни; значит, она располагается в среднем

чине умопостигаемого.

Далее, необходимо говорить, что умопостигаемая вечность гипоста­

зируется как одно из трех: либо как сущее, либо как жизнь, либо как

умопостигаемый ум. Однако «сущее по своей природе,— говорит элей- 10

ский гость,— не покоится и не движется» ***; и [ведь] если таковы

сущее во всем и сущность, то тем более таковы умопостигаемая сущ­

ность и первое сущее. В самом деле, они есть не что иное, как одна

лишь сущность, движение же и покой, как и все остальные роды су- 15

Щего, появляются уже во вторых и третьих его выходах за свои пре­

делы. Стало быть, первое сущее, как и было сказано, обособлено од­

новременно и от движения, и от покоя, вечность же, согласно «Ти-

мею», пребывает в едином 4*, по каковой причине и существует время,

в

 своем движении подражающее умопостигаемому покою вечности. 20

Следовательно, вечность не есть первое сущее. <...> ибо душа также

не будет временем, поскольку она движется во всем времени. И вообще,

Уступающее как предмет участия среди божественных сущих всегда

Аристотель. О небе, 279а27— *** «Софист», 250с6—7.

28. 4* «Тимей», 37d6.

«Федон», 106d5-6.

196 Прокл. Платоновская теология, книга Ц\

располагается выше того, что в нем участвует, вечное же участвует в

вечности, подобно тому как временное — во времени.

25 Итак, вечность предшествует уму и следует за сущим; таким об­

разом, она занимает среднее положение во всей шири умопостигаемого.

И, подобно тому как живое-в-себе оказывается вечным, вечность есть

111,57 вечное сущее44; в самом деле, живое существо участвует в вечности

точно так же, как вечность в сущем. Она является причиной вечных

бытия, жизни и мышления; она отмеряет сущности, силы и энергии

для всего.

5 <Глава 17>

Единое

В то время как вечность относится к среднему чину умопостигаемого

и является словно бы его центром, а живое-в-себе соответствует послед­

нему его чину, более всего явному среди умопостигаемого, что же будет

располагаться в первом его чине и какое имя дает Тимей < этому пер-

10 вому>? Итак, он говорит, что, в то время как вечность пребывает

в едином *, время появляется в согласии с числом и в своем движении

уподобляется покою <вечности>, а при посредстве числа — ее устой­

чивому единству. Что же это за единое, в котором, как говорит Тимей,

пребывает вечность? В самом деле, о нем необходимо говорить либо

как о едином, соответствующем самой вечности, либо как о том, которое

15 внеположно всему умопостигаемому, либо как о том, которое будет

единым первой триады.

И, если бы мы говорили о том, что это безучастное единое, разве

могло бы пребывать что-либо в нем, обособленном от всего и не до­

пускающем ни связи, ни общности последующего с собой? Действи-

20 тельно, все то, что пребывает в чем-либо, некоторым образом охва­

тывается со всех сторон тем, в чем, как мы утверждаем, оно пребывает;

однако первое единое не может ни охватывать чего бы то ни было

сущего, ни сочетаться с ним.

Если бы кто-нибудь выдвинул предположение о том, что единое,

в котором, согласно Тимею, пребывает вечность, соответствует самой

вечности, то получилось бы, что вечность располагается в самой себе.

25 Однако пребывать в самом себе необходимо тому, что обладает своей

ипостасью благодаря тому, что оно находится в предшествующем, ибо

* «Тимей», 37d6.

Глава 18 197

пребывать в предшествующем для действительных предметов лучше, III

нежели располагаться в самих себе, поскольку находиться в лучшем

предпочтительнее, чем использовать в качестве своего вместилища худ­

шее. Итак, если вечность располагается в самой себе, то прежде всего

на счет чего мы отнесем ее пребывание в предшествующем? Ведь рож­

дение более божественного сущего с необходимостью совершается 5

прежде того, которое относится к менее совершенному.

Таким образом, если вечность не может пребывать ни в самой себе,

ни в первом едином, то очевидно, что, в то время как она, согласно

Тимею, пребывает в едином, она находится в едином, соответствующем

первой триаде, вернее, во всей этой триаде. В самом деле, как мы

говорили выше, эта триада есть причина устойчивого пребывания для 10

всех сущих, точно так же, как средняя будет причиной выхода за свои

пределы, а третья — возвращения.

Глава 18

Общий обзор всех чинов умопостигаемого, рассмотренных в

диалоге «Тимей». Собственные признаки данных чинов

Стало быть, мы показали, что, в согласии с тем учением, которое

изложено в «Тимее», имеются три чина умопостигаемого: живое-в-

себе, вечность и единое. Благодаря единому, а также вследствие своего 15

устойчивого положения в себе вечность утвердила себя в умопостига­

емом царстве; при посредстве вечности живое-в-себе, всегда пребыва­

ющее в одном и том же и в тождественном состоянии, определяет

собой низший чин умопостигаемых богов. И живое-в-себе, совершив­

шее выход за свои пределы в виде тетрады, зависит от диады, рас­

полагающейся в вечности (ибо вечность подразумевает <определение> 20

«всегда», которое дается сущему). Диада же, заключенная в вечности,

Участвует в умопостигаемой монаде, которую Тимей назвал единым,

потому что оно есть монада и начало всей умопостигаемой шири. Дей­

ствительно, первую триаду, получающую свою характеристику прежде III

в

сего в качестве предела, он вполне справедливо назвал иначе —

<<е

Диное» *, используя при этом данное имя вместо наименования «пре­

дел» 4э. промежуточной <триаде> он дал двойное имя — «веч-

н

°сть» **, словно бы сплетая в нем два наименования, поскольку дан-

Ная

 триада определяется в качестве умопостигаемой силы; третью же 5

Там же, 37d6. ** Там же, 37dl.

198 Прокл. Платоновская теология, книга ///

<триаду> он назвал живым-в-себе, распространив в данном случае

на всю триаду имя последнего ее чина.

Итак, первая триада есть единство всех умопостигаемых предметов,

некоторым образом сочетающееся с ними (ибо имеется и другое един-

10 ство, обособленное от умопостигаемого и безучастное); <такое един­

ство > оказывается хорегом устойчивой силы. В самом деле, благодаря

ему получает свое основание все; перовое в этом ряду есть вечность;

таким образом, мы будем утверждать, что пребывание всего отчасти

подразумевает то, по причине чего <существует> первая триада, а

отчасти то, под действием чего <гипостазировалась> вторая. Дейст-

15 вительно, в качестве второй и по причине первой имеет место сама

устойчивость сущих.

Вторая триада есть ближайшая мера всех сущих, сочетающаяся с

тем, что она измеряет. В самой себе она одновременно является пре­

делом и беспредельным: как измеряющая умопостигаемое, она оказы­

вается пределом, а как причина вечностности и вечного бытия — бес-

20 предельным. Действительно, как гласит оракул, вечность есть причина

неистощимой жизни, неослабевающей силы и неутомимой энергии*.

При этом она получает свою характеристику по преимуществу на осно­

вании беспредельного, так как объемлет в себе бесконечное время. Вре-

25 мя содержит в себе предел и беспредельное по отдельности, поскольку

оно беспредельно в своей непрерывности и ограничено пределом в виде

«сейчас» 46; при этом «сейчас» есть предел **. Вечность же объемлет

111,60 предел и беспредельность в их тождестве, так как является и генадой

и силой и как единое оказывается пределом, а в качестве силы — бес­

предельным. <Платон> иконически указывает <здесь> на то, что

средняя триада <умопостигаемого> содержит в себе предел, беспре­

дельное и смешанное. В самом деле, откуда еще мог бы появиться

5 предел у времени, если не от предела<, существующего в> вечности?

Ведь временной предел не может быть разделен на части потому, что

предел вечности оказывается генадой: неделимое на части есть изоб­

ражение единого. А откуда еще возьмется беспредельность в непре­

рывности <времени>, если не от беспредельной силы? Действительно,

<такая сила> оказывается покоящейся, а <непрерывность времени>

движущейся беспредельностью; подобно тому как первая покоится как

10 единое, вторая движется, словно число. Откуда же еще могло бы по­

явиться родство времени и жизни, если не из первой жизни? Ибо

* См.: «Халдейские оракулы», ** Аристотель. Физика, 218а24.

фр. 49.4.

Глава 18 199

емя пронизывает всю временную жизнь. Далее, на основании ска­

занного ясно, что вечность относится к среднему чину умопостигаемых

богов. В самом деле, именно в этом чине располагается беспредельная

жизнь, которая оказывается причиной любой жизни: умной, душевной 15

и той, которая гипостазируется в делимых на части телах; при этом

отцом и хорегом бесконечной жизни выступает вечность, коль скоро

именно она выступает как причина любого бессмертия и вечностно-

сти. И конечно же, Плотин, боговдохновенно описывая своеобразие

вечности в теологии Платона, определил последнюю как бесконечную 20

жизнь *, которая разом предвосхитила и явила себя **, так же как

связанное с собой сущее. Действительно, <вечность>, располагающая

свою жизнь в средоточии умопостигаемого и в качестве единого из­

меряющая себя и обосновывающаяся в том, что ей предшествует, а в 25

качестве силы подразумевающая собственную бесконечность, делает яв­

ным единовидное превосходство первой триады, отграничивает низший

чин <умопостигаемых богов> и простирается из среднего чина повсю­

ду — на всю умопостигаемую ширь.

Далее, третья триада полна умопостигаемой жизни и потому оказы- 111,61

вается умопостигаемым живым существом, первым в ряду всех живых

существ. В самом деле, такое <живое существо> первым участвует во

всеобщей природе и являет в себе самые первые виды, созерцая кото­

рые, демиургический ум гипостазирует всеобщий космос; оно все ока- 5

зывается умопостигаемым, подобно тому как зримый космос — чув­

ственно воспринимаемым, по каковой причине Платон и называет жи-

вое-в-себе всесовершенным ***. Вернее, если угодно, давайте скажем

так: в третьей триаде присутствуют предел, беспредельное, и смешанное;

именно последнее мы назвали умопостигаемым умом. Стало быть, три- 10

ада как целое именуется однородной 4* благодаря тому отцу, который

присутствует в ней; в самом деле, причина, соответствующая пределу,

предоставляет ей несопоставимость с другим и обособленное превосход­

ство. «Ибо то, что объемлет все умопостигаемые живые сущест- 15

в

°.— говорит Тимей,— не могло бы, пожалуй, быть вторым наряду

с

 иным; ведь тогда было бы необходимо, чтобы существовало и иное

Живое существо, охватывающее два других» 5*. Итак, то, что в един­

ое охватывает все умопостигаемое, есть целое; однако целое всегда

Относится с пределом, а части — с беспредельностью; таким образом,

Сд

и живое-в-себе окажется однородным по названной причине, то оно 20

** Пло

тин. Эннеады, III.7.5.26. 4* Там же, 31ЬЗ.

^ Ср.: Там же, III.7.3.37; 5.20; 26. 5* Там же, 31а4-6.

С

м.: «Тимей», 39е7-9.

200 Прокл. Платоновская теология, книга ///

будет обладать данным своеобразием как предел. Вечным оно в свой

черед станет именоваться как сила <беспредельности>, ибо именно в

этом качестве оно более всего соответствует наименованию «вечное» *;

действительно, сама вечность есть беспредельная сила, пребывающая в

25 едином и устойчиво действующая. Всесовершенно ** же оно как ум,

ибо именно такой ум, в явном виде представивший в самом себе всю

62 соответствующую раздельность сущего, оказывается умопостигаемым;

таков, по мнению Платона, всесовершенный ум, который охватывает

все умопостигаемое Х7Г* и определяет собой низший чин данного устро-

5 ения. Следовательно, однородность, вечность и всесовершенность, а

также предел, беспредельное и смешанное описывают природу умопо­

стигаемого живого существа. Вот почему Тимей упоминает о парадигме

в трех логических выводах: в том, где доказывается, что все <живое-

в-себе> однородно 4*, в том, который посвящен рождению времени, и

10 в том, где дается обоснование того, что <живое-в-себе> содержит все

живые существа3*.

И если Тимей утверждает, что живое-в-себе есть наипрекраснейшее

среди всего мыслимого 6*, то, поскольку оно располагаете* в третьем

чине умопостигаемого, в этом не будет ничего удивительного. В самом

15 деле, выше нами уже было доказано, что причина наилучшего смешения

есть триада «соразмерность, истина и красота»; в собственном смысле

этого слова красота проявляет себя в третьем выходе сущего за свои

пределы, поскольку здесь она сияет в собственной природе наряду с

умопостигаемыми видами, точно так же, как второму <выходу за свои

20 пределы прежде всего> соответствует истина, а первому — соразмер­

ность. И если <во второй триаде> истина будет первой, красота вто­

рой, а соразмерность третьей, то в том, что по порядку истина и красота

здесь идут впереди соразмерности, нет ничего удивительного, как <нет

ничего удивительного и в том, что> в первой триаде по преимуществу

имеет значение <соразмерность>, находящаяся <во второй триаде>

25 на третьем месте, поскольку <истина и красота,> появившиеся во вто­

рых <выходах за свои пределы,> в первой триаде оказываются неяв-

63 ными; во второй триаде в собственном смысле слова проявляется ис­

тина, которая здесь представляет собой умопостигаемое знание, в

третьей же — красота, которая оказывается видом видов 47. Разумеет­

ся, то, что данная триада соответствует самому первому сущему, оче-

5 видно, на том основании, что истина, предшествующая знанию, с не-

* «Тимей», 37d3. 4* См.: Там же, 31а2—ЬЗ.

** Там же, 31Ы. 3* См.: Там же, 39еЗ-40а2.

*** См.: Там же, 31а4-5. 6* Там же, 30dl-2.

Глава 18 201

обходимостью изначально присутствует в том сущем, которое является

таковым в собственном смысле этого слова; что красота, которая свой­

ственна последним сущим, должна находиться и в первом, благодаря

которому имеются эти самые последние сущие; что первая соразмер­

ность будет присутствовать в первом смешанном, так как всякое сме­

шение нуждается в соразмерности, чтобы то, что оказывается его ре­

зультатом, было чем-то единым. Итак, если данные три предмета из­

начально гипостазируются в рамках первой триады, то мы, сделав еще 10

раз тот, уже доказанный во всех <других наших сочинениях>, вывод,

что там<, в первом чине, главную роль играет> соразмерность, <во

втором — истина,> наипрекраснейшим же из всех мыслимых живых

существ является живое-в-себе, о чем и говорит Тимей, на настоящий

момент приостановим свое рассуждение по данному поводу, поскольку

мы уже рассмотрели эти вопросы выше, в другом нашем сочинении,

посвященном детальному обоснованию всех наших предположений по 15

поводу воззрений Платона, связанных с этими <понятиями>. В самом

деле, в одном из «Монобиблионов» 48 нами уже было сказано, что

истина соответствует философу, а красота и соразмерность — любовни­

ку и музыканту*, и что данные <свойства> соотносятся между собой

точно так же, как и связанные с ними образы жизни. 20

Итак, живое-в-себе вполне справедливо названо наипрекраснейшим,

поскольку оно по преимуществу связуется умопостигаемой красотой.

В самом деле, красота любит населять виды и является словно бы

видом видов, поскольку делает очевидным скрытое благо, высвечивает 25

его эротичность и обращает его тайное вожделение на нечто явленное.

Действительно, все, связанное с благом, подразумевает молчаливое и

неизреченное стремление, к восприятию же прекрасного мы пробуж- 111,64

даемся в некоем изумлении и движении. Ведь его сиятельное действие

мигом пронизывает всю душу и она вся обращается к созерцанию пре­

красного, ибо последнее более всего подобно благу. Увидев, что неиз- 5

реченное сделалось явным, она радуется его зримому воплощению, пы­

лает любовью и жадно стремится к нему. И, подобно тому как в ходе

наисвяще^ннейших таинств мистическим зрелищам предшествует некое

потрясение для посвящаемых в эти таинства, точно так же среди умо­

постигаемого красота, предвосхищающая участие в благе, ошеломляет

созерцающих ее, преображает их душу и, располагаясь в преддверии 10

<

блага> **, указывает на то, каково, следовательно, таинственное бла-

Го

» располагающееся в недоступных для входа святынях.

* Ср.: «Федр», 248d3-4. ** «Филеб», 64с1.

202 Прокл. Платоновская теология, книга III

<Глава 19>

Три логических вывода, относящихся к умопостигаемым видам

Таким образом, на основании сказанного пусть будет вполне оче-

15 видным то, откуда берет свое начало красота и как она впервые по­

является, так же как и то, почему живое-в-себе оказывается наипре-

краснейшим среди всего мыслимого *.

[1] И, в то время как Тимей утверждает, что первые действующие

умопостигаемые парадигмы обладают своей ипостасью в умопостигае­

мом живом существе,— а всего их четыре, поскольку они обрели свою

20 первую явленность во всесовершенной тетраде**,— во-первых, необ­

ходимо принять во внимание то, что значительно раньше видов, явлен­

ных в умопостигаемом, здесь с необходимостью располагаются роды

сущих. В самом деле, никоим образом не следует придерживаться того

мнения, что виды могут быть умопостигаемыми, а роды — лишь умны-

25 ми; напротив, подобно тому как виды в первой своей ипостаси сущест­

вуют умопостигаемым образом, а среди умных богов уже возникает их

111,65 плерома и их целостность разделена в частных нисхождениях, едино-

видность превращается во множество, а обособленность раскрывается в

сопряженных причинах, точно так же роды сущего среди умопостигае­

мых <богов> располагаются неявно и нерасторжимо, а среди умных —

5 в раздельности. И по этой причине первая триада <умопостигаемого>

содержит в себе смешанное в качестве сущности, вторая — в виде

жизни, то есть как движение и покой, поскольку жизнь пребывает

и выходит за свои пределы, в третьей же <смешанное оказывается>

тождественным и иным***, ибо данная триада представляет

10 собой всесовершенное 4* множество вследствие умопостигаемой инако-

вости, а объединенное и общее, охватывающее части по родам и по

одной"**,— благодаря тождественности. Все перечисленное располага­

ется в рассмотренных триадах умопостигаемо, сущностно и однородно.

15 Итак, именно этот вывод любителям созерцания природы действитель­

ных предметов следует сделать первым и соотнести с умопостигаемыми

видами роды, относящиеся к вещам одного порядка с ними. Ибо не

было, да и не будет, такого установления 6*, чтобы роды появлялись

как нечто располагающееся после природы видов; стало быть, тем, кто

предполагает существование умопостигаемых видов, тем более необхо-

* «Тимей», 30dl—2. 4* «Тимей», 31Ы.

** См.: Там же, 39е6-40а2. 3* Там же, 30с5-7.

*** Ср.: «Софист», 250а8-251с7. 6* Там же, 30а6-7.

<Глава 19> 203

димо высказывать гипотезу и о том, что в умопостигаемом имеются

роды, причем именно такие, какие были названы выше. 20

[2] Во-вторых, помимо этого необходимо рассмотреть также то,

каким образом гипостазировалась соответствующая триада видов и по­

чему они появляются в умопостигаемом уме по аналогии с началами.

В самом деле, <эти виды> делятся на монаду и триаду, ибо в той

мере, в какой идея небесных богов предшествует другим, она опреде­

ляется как божественная причина. Мне, со своей стороны, кажется, 25

что в возвращении к началам всего умопостигаемый ум сделался пле- 111,66

ромой видов и одновременно умным и умопостигаемым образом во­

плотил в самом себе причины сущих; наполнившись при этом от не­

изреченной и обособленной от всего причины, он гипостазировал монаду

богов (которую, как я полагаю, Платон называет самой идеей богов *), 5

а, восприняв три умные причины в трех началах, располагающихся пос­

ле единого, произвел на свет три идеи, следующие за этой: [2.1] при­

чину парящих в воздухе и пернатых **, появляющуюся по аналогии

с пределом; эта причина гипостазирует единовидных богов, возводящих

ввысь, незапятнанных, объединенных с небесными богами, обладающих 10

второй после тех мерой и соотносящихся с кормчими становления в

сопряженности так же, как первые <боги> в своем обособленном пре­

восходстве; [2.2] <причину> водных *** богов, относящуюся к пред­

метам одного порядка с порождающей силой и беспредельностью; она 15

производит на свет богов — хорегов движения и порождающей спо­

собности, а также подателей жизни, ибо феноменальная вода также

обладает свойствами текучести, бесконечной подвижности и безгранич­

ности, по каковой причине она и посвящается живородящим силам;

[2.3] <причину,> возглавляющую земных и сухопутных** богов и

соответствующую природе смешанного; она порождает богов, устойчиво 20

связующих низший чин всего, при посредстве низших видов властву­

ющих над бесформенностью материи и сжимающих жилище внутри-

космических богов в единый центр Всего, ибо, поскольку они гипо- 25

стазировались из первого очага сущих, они в устойчивости отграничи­

вают вот это <зримое> жилище. Так в умопостигаемом уме возникла 111,67

первая явленность видов, обладающая выходом за свои пределы и по­

рядком, соответствующим первым началам.

[3]В -третьих, последовав за Тимеем, в дополнение к сказанному

необходимо сделать тот вывод, что в данной триаде проявили себя

Там же, 40а2. *** Там же.

'* Там же, 40а1. 4* Там же, 40а1-2.

204 Прокл. Платоновская теология, книга III

5 множество умопостигаемых частей и целое, разделенное на части, об­

разующие всесовершенное устроение. В самом деле, он утверждает сле­

дующее: «То, для чего все остальные умопостигаемые живые суще­

ства по одному и по родам являются частями»*, и есть первая и

самая прекрасная парадигма Всего. Действительно, если все остальные

<живые существа> оказываются ее частями, то ясно, что она есть

10 целое, содержащее в себе множество умопостигаемых частей и связу­

ющее их все. Итак, помимо сказанного, бытие этой триады оказывается

первой причиной творения и демиургии. Ведь если в ней находятся

первые действующие парадигмы, то очевидно, что в ней-то и берет

15 свое начало устроение последующего; и коль скоро она есть живое

существо, гипостазирующее всех других живых существ, то в ней вся

душевная ширь, как и все телесное, обладает выходом за свои пределы

и она содержит в себе умопостигаемые причины всех живородящих и

демиургических устроений.

20 <Глава 20>

Четвертая часть

Умопостигаемые боги в различных сочинениях Платона

Умопостигаемые триады в «Софисте»

Итак, вот какие положения, относящиеся к трем умопостигаемым

триадам, необходимо почерпнуть из написанного в «Тимее» тем, кто,

в согласии с «Филебом», в рамках каждой такой триады рассматривает

предел, беспредельное и то, что образуется из них. Если хочешь, мы,

25 взяв за отправную точку те определения, которые были даны в «Со­

фисте», покажем, что Платон и здесь придерживается того же самого

представления о первых началах.

В этом диалоге элейский гость, испытывает затруднения по поводу

111,68 того утверждения Парменида, что все есть единое: он обнаруживает

умопостигаемое множество и показывает, что оно зависит от единого;

<потому> он сперва пытается рассмотреть единое сущее, упомянув о

том, что оно есть единое, обладающее свойствами **, а не единое-в-

5 себе и не первое единое, и затем показывает, что такое единое, в от­

личие от безучастного [и от сущего], есть целое. Действительно, если

рассматриваемое единое сущее — это целое, о чем свидетельствует сам

* «Тимей», 30с5—6. ** «Софист», 245Ь7—8.

<Глава 20> 205

Парменид *, а целое обладает частями, имеющее же части не является

единым-в-себе, то единое сущее не будет тождественным единому**. 10

Наконец, в третий черед он дает ему определение на основании его

всесовершенства; в самом деле, то, что во всех отношениях разделено

на части и состоит из огромного их множества, отнюдь не будет об­

ладать той же самой ипостасью, что и всесовершенное единое ***. Он

пришел к таким выводам, поскольку доказал, что немножественное по 15

своей природе обособлено от единого сущего, пройдя при этом по пути

<построения> трех эпихерем: в первой рассматривается единое сущее,

во второй — целое, а в третьей — все.

Здесь лучше прислушаться к речам самого Платона. Вот как он

говорит о том, что единое не тождественно единому сущему: 20

«Чужеземец. Что же? Не следует ли у тех, кто утверждает,

будто все есть единое, по возможности выяснить, что тогда они

называют сущим?

Теэтет. Почему бы и нет?

Чужеземец. Итак, пусть они ответят на следующий вопрос:

„Вы утверждаете, что есть только единое?". „Конечно, утверж­

даем", скажут они. Не так ли?

Теэтет. Да. 25

Чужеземец. „И что же? Разве нечто не называется сущим?"

Теэтет. Да.

Чужеземец. „Тогда разве оно не окажется тем же, что и еди­

ное, и вы к одному и тому же применяете два имени? Или как?"

Теэтет. Какой же ответ будет у них на это, чужеземец?»4* 111,69

В этих рассуждениях Платон, проведя различение единого и сущего

и доказав, что одно дело — это понятие единого, а другое — сущего,

и что они отличаются друг от друга, указывает на единое в собственном

смысле этого слова, на первое единое, обособленное от единого сущего. 5

В самом деле, единое сущее отнюдь не пребывает в чистоте в своем

немножественном и единовидном наличном бытии, что же касается еди­

ного, то оно внеположно любой добавке, ибо, что бы ты к нему ни

Добавил, тц все равно преуменьшишь его высшее и неизреченное един­

ство. Итак, единое необходимо предпосылать единому сущему, а единое

с

УЩее ставить в зависимость от одного лишь единого. Действительно, 10

если бы единое и единое сущее были тождественны и было бы все

равно, говорить ли «единое» или «сущее» (ибо если бы это было не

* См.: Парменид, фр. 28Ь8.43-45 *** См.: Там же, 245а8-9.

Diels-Kranz. 4* Там же, 244Ь6-сЗ.

:

* См.: «Софист», 244dl4-245b2.

206 Прокл. Платоновская теология, книга III

все равно, то единое опять-таки отличалось бы от единого сущего), а

также если бы единое ничем не отличалось от единого сущего, то все

было бы единым и среди сущих не было бы множества; кроме того,

15 было бы невозможно именовать предметы, так как в этом случае по­

явилось бы два: предмет и имя. В самом деле, ни с чем, обособленным

от всякого множества и от любого деления, невозможно сопоставить

имя или слово; напротив, <его> имя будет тождественным предмету

20 и тогда именем будет вовсе не имя предмета, а лишь имя имени <...>

коль скоро сам предмет будет тождествен имени, а имя тождественно

предмету, и предмет окажется < предметом> предмета. Действительно,

все те же <определения>, которые будут относиться к имени, вслед­

ствие единства предмета и имени станут применяться и к самому пред-

25 мету. И если это неверно, и имеются единое и сущее, причем сущее

участвует в едином, значит, единое и единое сущее не тождественны.

То, что целое, если только оно существует, не будет тождественным

111,70 единому, <Платон> доказывает ниже, начав вот с какого места:

«Чужеземец. Что же? Скажут ли они, что целое есть иное

единому сущему, или что оно тождественно ему?

Теэтет. Как же не скажут? Это-то они и утверждают.

Чужеземец. Значит, если оно есть целое, о чем говорит и

5 Парменид:

Правильной сферы лишь массе подобно оно отовсюду.

Да и от центра во всем равномерно оно и не больше,

10 Как и не меньше, идет и туда и сюда по закону .

Поскольку сущее таково, оно имеет середину и края и, обладая

ими, с необходимостью имеет и части. Не так ли?

Теэтет. Так.

Чужеземец. Однако ничто не препятствует тому, чтобы

вот это разделенное на части во всех своих частях обладало единым

15 как своим свойством и потому, будучи всем и целым, оказалось

единым.

Теэтет. Почему бы и нет?

Чужеземец. А разве возможно, чтобы обладающее данным

свойством было самим единым?

Теэтет. Почему?

Чужеземец. Разве не будет совершенно необходимо сказать,

что истинное единое, в согласии с правильным рассуждением, не

делимо на части?

* Парменид, фр. 28Ь8.43—45 Diels—Kranz.

<Глава 20> 207

Те э те т. Конечно, необходимо.

Чужеземец. Будучи таким, состоящим из многих частей, оно 20

не будет соответствовать относящемуся к нему слову.

Те э те т. Понимаю»*.

Здесь элейский гость, опираясь, вслед за единым сущим, в своем

рассуждении на понятие целостности, причем такой, которую образуют

разделенные части, доказывает, что, следовательно, все есть не-единое.

Действительно, если среди сущих имеется целое, о чем свидетельствует 25

в своей поэме Парменид, то все они уже не будут единым. В самом 111,71

деле, <единое> не делится на части, целое же обладает частями; сле­

довательно, целое не будет единым-в-себе. Ведь такое единое внепо-

ложно всем частям, так же как и самой целостности; целое же, на­

против, оказывается единым, обладающим свойствами **, по каковой

причине оно и получает наименование «целое», так как целое не будет 5

единым-в-себе. Следовательно, все сущие не есть единое, которое не­

расторжимо и немножественно.

Далее, все само содержит в себе огромное множество частей. Ведь

целое сперва состоит лишь из двух частей, что же касается всего, то

оно содержит в себе множество частей и, участвуя в целостности, од­

новременно оказывается всем как во всех отношениях разделенное на 10

части. Стало быть, <все> также есть не единое-в-себе, а единое, об­

ладающее свойствами, ибо единое-в-себе не делимо на части, причем

не делимо в том смысле, что оно обособлено от всех частей. Следо­

вательно, все не тождественно единому. Итак, мы разделили, а Платон

соединил между собой целое и все, сказав следующее: «Однако ничто 15

не препятствует тому, чтобы вот это разделенное на части во

всех своих частях обладало единым как своим свойством и потому,

будучи всем и целым, оказалось единым»***. Тем не менее в опи­

санном смысле они отличаются друг от друга.

Таким образом, элейский гость в трех приведенных эпихеремах про­

вел различение единого и того, что участвует в нем, и высказал недо- 20

умение в адрес тех, кто утверждает, будто все рассмотренные предметы

(единое сущее, целое и все) есть единое. Все участвует в целом и

является самосовершенным множеством, состоящим из многих частей;

Целое <причастно> сущему, ибо оно также есть сущее, о чем свиде­

тельствует сам Парменид4*. Итак, коль скоро рассматриваемые пред- 25

меты выстраиваются в описанном порядке, разве нет необходимости в

* «Софист», 244dl4-245b3. 4* См.: Парменид, фр. 28Б8.43-45

"* Там же, 245Б7-8. Diels-Kranz.

* Там же, 245а1-3.

208 Прокл. Платоновская теология, книга III

72 том, чтобы приводимые рассуждения Платона относились именно к

трем умопостигаемым триадам? Действительно, коль скоро Парменид

определил единое сущее для умопостигаемых предметов, Платону сле­

довало бы на этом основании привести доказательства того, что единое,

5 предшествующее умопостигаемому, отличается от единого, располага­

ющегося среди умопостигаемого. В самом деле, часто указывают на те

апории в учении «Парменида», <которые основаны на отождествле­

нии > единого, выступающего предметом сопричастности, и безучаст­

ного единства49. Следовательно, <такое единство> не относится к

<умопостигаемому, которому соответствуют уже> единое сущее, целое

10 <и все> 50. Очевидно, что все располагается в низшем чине умопо­

стигаемого <...> (ибо совершенное во всех отношениях, совокупное

умопостигаемое множество обладает своей ипостасью именно в данном

чине); целое соответствует его среднему, центральному, чину, образу­

ющему непрерывную связь умопостигаемой шири (так как целое пред­

шествует всему, поскольку все есть целое, целое же оказывается всем

15 отнюдь не всегда: всем является разделенное множество, а целым —

непрерывное в самом себе и еще не разделенное; последнее свойство

присуще в первую очередь вечности, ибо она есть мера всего умопо­

стигаемого множества, подобно тому как целое указывает на непре­

рывность и единство всего); единое сущее образует первую <триаду

20 умопостигаемого> (ведь ее важнейшим собственным признаком, как

это доказал Тимей, является единое *, сущее же в ее рамках появляется

впервые; оно, будучи неявным и умопостигаемым, выступает для всего

остального как причинна сущности).

Итак, последовав <в своем рассуждении> за элейским гостем, мы

вновь сделали вывод о трех <умопостигаемых> триадах: первая вы-

25 ступает как единое сущее, вторая — как целое, а третья — как все.

73 Созерцая эту <последнюю триаду>, демиург Всего упорядочивает все

чувственно воспринимаемое, определяя зримое <Все> в согласии с

высшим, умопостигаемым, всем**; <рассматривая> умопостигаемую

целостность, <он создает> время ***, которое по этой причине также

5 оказывается непрерывным: подобно тому как высшее целое состоит из

двух частей и заключает эти части единым пределом, точно так же

время как настоящий момент ограничено пределом, а в двух своих ча­

стях беспредельно.

* См.: «Тимей», 37d6. *** Ср.: Там же, 37с6—d7.

** Ср.: Там же, 39е7-9.

<Глава 21> 209

< Глава 21 >

Умопостигаемое и халдейская триада: отеи,, сила, ум

Впрочем, более подробные объяснения данного вопроса мы должны

будем дать чуть ниже, когда станем говорить о «Пармениде», ибо 10

умозрительные построения элей<ского гостя> оказываются всего лишь

вступительным жертвоприношением к мистерии «Парменида». Однако,

прежде чем перейти к рассмотрению этого диалога, давайте сперва ко­

ротко изложим все наши представления об учении Платона о трех три­

адах, собрав в одном месте определения, которые сам он дает в раз- 15

личных сочинениях.

Итак, как мы уже много раз говорили, <умопостигаемых триад>

три и каждая из них делится на предел, беспредельное и смешанное;

следовательно, в умопостигаемом имеются три предела, три беспре­

дельности и три смешанных. Далее, во всякой умопостигаемой триаде

предел именуется отцом, беспредельное — силой, а смешанное — 20

умом*51. И пусть никто у меня не доказывает, что эти имена чужды

философии Платона, ибо вполне очевидно, что сам он в применении

к рассматриваемым триадам в первую очередь указывает именно на

них. [1] В самом деле, в «Письмах» он называет первого бога отцом 25

и владыкой. **; ясно, что, поскольку тот стоит выше отеческого чина, 111,74

первое отеческое <качество> свойственно умопостигаемым богам. Дей­

ствительно, именно они более всего родственны единому, ибо умопо­

стигаемым образом являют его неизреченное и непознаваемое единство. 5

Значит, если высший бог называется «единым» и «отцом» по имени

тех богов, которые гипостазируются непосредственно вслед за ним, то,

подобно тому как умопостигаемые боги оказываются первыми генадами,

точно так же они будут первыми отцами; ведь Платон дает имена

неизреченному двумя способами: либо по высшим чинам, либо на осно- 10

вании всех сущих, так как именно в этих случаях и выявляется пре­

восходство единого. [2] Далее, элейский гость называет сущее могу­

щим и способностью***. Следовательно, впереди него идет первая

с

ила, которая объединена с отцом, но в собственном смысле этого слова

°на сочетается с сущим и наполняет его собой. Сущее потому и на- 15

зывается могущим, что участвует в силе, а так как оно соединено с

Не

и и благодаря ей производит на свет все сущие, именуется способ­

ностью. [3] А коль скоро сам Платон, а равным образом и подлинные

(~м.: «Халдейские оракулы», ** «Письма», 323d3—4.

Фр. 3-4. *** См.: «Софист», 247d8; еЗ-4.

14

 За к. 3700

210 Прокл. Платоновская теология, книга III

20 его товарищи часто называют все сущие умом52 (и именно в этом

смысле во многих случаях говорят о трех началах — благе, уме и душе,

именуя при этом все сущее умом), ты мог бы, пожалуй, третьим среди

обсуждаемого назвать ум.

В данном случае необходимо не забывать об отличии соответству­

ющего ума: о том, что он есть ум в том виде, в котором тот предстает

в своем наличном бытии. В самом деле, всякий раз, когда мы называем

25 <первую> генаду в каждой <триаде> умопостигаемым на том осно­

вании, что она является предметом стремления для сущего и наполняет

его, третью <генаду> в этой триаде мы именуем умом, ибо умопо­

стигаемым <первая генада> оказывается в качестве сущности, <третья

111,75 же> выступает вовсе не как ум сущности, а как ум отца и божест­

венности, ибо вся божественность, служащая предметом участия, есть

умопостигаемое, которое является плеромой причастного. Другой ум —

это ум сущности, в каковом качестве, как мы утверждаем, сущее

5 третьей триады является умом первого сущего. Действительно, данный

ум сущностей, поскольку он соответствует способности сущности дей­

ствовать; все в нем пребывает как сущностное: и простейшие роды, и

первые действующие парадигмы; таков умопостигаемый ум. Третий

ум — умной, который гипостазируется аналогично умопостигаемому,

10 соприкасается с ним, наполняется от него и умным образом содержит

в себе все то же, что в <умопостигаемом уме> присутствует как умо­

постигаемое. Вообще же, необходимо, чтобы первое в каждой после­

довательности всегда имело форму того, что ему предшествует53; по

этой причине оно, с одной стороны, именуется первым, а с другой —

обладает сущностным превосходством над вещами одного ряда с ним.

Стало быть, поскольку то, что предшествует умопостигаемому, есть

15 бог, первые умопостигаемые также оказываются как богами, так и ге-

надами; коль скоро умопостигаемое сущностно, первые умы, в свой

черед, есть сущности; поскольку ум по своей природе всегда является

умным, умны и первые души; так как души есть плеромы жизни, пер­

вым среди тел жизнь присуща более всего; поскольку вечные (di5ia)

20 тела движутся по кругу, высшие материальные тела перемещаются вме­

сте с вечными 54.

Итак, пусть именно это и будет сказано по поводу той причины,

по которой генады часто называются умопостигаемыми, а сущие —

умопостигаемыми умами. То, что Платон знает об этой триаде (я

25 имею в виду триаду «отец, сила и ум»), мы могли бы понять также,

если бы обратили внимание на демиургический чин; действительно,

\И,16 в нем данная триада представлена наиболее отчетливо, потому что в

своем единстве с умопостигаемым он образован ею и в раздельности

<Глава 21> 211

включает в себя соответствующие ее чины более явственно, нежели

живое-в-себе или умопостигаемая вечность. Так вот, в самом начале

«Тимея», когда демиург приступает к демиургии, он называет себя

отцом: «Я демиург, отец вещей» *. Чуть ниже он говорит о своей 5

силе: «Подражающие моей силе в вашем рождении» **. Самое уди­

вительное здесь то, что < Платон> излагает нам вполне теологические

представления о силе, поскольку, во-первых, он говорит о том, что

сила принадлежит отцу (ведь <демиург> — отец, ибо сам он утвер- 10

ждает: «Я демиург, отец вещей»; у него имеется сила<, так как он

использует следующее выражение>: «Подражающие моей силе»; зна­

чит, согласно Платону, сила принадлежит отцу). Во-вторых, с силой

он соотнес всеобщее порождающее своеобразие, ведь именно это

означают слова: «В вашем рождении»; значит, сила есть причина 15

рождения и выхода сущих за свои пределы. В-третьих, <Платон>

сообщает об умном своеобразии демиурга: «Так он сказал, а затем

налил в тот сосуд, в котором он смешал душу всего, остатки 20

предыдущей смеси» ***. Действительно, говорить, смешивать, сама

смесь и порождение души — все эти <действия и предметы> соот­

ветствуют уму. Да и какая нужда об этом говорить? Ведь выше

<Платон> прямо назвал <демиурга> умом: «Стало быть, сколько 111,77

и какие именно усматривает в своей мысли ум идеи, присутст­

вующие в том, что является живым существом, такими же, как

он решил, <должно> обладать и вот это Все»4*. Значит, деми­

ург есть отец, сила и ум и соответствующими качествами он обладает

в своем единстве с умопостигаемыми, ибо благодаря этим <умопо-

стигаемым качествам> он является богом и родителем всего; благо- 5

Даря им он познает сущее так, как это положено уму, поскольку в

число таких <качеств> входит первое умопостигаемое знание. Сле­

довательно, среди умопостигаемых предметов тем более присутствуют

оте

Ц, сила и ум, наполнившись от которых, демиург принимает уча­

стие в соответствующей триаде. В самом деле, каждое "^соответст­

вующее определение> Платон дает по аналогии: отеческая триада в 10

умопостигаемом гипостазирует умопостигаемую вечность, демиург же

Делает те вещи, отцом которых он является, неразрушимыми5*;

реди умопостигаемого> вечность, выходящая за свои пределы в

Ви

де всеобщей силы, порождает умопостигаемое живое-в-себе, а де-

миургическая сила гипостазирует внутрикосмических живых существ, 15

* «Тимей», 41а7. 4* Там же, 39е7-9.

* Там же, 41с5-6. 5* Там же, 41а8.

Там же, 41d4—6.

212 Прокл. Платоновская теология, книга ///

вечных и божественных *, и закладывает в новых богов ** способ­

ность к порождению смертных.

Теперь стоит упомянуть о тех именах, о которых можно было бы

узнать от Платона. Поскольку сущее в умопостигаемом обладает тремя

20 ипостасями, первое сущее предвечно, второе есть сама первая вечность,

а третье — низшее, умопостигаемый и вечный ум. И одному соответ­

ствует сущее, другому — вечность, а третьему — ум; вечность обладает

большим объемом, чем ум, а сущее большим, чем вечность. В самом

25 деле, любой ум вечен, но не все вечное является умом, например, вечна

78 по своей сущности душа. Далее, все, причастное вечности, тем более

участвует и в сущем (так как с вечным бытием всегда сочетается бытие

вообще), однако не все, участвующее в бытии, одновременно оказы-

5 вается вечным сущим: тела некоторым образом причастны природе бы­

тия, но при этом не вечны. Итак, ум как таковой гипостазирует одну

лишь умную сущность (ибо в той мере, в какой он есть жизнь и сущее,

он является создателем всего); вечность образует умную и душевную

сущности (поскольку она, как смешанное, есть умопостигаемая жизнь),

10 сущее же — умную, душевную и телесную. Действительно, даже ма­

терия есть единое и сущее, хотя и безвидное, и лишь не-сущее отлучено

от участия в сущем. И даже если бы кто-нибудь говорил, что <ма-

терия> есть сущее в возможности, то ведь самой этой возможностью

она обязана сущему, ибо возможность здесь — это сопричастность,

идущая впереди действительности.

15 <Глава 22>

Умопостигаемое в «Федре»

Вот что следует сказать по этому поводу. Далее, какое достаточное

свидетельство о выделении умопостигаемых триад дал нам в «Федре»

Сократ и как мы могли бы перейти к представлению об ипостаси изна-

20 чальных богов на основании выводов, сделанных им?

Итак, в этом диалоге Сократ, словно бы одержимый нимфами ***,

воспевает все божественное как прекрасное, мудрое и благое4* и

79 утверждает, что этим вскармливается 5* душа. И если все божест­

венное таково, то в первую очередь таково умопостигаемое; перечис-

* «Тимей», 40Ь5. 4* Там же, 246d8-el.

** Там же, 42d6. 5* Там же, 247d3-5.

*** «Федр», 238dl.

<Глава 22> 213

ленные качества относятся ко всем его чинам, но благо располагается

по преимуществу в первой его триаде, мудрость — во второй, а красо­

та в третьей *. В самом деле, этой триаде соответствует наипре- 5

краснейшее среди <всего> мыслимого **, точно так же, как второй —

истина ***, а первой — соразмерность 4*, которая, как мы говорили,

тождественна благу.

Далее, как утверждает Сократ в «Филебе», стихиями блага являются 10

вожделенностъ, самодовление и совершенство 3*. Так вот, вожделен-

ность соответствует пределу, поскольку она является единством и бла­

гостью всей триады, которая словно бы собирается вокруг нее, само­

довление — беспредельному, ибо оно есть сила, способная достигать

всего и беспрепятственно присутствовать в нем, а совершенство — сме- 15

шанному, так как именно оно оказывается первым триадическим, коль

скоро всякая смесь обладает внутренней связностью благодаря триаде.

Стало быть, стихии блага указывают нам на первую триаду, стихии

же умопостигаемой мудрости — на вторую. Все мудрое наполнено су- 20

щим, порождает истину 6* и возвращает несовершенное к собствен­

ному совершенству. Значит, полнота соответствует второму пределу,

ибо она, подразумевающая причастность предшествующему, единовид-

но исполнена участием в нем, полнота же всегда родственна пределу, 25

подобно тому как неполнота — беспредельному; порождающая способ­

ность соответствует второй силе и беспредельности, ибо то, что <муд-

рость> не ограничивается рамками собственной полноты, но произво- 111,80

дит на свет и порождает также другое, является важнейшей отличи­

тельной чертой божественной беспредельности; начало возвращения

относится к смешанному, так как оно, будучи совершенством триады,

возвращает все несовершенное к полноте, а прежде всего остального 5

объединяет с пределом совокупной триады самое себя.

Стихии красоты, в свой черед, являются идиомами третьей триады

умопостигаемого; это, как мы сказали выше7*, эротичность, неж­

ность 8* и зримость9*. Так вот, эротичность, которая занимает по- 10

д

ожение, аналогичное вожделенности, соответствует генаде — пределу,

нежность, относящаяся к предметам того же ряда, что и самодовле­

ние,— беспредельной силе, заключенной в прекрасном, а зримость —

Умному своеобразию. В самом деле, она есть явленностъ 10* красоты,

**

4*

См.: Наст, соч., 1.22, 101.1-3. 6* «Государство», 490Б5-6.

«Тимей», 30dl-2. 7* См.: Наст, соч., 1.24.

«Филеб», 65а2. 8* «Пир», 204с4.

Там же. 9* См.: «Федр», 250Б5-6.

Т

ам же, 20dl-ll. Ю* Там же, 256d8.

214 Прокл. Платоновская теология, книга III

15 то, что освещает все, и то, что, словно громом, поражает способных

ее видеть; и, подобно тому как зримая красота, сияющая наиболее

отчетливо, воспринимается при посредстве наиболее отчетливого

из ощущений * (действительно, согласно Аристотелю, связанные со

<зрением> чувственно воспринимаемые предметы обладают многими

различиями, а само оно постигает большее количество вещей, чем дру-

20 гие <ощущения> **), точно так же умопостигаемая красота, сияющая

умопостигаемым светом, является перед умом души. Ведь <зримость>

есть умопостигаемый эйдос, благодаря которому сияние красоты ока­

зывается очевидным для ума. Стало быть, сияющая *** красота, как

ее называет Сократ, появляется в низшем чине умопостигаемого, ибо

25 она есть более всего явственное среди умопостигаемого — умопостига­

емый ум и блистающий умопостигаемый свет, который в своем сиянии,

словно громом, поражает умных богов4* и, как говорит Орфей, за­

ставляет их удивляться отцу5*.

111,81 Вот какую подготовительную работу можно было бы, пожалуй, про­

делать на основании данных положений для построения науки об умо­

постигаемых богах. И сейчас уже вполне очевидно, что красота неявным

образом присутствует в низшем чине первой умопостигаемой триады, а

в явном виде гипостазируется в выходе за свои пределы в третьей его

5 триаде (ибо в первом случае она однородна, а в последнем образует

триаду), и что каждая монада рассматриваемых триад в свой черед ока­

зывается триадой. Действительно, первая <монада>, получающая свою

характеристику в качестве блага, образована тремя его стихиями, вторая,

10 выступающая как мудрое, связана с триадой мудрости, а третья, гипо­

стазирующаяся в виде прекрасного, всесовершенна благодаря триаде

красоты. И если в первой триаде прекрасное существует неявным об­

разом, а обнаруживает себя как триадическое в третьей триаде, то ясно,

что умопостигаемый ум любит первую триаду и что ему свойственна

15 любовь, связанная с его собственной красотой; такова умопостигаемая

любовь к первой красоте. Именно из этой любви возникает умная <лю-

бовь>, сочетающаяся с верой и с истиной6*, о чем мы и говорили

выше 7*; в самом деле, благо, мудрость и красота, умопостигаемые мо­

нады, гипостазируют три силы, способствующие возвышению всего

20 остального, и прежде другого — умных богов.

* «Федр», 250d2-3. <* См.: Там же, 250dl.

** См.: Аристотель. Метафизика, 5* См.: «Орфика», фр. 86.

980а25—27; Об ощущении и ощу- 6* См.: «Халдейские оракулы»,

щаемом, 437а5—6. фр. 46.

*** «Федр», 250Ь6. 7* См.: Наст, соч., 1.25.

< Г лава 23> 215

<Глава 23>

Пятая часть

Умопостигаемые боги в «Пармениде»

Божественные (к>ды и логические выводы в диалоге «Парменид».

Умопостигаемые боги

Однако об этом мы поговорим позже; переходя сейчас к той теории,

которая <излагается> в «Пармениде», я хочу вновь напомнить слуша­

телям о том, что было доказано нами выше *. Итак, речь шла о том, 25

что необходимо разделить вторую гипотезу на части, соответствующие 111,82

всем выходам единого сущего за свои пределы, и что эта гипотеза яв­

ляется не чем иным, как <описанием> рождения и выхода богов за

свои пределы вплоть до обожествляющейся сущности, которое берет

свое начало в высшем единстве умопостигаемого. В самом деле, вовсе

не получается того, о чем говорят некоторые,— что речь о боге и о богах 5

идет в первой гипотезе; действительно, не следовало бы относить мно­

жество к предметам одного порядка с единым, а единого бога сопостав­

лять со множеством <богов>, ибо первый бог совершенно обособлен

от всего. Далее, в первой гипотезе отрицается применимость к первому

понятия «сущность», и даже «единое»; то, что подобные имена не могут

быть даны также всем остальным богам, ясно любому. Кроме того, Пар- 10

менид в первой гипотезе вовсе не относит свое рассуждение к умопо­

стигаемым богам, о чем также говорят эти люди, утверждающие, что

им соответствуют апофатические суждения, поскольку они сопряжены

с единым и по своей простоте и единству превосходят все божественные

роды DD. В самом деле, разве будут подобие или неподобие**, сопри- 15

косновение или разобщенность*** и все остальные <свойства>, нали­

чие которых у единого отрицается, присущи умопостигаемым богам?

*\ак мне кажется, в том, что отрицаемые свойства являются собствен­

ными признаками, они правы, но в том, что<, по их мнению,> таковы

в

се свойства — нет, и, кроме того, в согласии с данным рассуждением, 20

необходимо, чтобы во второй гипотезе вновь рассматривались умопо-

ст

игаемые боги и те их свойства, которые были апофатическими в пер-

в

°и, во второй оказались катафатическими.

Вот что, как я и говорил, уже было доказано4*, и то же самое

ас

ается того; что логические выводы обладают определенным поряд-

^* См.: Там же, 1.10-12. *** См.: Там же, 148d5-149d7.

С

м.: «Парменид», 139е7-140Ь5. 4* См.: Наст, соч., 1.11.

216 Прокл. Платоновская теология, книга ///

25 ком, основанным на отношениях «предшествующее и последующее» и

«причина и причинно обусловленное». Стало быть, мы должны, начав

с высшего, поставить в соответствие первым чинам первые логические

83 выводы, промежуточным — промежуточные, а последним — заверша­

ющие, и показать, что рассуждений, проводимых в форме вопросов и

ответов, столько же, сколько выходов божественных устроений за свои

пределы.

И в первую очередь давайте рассмотрим учение «Парменида» об

умопостигаемых <богах> 36, о которых нам и следует говорить здесь,

5 коль скоро сам Платон много раз рассматривал их, порой ведя рас­

суждение о них с использованием доказательств, а иногда лишь кратко

упоминая их. Нам необходимо представить посвященную действитель­

ным предметам согласованную теорию, относящуюся к каждому чину,

как нечто единое, поскольку сам ход рассуждений мы уже проследили

10 в комментариях к данному диалогу* и сейчас вновь повторять то же

самое, вероятно, не имеет смысла. Напротив, я буду поступать вот

как: взяв каждый логический вывод сам по себе, я попытаюсь сопо­

ставить его с соответствующим ему устроением богов, следуя в этом

боговдохновенному учению нашего вождя. Именно благодаря ему и

15 мы с его божественной главой ощутим вакхический восторг ** по

поводу теории, изложенной в «Пармениде», поскольку он обнаружил

эту священную стезю, пробудившую нас, безыскусно спящих ***, к

неизреченной мистагогии.

<Глава 24>

Первая умопостигаемая триада в «Пармениде»

20 Итак, пусть именно это будет нами с самого начала сказано по

поводу того способа, которым делаются все логические выводы <второй

гипотезы «Парменида» >; теперь я перейду к изложению подлежащих

рассмотрению предметов. Первое, безучастное, единое, в своем налич­

ном бытии заведомо потустороннее всем генадам, причем не только

25 участвующим, но и выступающим предметом такого участия, воспева-

84 ется в первой гипотезе, где показано, что оно является неизреченной

причиной всего, но само по себе не определяется ни в чем среди всего

* См.: Прокл. Комментарий к ** «Федр», 234d5—6.

«Пармениду» (в не дошедшей до *** «Клитофонт», 408сЗ—4.

нас части).

<Глава 24> 217

и не обладает никакой силой или своеобразием, свойственным всем

остальным богам. Вслед за ним, всего лишь сверхсущностным, сверх­

сущим и не смешивающимся ни с каким наличным бытием, распола- 5

гается генада, выступающая как предмет участия для сущего, которая

гипостазировала подле себя первую сущность и в силу добавления этой

сопричастности превратилась по сравнению с первым единым во мно­

жество и сама оказалась сверхсущностным наличным бытием и <еди­

ным > первой умопостигаемой триады. Поскольку в первой триаде при- 10

сутствуют два <момента>, единое и сущее, и первое является порож­

дающим, а второе — порождаемым, и, кроме того, одно доводит до

совершенства, а другое достигает этого совершенства, между ними с

необходимостью располагается сила, при посредстве которой и наряду

с которой единое гипостазирует и доводит до совершенства сущее, ибо

выход за пределы единого и возвращение к нему происходят для сущего 15

при посредстве силы. Действительно, что еще, как не сила, приводит

сущее в соприкосновение с единым, а единое делает предметом участия

для сущего? В самом деле, именно она и есть сам выход единого за

свои пределы и его развертывание в виде сущего; вот какова причина

того, что во всех божественных родах силы изначально управляют вы- 20

ходами за свои пределы и рождениями. Итак, высшая триада умопо­

стигаемого будет следующей: единое, сила и сущее, и первое производит

на свет, третье появляется, а вторая соотносится с единым и соединяется

с сущим.

Парменид в начале второй гипотезы сообщает именно об этой три­

аде, затронув в этой связи вопрос о наипростейшем участии сущности 25

в едином *. Он называет <такую сопричастность> единым сущим **;

как он говорит, сущее участвует в едином, а единое — в сущем. При 111,85

этом их участие различается: единое участвует в сущем как то, что

его освещает, наполняет и обожествляет, сущее же причастно единому

в том смысле, что оно зависит от него и обожествляется им. Между

ними образуется связь, которая сама по себе также не лишена подле 5

них собственного наличного бытия; действительно, даже в нашем мире

связь не есть никоим образом не сущее и тем более не будет она такой

в рассматриваемом случае. Эта связь двойственна, ибо она, с одной

стороны, принадлежит единому, а с другой — соприродна сущему; дей­

ствительно, она оказывается движением единого и его выходом за свои

п

Ределы в виде сущего. Парменид начинает свое рассмотрение этой 10

т

Риады вот с каких слов:

См.: «Парменид», 142Ь5—с7. ** Там же, 142dl—2.

218 Прокл. Платоновская теология, книга III

«Пар мен ид. Следи же за мной с самого начала: если единое

есть, то разве может оно существовать, но при этом не участ­

вовать в сущности?

Аристотель. Не может»*.

Завершает же он его вот в каком месте:

«Парме ни д. Значит, если кто-нибудь скажет в итоге, что

15 единое есть, то разве будет означать такое суждение что-то дру­

гое, помимо того, что единое участвует в сущности?

Аристотель. Конечно, не будет»**.

Итак, вот какова первая умопостигаемая триада: единое, сущее и

их связь, благодаря которой единое соотносится с сущим, а сущее с

20 единым; как ни удивительно, но даже в этих рассуждениях Платон

указывает, что отец здесь оказывается отцом ума, а ум принадлежит

отцу, а также что между двумя крайними состояниями неявным образом

располагается сила. Действительно, божественность есть отец триады,

а сущее является умом этой божественности, причем умом оно будет

отнюдь не в том смысле, в каком мы имеем обыкновение вести речь

25 об уме сущности; в самом деле, всякий такой ум, как говорит элейский

гость, покоится и движется ***, а первое сущее не покоится и не

движется 4*, каковое мнение он же и высказывает. Итак, первая три­

ада называется единым сущим, коль скоро сила присутствует в ней

111,86 неявным образом; ведь эта триада не выходит за свои пределы и пре­

бывает в нерасторжимости и однородности, поскольку она определена

прежде всего как божественное единство. Значит, сама первая сопри­

частность, возникающая потому, что сущность участвует в едином при

5 посредстве некой силы, скорее всего и соединяет, и разделяет их, так

как, будучи сверхсущностной, она движется вместе с сущностью. Стало

быть, мы не должны полагать, что всякая сила, какова бы она ни

была, является потомком сущности; действительно, силы богов сверх-

сущностны, поскольку они обладают своим наличным бытием вместе

с божественными генадами и благодаря им боги порождают сущих.

10 Значит, поэзия всегда совершенно правильно утверждает, что боги мо­

гут все5*. В самом деле, сущностные силы на все не способны, ибо

они не могут гипостазировать сверхсущностное, сверхсущностные же

производят на свет сущности из самих себя.

* «Парменид», 142Ь5-7. 4* Там же, 250с6-7.

** Там же, 142с5—7. 5* См.: Гомер. Одиссея X, 306.

*** Ср.: «Софист», 250Б7-10.

<Глава 25> 219

<Глава 25> 15

Вторая умопостигаемая триада в «Пармениде»

Вот при посредстве каких рассуждений Парменид сообщает нам о

первой триаде. Непосредственно вслед за ней выхода за свои пределы

удостаивается вторая, которой он дает характеристику как умопости­

гаемой целостности (подобно тому, разбор чего мы провели при рас­

смотрении «Софиста»). Действительно, поскольку первая триада еди- 20

новидна и умопостигаемым, неявным образом содержит в себе все:

наличное бытие, силу и сущее, причем так, что между соответствую­

щими единым и сущим скрыто располагается причина деления — сила,

которая проявляется через взаимную общность крайних моментов

<триады>,— так вот, по названным причинам за ее пределы выходит 25

вторая триада, получающая свою характеристику в качестве первой умо­

постигаемой силы и содержащая в себе разделенные монады. В самом 111,87

деле, в то время как в первой триаде все объединено и пребывает в

нерасторжимости, в данной уже проявляет себя раздельность и сущее

и сила оказьшакггся в большей мере обособленными друг от друга, то

же, что образуется4*^ них, есть уже не просто единое сущее, но целое,

поскольку оно содержит в себе единое и сущее как части. Ведь в вы- 5

сшей <триаде> все предшествует частям и целостности, а в рассмат­

риваемой оказывается частями и целым, поскольку здесь сила уже про­

являет себя; действительно, в данном случае она выступает как раз­

дельность и потому возникают части и образующееся из них целое.

Итак, вторая триада называется умопостигаемой целостностью, единое

же и сущее (я имею в виду предельные состояния) — частями, между 10

которыми располагается сила, которая приводит их в соприкосновение,

а не объединяет единое с сущим, как это имеет место в первой триаде.

И коль скоро она находится между ними, то вследствие ее общности

с с

УЩим единое оказывается единым сущим, а из-за <ее общности>

с

 единым сущее становится <сущим> единым. Именно в этом смысле

единое сущее состоит из двух частей — единого сущего и сущего еди- 15

ного, о чем говорит сам Парменид*.

Обсуждение данной триады начинается вот с какого места:

«Парменид. Давайте еще раз скажем о том, что получится,

если единое есть. Обрати вниман