Натэлла Сперанская
ЗАМЕТКИ О ГНОЗИСЕ ВАСИЛИДА

(Семинар "Гностицизм: дуальная версия неоплатонизма")

Песнь Не-Сущего и экстаз Единого

По всем признакам мы вошли в цикл «великого неведения», о котором сообщает эсхатологическое откровение Василида. Согласно его системе (в изложении Ипполита), творение свершается не посредством эманации, но с помощью Слова. Бог (или Не-Сущий) «восхотел сотворить» (однако, «без чувства, без хотения, непреднамеренно, бесстрастно, без всякого пожелания»). Слово, абсолютно трансцендентный звук, несомненно, заставляет нас вспомнить ведическую мудрость и создание мира посредством изначальной мантры ОМ (сравните ведическое «Вначале был Брахман, и у него была Вак или Слово; и это Слово было Брахман» с библейским «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»). Не было ли это творение (напомним: не эманация) – пением Бога? Возможно, эта интуиция легла в основу ведических ритуальных песнопений. В «Чандогья упанишаде» встречается примечательная фраза: «Дай же мне добыть пением бессмертие для богов». Здесь основное отличие гнозиса Василида от неоплатонической парадигмы, где творение происходит посредством истечения или эманации. Можно сказать, что в неоплатонизме Единое творит в экстазе (греч. ekstasis - нахождение во вне, смещение, пребывание вне себя). Этим словом Плотин обозначает и процесс «восхождения к Единому», то есть, эпистрофэ.

Известно, что в космогонии Мемфиса (откуда был ученик Василида Маркус, передавший традицию своего учителя до самой Испании) была разработана методика творения посредством творческого слова демиурга. Слово, звук, речь есть могущество. Древнее ведийское предание сообщает, что божественный художник, плотник и оружейник богов Вишвакарман Тваштри, неверно поставив ударения в заклинании, смертельно поражает самого себя вместо своего врага. В Пуранах рассказывается о том, что великие воины владели искусством мантр, при помощи которых они одерживали победы в сражениях, вне зависимости от количественного превосходства противника. Не все знают, что в древности брахманы наказывали недостойного царя следующим образом: собравшись вместе, они, без всякого оружия, произносили ритуальные мантры, после чего царь умирал и его место занимал более достойный.

Три «сыновства» в гностической системе Василида

Мир по Василиду представляет собой πανσπερμια, совокупность семян, содержащую в себе «тройное сыновство». Первое сыновство («лёгкое») естественным образом устремляется к Не-Сущему как только выделяется из πανσπερμια .

Второе сыновство («грубое»), подражая первому, пытается также вознестись, однако не может этого сделать (в виду отягощённости чуждыми элементами), и тогда оно создаёт Дух Святой – «крылья», благодаря которым поднимается вверх, отделившись от πανσπερμια. «Второе сыновство», Дух Святой, мы находим в Книге Бытия, где оно описано как «носящееся над водами». Но его «крылья», будучи не единосущными Не-Сущему, не могут вернуться к нему. Они остаются, образуя Великий Предел, проникнутый благоуханием сыновства, твердь, отделяющую мир от сверхмира. Из низших элементов πανσπερμια возникает великий архонт. Он возносится, но достигает лишь Великого Предела, оставаясь в неведении, что над ним – Не-Сущий. Великий Архонт полагает себя единственным и верховным Богом. Он создаёт сына, который выше и прекраснее Отца, вместе они творят Огдоаду. Следом выделяется второй архонт (ему принадлежат слова: «Я – Бог Авраама, Исаака и Иакова»), и также создаёт более совершенного, чем он сам, сына, - благодаря им, возникает Гебдомада. Оставшаяся часть πανσπερμια управляется имманентными ей законами, над нею нет архонта.

Третье сыновство находится именно в этом «остатке». Это сыновство представляют гностики, избранные (по Василиду, гностик «один из тысячи или два из десяти тысяч»), странники на этой земле, абсолютно чуждые миру. Миру, что не единосущ Не-Сущему. Третье сыновство проникнуто болью, тоской по Не-Сущему, издалека воспламеняемо им, испытывая ностальгию по Ничто («Оно было, когда ничего не было, но это ничто не было чем-то из сущего, а — просто, ясно, без всяких софизмов — было всецелым ничто»), к которому устремлён Nihiladeptus (от лат. nihil и adeptus); с отделением третьего сыновства наступит апокатастасис. Ум сына великого архонта озаряется тайной и к нему приходит постижение, кто такой Не-Сущий, что такое сыновство и Святой Дух. Он сообщает об этом Отцу, архонт приходит в величайший ужас и изумление от того, что он заблуждался, считая себя верховным Господом. С этого начинается премудрость («Страх Божий – начало мудрости»). Архонт кается в своём грехе и вместе с ним – вся Огдоада. Та же весть (через второго сына) озаряет Гебдомаду и все 365 небес. На третье сыновство евангелие снисходит через Исуса, сына Марии. В нём происходит «отделение» духовного, душевного и материального.

Конец мира и «великое неведение»

Гностическая система Василида не строго дуалистична, - мыслитель придерживался триадической концепции, в которой угадывается влияние платонизма и пифагорейской философии того времени.

Конец мира, по Василиду, возможен после вознесения всех сыновств, их выхода за Великий Предел. Вместе с последним сыновством из мира уйдёт вся боль, мир утратит тоску по Не-Сущему, мир покинет устремлённость к высшему, мир погрузится в сон, блаженный сон идиота. Обезбоженная пустыня, заполненная бездуховным человечеством. Когда странники возвратятся «домой», настанет «великое неведение», и архонт этого мира забудет, что выше него есть другой архонт, он, в свою очередь, точно так же не будет знать, что над ним – Не-Сущее. Уйдёт тайна, сокроется евангелие. Мир выздоровеет. Но это будет здоровьем проклятых. Плотин говорит о «засыпании в аду». Но это будет засыпание без знания об аде, и больше того, без знания о самом засыпании.

Этими словами Лев Карсавин описывает конец мира: «Так раскрывается смысл мирового процесса, последняя цель которого — «восстановление всяческого», «восстановление того, что изначала заложено во всесемянности и подлежит восстанию сообразно природе, каждое в свое время». Движение мира прекратится, и он достигнет равновесия. Ибо исчезнет само стремление к Не-Сущему, вызвавшее развитие мира и само вызванное некоторым знанием о Не-Сущем, т. е. взаимосмешением противоположностей. При полном разделении мира не может быть ни взаимосмешения, ни Боговедения. Отъединенное от Бога бытие не будет страдать, ибо его окутает пелена «великого неведения» (μεγάλη αγνοία), чем и оправдано создавшее мир Божественное воление. «Все готов я утверждать,— говорил Василид,— только не то, что Провидение жестокосердо».— Великий Архонт не будет знать о Не-Сущем, который и открылся не чрез него, а чрез его Сына. Второй Архонт не будет знать о Великом Архонте. Все остановится и, самодовлея, успокоится в своих пределах».

Современное человечество дошло до критической стадии, и можно безошибочно констатировать, что большая его часть лишилась вертикального измерения, позволив элементу земли абсолютную доминацию. Рассуждая о человеческих темпераментах и их непосредственной связи с космическими элементами, Евгений Головин говорил, что мы «пребываем в трёх стихиях античной космогонии»: земле, воде и воздухе. Огонь, с присущими ему восторгом и экстазом, почти исчез. Гармония нарушена. Головин приводит цитату из труда Меркурия Ван Гельмонта: «По замыслу творца, человек, созданный в центре стихий, должен ходить, плавать, летать и обновляться в огне. Вместо этого нарастает угрожающая доминация земли. SalNistri (меловая земля, известь) оседает в костях, разъедает сухожилия, охлаждает кровь, в какие-нибудь несколько лет обращает юношей и девиц в жалких стариков». В согласии с учением Василида спасутся далеко не все. Другой гностик, известный под именем Валентин, предрекал гибель всего материального, когда избранные вознесутся вслед за Исусом в Плерому, и «вырвется наружу сокрытый в глубине мира огонь и пожрет гиликов и грешных психиков».

Я полагаю, что мы пришли в мир, когда третье сыновство уже отделилось и вознеслось. Иными словами, мы явились в обезбоженный мир, погружённый в абсолютное неведение и сон. Возникает вопрос: что если та духовная пустыня, которую мы видим, есть не знак Конца, а уже пост-Конец, уже нечто свершившееся, и, следовательно, мы пребываем в аду? Что если мы живём в мире, описанном в романе Юрия Мамлеева «После конца»? – в мире, где избранные ожидают прихода Мессии, который сойдёт в ад, и мы остались здесь только затем, чтобы сделать его явление возможным? Пустыня растёт. И Хайдеггер был абсолютно прав, говоря, что «опустынивание ужасней, чем уничтожение», поскольку оно парализует будущий рост и не допускает никакого созидания. В наши дни не многие обращаются к эсхатологическому откровению Василида. Может показаться, что его гностическая система даёт ответы. Напротив, Василид есть вопросительный знак, который в эпоху «великого неведения» порождает в нас стремление ведать, видеть и возвращаться.