Если же кто-нибудь обвиняет вышеуказанную постыдность мифосозидания и грубость имен и поэтому отнимает у него [т. е. сочинителя мифов] подобающую способность к подражанию божественным [вещам] (ведь, конечно, всякий подражатель с помощью [средств] соответствующих по природе образцам изображает их идею, а не с помощью противоположных, чуждых сущности архетипов и утративших [их] силу), то я полагаю, что прежде всего следует разделить задачи мифов и определить по отдельности те, которые называются воспитательными и более боговдохновенные и ориентирующиеся на Все в большей мере, чем на склад слушающих; затем следует различить жизни тех, кто ими пользуется и установить, с одной стороны, более соответствующие юношам и воспитанные в нежных нравах, [77] а с другой стороны способные побуждать к уму и к целостным родам богов, и к эманациям, [проходящим] через все сущие [вещи], и к цепям, и побуждающие устремляться к [вещам] завершающим, вплоть до конечных. Вот именно таким образом мы, разделяя как виды мифов друг от друга, так и способности воспринимающих их, присоединимся к говорящим, что ни мифы эти, которые написали Гомер и Гесиод, не способствуют воспитанию, ни слушания их не подходят юношам; но добавим, что они следуют природе целостных [вещей] и чину сущих [вещей] и привязывают тех, кто способен восходить к обозрению божественных вещей, к самим истинно сущим.

Наше учение, приписывая свободу воли и ангелам, и связывая их с лучшей силой, не полагая, однако, что они не приемлют худшей, утверждает, что именно по этой причине демоны отпали от ангельского чина и по мере достоинства и чина каждого пребывают в падшем состоянии. А эллинское [учение] относя эту, [т. е. лучшую], силу к природам лишенным тела, после ангельского распорядка помещает демонические чины. И одних из них оно делает мыслящими, других - сущенствующими в уме или разуме (logoV); других - только в разуме, других наделяет вдобавок к разуму и неразумным [началом], а последних демонов оно ввергает в неразумие, которых как раз и называет материальными и карающими. Оно определяет [876B] для них и сферу влияния (ktisiV), чтобы ими она огнеживлялась и одухотворялась; и одним подчиняет огонь, другим - воздух, третьим - воду, четвертым - землю. А некоторых делает климатархами, а других - предстоятелями тел и стражами материи. Говорят, что они нападают на наши души не из-за человеконенавистничества или вражды, но потому что они - каратели грешных [душ]; и стаскивают [демоны душу] в материю не с намерением сделать их злыми, но чтобы грех их оформился через контакт (scesiV) с ней. А ярость и [876C] бесстыдство дают им, [т. е. демонам], в соответствии с их природой, как пардам и львам, и к телам их привязывают легким и воздушным, с менее определенной формой, не только округлым, но и удлиненным, причастным в меньшей степени свету и в большей - землеобразной тьме. А знание и предсказание будущего они относили на их счет и из-за многого другого, а особенно из-за [возможности предсказывать будущее по] расположению звезд. Так говорят Порфирии и Ямвлихи.

– Никак мне, друзья, не убедить Критона, что я – это только тот Сократ, который сейчас беседует с вами и пока еще распоряжается каждым своим словом. dОн воображает, будто я – это тот, кого он вскорости увидит мертвым, и вот спрашивает, как меня хоронить! А весь этот длинный разговор о том, что, выпив яду, я уже с вами не останусь, но отойду в счастливые края блаженных, кажется ему пустыми словами, которыми я хотел утешить вас, а заодно и себя. Так поручитесь же за меня перед Критоном, только дайте ручательство, обратное тому, каким сам он ручался перед судьями: он-то ручался, что я останусь на месте, а вы поручитесь, что не останусь, но удалюсь отсюда, как только умру. eТогда Критону будет легче, и, видя, как мое тело сжигают или зарывают в землю, он уже не станет негодовать и убиваться, воображая, будто я терплю что-то ужасное, и не будет говорить на похоронах, что кладет Сократа на погребальное ложе, или выносит, или зарывает. Запомни хорошенько, мой дорогой Критон: когда ты говоришь неправильно, это не только само по себе скверно, но и душе причиняет зло. 116Так не теряй мужества и говори, что хоронишь мое тело, а хорони как тебе заблагорассудится и как, по твоему мнению, требует обычай.